На дальних рубежах 2

Первое прикосновение хозяина он помнил до сих пор. Столько лет прошло, а фантомное ощущение этой руки на своем теле все так же вызывало омерзение. Хотя, если сравнивать с тем, что Карнз делал с ним потом, это прикосновение было совсем невинным. Это, и то облегчение, которое он испытал, когда Карнз согласился на сделку, были почему-то одними из самых жутких вещей, которые он испытывал за свою жизнь. Джейс не мог объяснить причину, почему два таких простых воспоминания вызывали в нем столько отвращения.

Он помнил, как подписывал то, что по сути было отказом от собственной жизни. Ему так и не позволили одеться, точнее, объяснили, что это нецелесообразно, если он не хочет, чтобы его силой раздели через пару минут. Помнил, как ему сковали руки, заставили встать на колени, и Карнз - теперь уже полноправный собственник - нацепил на него ошейник и потрепал по щеке. Выражение лица Карнза, когда он это делал, Джейс не смог бы забыть при всем желании. Того, как он отметил заключение сделки, тоже.

— Не знаю, Кайл, не представляю, как смог бы вот так тянуть лямку и ходить в ошейнике, будто собака. Нормальный человек же должен на свободу рваться! Сопротивляться...

— Именно, Бурбуль*, ты не знаешь, я не знаю, - урезонил товарища Кайл. - Не нам судить. Я могу отвечать только за то, что я сам видел. А на моем опыте это парень, что надо. На него можно положиться. А остальное - это его личное дело.

Сбежать он попытался после одной из первых оргий, где хозяин решил сделать его общественным достоянием. Не после первой, - тогда он просто не мог ходить, - а после пятой или четвертой, когда ему показалось, что больше он не сможет вытерпеть. Или его убьют в процессе в следующий раз, или сделают калекой на всю жизнь. Когда последний гость повалился и захрапел, а в огромном доме все стихло, грязный, изможденный и истерзанный раб трясущимися руками кое-как натянул на себя первые попавшиеся тряпки и пошел прочь.

Он крался по коридорам изломанными, дерганными движенями - все тело было истощено до предела, Джейс сам не знал, откуда в нем были силы преодолевать боль и немощность. В памяти еще свежи были навыки, которые в него вдалбливались с детства, и это помогало ему оставаться незамеченным. Ошейник на шее был не электронным, а простым, кожаным, поэтому никакой сигнализации, когда он выскользнул из дома, не прозвучало. Он дошел до самой ограды, ловко избежав встречи с охраной. Оставалось преодолеть последнее препятствие.

Он бы смог избежать поимки, для этого тоже хватило бы знаний и умений. Но дело было не в этом. На самой последней грани Джейс вспомнил о брате. Его рабство было залогом спокойной жизни Тома. Что сделал бы с младшим хозяин, потерявший любимую игрушку? Джейс уже прекрасно знал, с каким именно чудовищем он связался. И он не смог. Осознание того, что никакого выхода у него нет, лишило его последних сил. Он упал на колени, сгреб пальцами траву вместе с землей и разрыдался. Никогда в жизни он так не плакал, даже в детстве. Внутри что-то рвалось и умирало. Джейс понял, что обречен.

Слезы иссякли, совершенно опустошенный, он встал и побрел обратно, больше не беспокоясь о том, заметят его или нет. Хозяин уже не спал, он ждал его, развалившись в кресле, облаченный в домашний халат, расслабленный и довольный. На его губах играла едва заметная торжествующая и многообещающая улыбка. Раздавленный раб даже не смог ничего сказать, не мог даже повиниться и умолять о прощении. Он просто сжался в комок на ковре перед хозяином.

От псевдо-покровительственной манеры распекать несмышленого невольника, лениво растягивая при этом слова, Джейса трясло, как в лихорадке. К этому моменту он знал,что когда хозяин разговаривает подобным образом, его ждет что-то особенно страшное. В ту ночь Джейс понял, почему на него не надевали электронный ошейник, это устройство было совершенно лишним, когда раба на месте удерживало нечто намного более действенное. А еще он понял, как глубоко заблуждался относительно того, сколько он может вынести. В последующие часы и даже дни хозяин методично развеял это заблуждение. Больше Джейс не думал о побеге.

Джейса замутило. Не от выпивки, от нахлынувших воспоминаний, уложивших в доли секунды огромные грязные главы из его прошлого. Мысли заплясали калейдоскопом, в путанице чувств было сложно вычленить что-то, за что можно было уцепиться. Какая ему разница, кем его считает этот человек? Этот брат Коры, бросивший ее в трудную минуту? Но вдруг проскочила мысль, что этот вопрос в чужих умах будет возникать постоянно - кем надо быть, чтобы добровольно подставиться под кнут и терпеть, не бунтуя, не убегая? Джейс и сам не знал точного ответа на этот вопрос. Он только помнил, каким Кора его нашла и купила... Если она так никогда и не забыла об этом?

Стало невыносимо больно. Цель, к которой он так рвался, пропадала за облаками тяжелых сомнений и смутных чувств. Но Джейс справился с собой. Коди сказал, что Коре может что-то угрожать. Сейчас лучше подумать, как помочь той, кому он действительно был обязан столь многим. Он вернулся за стол, войдя в комнату пружинистым тихим шагом. Молча допил то, что было в его стакане и вдруг неожиданно просто объявил:

— Своего первого хозяина я застрелил.

*порода крупных рабочих собак из ЮАР. Название происходит от двух слов - boer (бур) и сокращенного boelhond (бульдог). Коди по происхождению бур, отсюда и кличка.