Замок серебряной розы

Я сделала всё, что могла, чтобы это будущее не случилось. Неужели ничего больше нельзя исправить?

- Ричард… - шепчу отчаянно, решаясь на последнюю попытку до него достучаться.

- М-м-м… чего тебе, неугомонная? – мычит он спросонья. Тяжёлая рука с бедра сдвигается мне на живот. О да, самое место – именно там у меня всё будто в узел стянулось от страха и плохого предчувствия.

- Я тебя люблю.

И ничего не происходит.

Он по-прежнему не двигается и ничего не говорит.

А потом выдыхает и прижимает к себе теснее, ещё теснее – так, что наверное, сломает все кости. Но я не слышу в ответ главного, что могло бы хоть немного развеять тьму, что продолжает сгущаться пред моим взором.

Горячие губы касаются краешка уха.

- Куда же ты всё время так спешишь, мой маленький глупый Лягушонок…

Он, кажется, так и не проснулся до конца. Я чувствую тягучую тёмную ауру сна, которая обволакивает его тело и разум. Но это та граница меж сном и явью, когда сбрасываются все маски, когда обнажены не только тела, но и душа.

Когда я могу узнать самую важную, самую беспощадную истину из всех возможных. Мой последний шанс.

А время течёт. И в тишине, в смертельно опасном для меня молчании как будто отсчитываются последние мгновения моей жизни.

Наконец, он снова говорит. И каждое сказанное слово будто кинжал, который вонзается мне прямо в сердце.

- Я знаю, каких ты слов от меня ждёшь, малышка. Не торопи меня. Это для тебя прошло пять лет. Для меня сегодня только первый день нашей с тобой истории. И знаешь… я не из тех, кто будет бросаться такими словами просто, чтобы успокоить хорошенькую девушку…. Когда я скажу их тебе, это будет на всю жизнь, это будут слова крепче стали. Поэтому… просто не торопи, хорошо?

И он снова проваливается в сон, который утягивает его обратно в свои мутные глубины.

А у меня будто остаётся дыра в груди.

Уже нет сил отирать слёзы, которые бегут по щекам.

Вот и всё, Гаяни. Вот и всё. Ты узнала, что хотела. Горькая истина – но лучше так.

Он тебя не хочет.

И он тебя не любит.

Дожидаюсь, пока уснёт покрепче – хотя куда уж крепче – и осторожно пытаюсь выпутаться из его рук. Ничего не получается, он лишь сильнее сжимает железное объятие сквозь сон, как будто опасается, что заключённый сбежит из-под стражи.

Правильно опасается, но мне уже всё равно.

Голова раскалывается.

Боги, как же больно…

Решение приходит само собой – я же перемещалась когда-то! Подвеска на моей груди усиливает магию. Даже такой необычайно сложный её вид, как магия портальная. Правда, в тот раз у меня получилось переместить лишь разум. В этот раз нужно и тело тоже – невероятно трудная задача. Но сейчас у меня чувство, будто это в прямом смысле вопрос жизни и смерти. Каждое мгновение рядом с этим мужчиной отравляет мою душу ядом.

Сжимаю подвеску на груди.

Пожалуйста.

Ну, пожалуйста.

Зеленоватое мерцание окутывает моё тело. Прихожу в себя на том же самом месте, где оставила платье. Дурацкая пелена белой простыни остаётся в руках спящего Ричарда. Он даже не замечает, что меня больше нет рядом.

Торопливо наклоняюсь, подбираю платье, кое-как в него влезаю. Трясущимися руками застёгиваю половину крючков, не попадаю, бросаю как есть. Моя голова, кажется, сейчас взорвётся изнутри. Но сердцу – сердцу больнее.

Как будто мир вокруг потускнел.

Когда Ричард Винтерстоун пришёл в мою жизнь, он будто раскрасил её в разные краски, неведомые цвета, которые я даже не подозревала, что есть на свете. И вот теперь холодный дождь смывает всё это, и разноцветные струи стекают вниз, обнажая всё тот же суровый серый камень. И поделом. А не надо было ничего себе придумывать. Ты пять лет жила в фантазиях, в придуманном мире. Ждала… ждала… чего, Гаяни? Того, чего он, теперь так ясно, не мог тебе дать.

Твои несбывшиеся ожидания – только твоя проблема. Живи теперь с этим. Как сумеешь.

Кое-как я нащупала застёжку цепочки на шее. С третьей попытки получилось расстегнуть.

Расставаться с кулоном было тяжело. Но необходимо.

Я положила его на подушку рядом с тёмными как смоль волосами. На мгновение безумно захотелось потрогать, погладить. Нельзя. Он не твой, дура, и никогда не был.

Смирись.

Ты одна.

Ты всегда была одна.

Так всегда было, так всегда будет.

От эмоций одни страдания – разве не так?

Они были правы. Правы изначально.

Если бы я не взбунтовалась тогда, не было бы всей этой боли, убивающей изнутри, как укус ядовитой змеи.

Цепочка выскальзывает из похолодевших пальцев, падает красивыми завитками на белую ткань подушки.

Отступаю назад. Никак не хватает сил обернуться. Слабовольно пытаюсь задержать этот миг, запомнить навсегда эту картину – ночь, и лунный свет, и колышущиеся тени… и спящий мужчина, который меня не любит.

- Гаяни… - шепчут его губы во сне.

Не надо.

Так еще больнее.

Нужно уйти, нужно разорвать эти колдовские оковы.

- Гаяни?

Первое, что он видит, когда открывает глаза – смешная подвеска-лягушонок. Сжимает её в горсти. Хмурится, хмурится…

В этом я тоже виновата.

Принесла в его жизнь столько хлопот. Серьёзно её осложнила. Пожалуй, я должна извиниться – извинилась бы, если б не утратила дара речи.

Разворачиваюсь и делаю ещё шаг к выходу.

- Гаяни! – резко хлещет плетью в спину его гневный окрик.

Он злится, кажется. Конечно, я же ослушалась его.

Но я уже у самой двери.

Так надо. Он потом поймёт, что я сделала правильный выбор. За нас обоих. Выбор, который должен был сделать Ричард, но щадил меня и не говорил прямо. Пытался осторожно намекать – но я была слишком глупа в своей детской слепой вере и не понимала намёков. Но кажется, сейчас я наконец-то повзрослела. За одну ночь.

- Я тебя не отпущу!

За моей спиной творится магия. Ощущаю мощнейший всплеск, кожа покрывается мурашками, такая это мощь.

Дверь впереди меня окутывает прочный магический щит. Полупрозрачная пелена голубого света. Я уже видела такие. То, что он умеет создавать, не пробьёт никакое оружие.

Но я умру, если останусь. Мне нужно скорее прочь, пока боль, раскалывающая голову, не убила меня.

С трудом набираю воздуху в грудь.

Ищи выход, Гаяни. Ты же умница, ищи. Тебя называли самой одарённой волшебницей своего поколения. Неужели ты не найдёшь выход?

Подвеска. Она лишь усиливала магию.

Значит, глубоко внутри меня она и так была. Портальная магия, древний дар. Когда-то давно маги владели всеми школами, всеми стихиями. Лишь позднее произошло разделение. Значит, если очень сильно постараться, ты сможешь достучаться до наследия прошлого в тебе. Даже если эманации эллерита, что хранится в Замке ледяной розы, так сильно усложняют твою задачу. Но ты справишься и с этим, верно?

Я вторгаюсь в свою магическую сердцевину так грубо, словно проламываю ударом кулака тонкий лёд на замёрзшем озере. Но сейчас мне всё равно. Я должна зачерпнуть полную горсть этой дремлющей силы во что бы то ни стало. Я сейчас не выдержу даже лишнего сказанного слова. Я сейчас не выдержу даже одного-единственного взгляда. Только не сейчас.

И у меня получается.

Когда Ричард достигает меня в несколько прыжков, когда протягивает руки, чтобы меня схватить – они обнимают лишь растворяющиеся очертания моего тела.

Я проваливаюсь куда-то, лечу… не знаю куда. Мне всё равно. Совершенно.

Место, куда я попадаю в конце концов, мне знакомо, но только отчасти. Я уже заглядывала сюда в прошлое перемещение. Мне не понравилось тогда, ужасно не понравилось, но даже здесь сейчас мне будет легче – где угодно легче, чем в той пахнущей сиренью комнате, залитой лунным светом.

- О-о-о… как давно я ждал! И наконец-то дождался.

Свистящий шёпот из темноты.

Я повисаю в ней, оглядываюсь по сторонам испуганно, но вижу лишь тьму.

Я словно застыла в пропасти, где ни дна, ни стен, ни верха, ни низа – лишь одна глубокая, как самая беззвёздная ночь тьма. Та самая тьма, порождение Хаоса, из которой вышли все наши миры, и в объятия которой они однажды вернутся. Когда закончится всё время Вселенной. Когда остановятся последние часы. Когда перестанет биться последнее сердце.

Коротко вдыхаю – и дыхание пропадает. Не могу пошевелиться.

В панике ощущаю, как вокруг меня стягиваются незримые оковы. Всё туже и туже, словно кто-то связал меня толстым прочным канатом. Он шершавый и обжигающе-горячий.

А потом источник голоса приближается – и я с ужасом вижу алое пятно на чёрном фоне. Моё зрение словно настраивает нужный фокус, пятно проявляет черты.

Золотая змея с рубиновыми глазами и алым гребнем, уходящим на спину. И ниже, ниже… по всему гигантскому телу. По каждому бесконечному кольцу, что стянуло моё тело от плеч до самых щиколоток.

- С-самый лучший подарок судьбы из всех возможных.

Какой знакомый голос. Мучительно знакомый. Я совершенно точно его раньше слышала.

Пасть, полная острейших белых зубов разевается над моей головой. В рубиновом взгляде горит алчность.

- С-скрасишь мне моё заточение, крош-ш-ш-шка? У с-с-с-удьбы отменное чувство юмора, не находиш-ш-ш-шь? В конце концов, это из-за тебя я с-с-сюда попал. И я постараюс-с-с-сь, чтобы ты об этом пожалела.

Вот теперь я вспомнила.

У судьбы действительно отменное чувство юмора.

Да, я действительно тебя узнала. И как было не узнать – ведь однажды ты уже показал свою змеиную лживую натуру, только не так явно, как теперь.

Дориан Дрейк.