Замок серебряной розы

- Как это милое дитя выросло в такую изощрённую мучительницу… - бормочет Ричард. И властно приподняв моё лицо, направляет его, наконец-то, по правильному маршруту.

Поцелуй, с которым его требовательные губы впиваются в мои, больше нельзя назвать ни невинным, ни робким. Этот жидкий огонь моментально впрыскивается мне в вены. Растекается стремительно, выбивает все мысли из головы, лишает воли.

Я прихожу в себя спустя миллион бесконечных минут и обнаруживаю, что снова сижу у него на коленях. И даже под страхом смерти не могла бы вспомнить, сам он меня туда усадил, или я без колебаний уселась сама. Да и всё равно, если честно.

Потому что так целоваться, конечно же, куда удобнее, чем согнувшись в три погибели. И мы продолжаем целоваться – жадно, упоительно, лихорадочно. Как будто никак не можем насытиться друг другом.

Обвиваю руками его шею, зарываюсь пальцами в волосы, портя аккуратный графский вид, веду себя совершенно бесцеремонно и возмутительно, но мне всё прощают. Только прижимают крепче и рычат тихо в губы, намекая, что всё правильно, так и надо, и все эти манеры и этикет остались там, позади, в светлом круге блестящего шумного бала. Здесь, в темноте под сиренью, мы больше не граф и его скромная гостья. Мы – мужчина и женщина, которые испытывают острую до боли, физически невыносимую потребность друг в друге.

Да и кому нужны эти этикеты, в самом деле. И балы тоже.

Надо было сразу из кареты тащить его под сирень. Кто бы знал, да...

Правая рука Ричарда с моей талии перемещается на спину. Поцелуй замедляется, становится томным, выдирает мне все нервы своей неторопливостью. Потому что даёт время прочувствовать каждый дюйм в продвижении его руки. И каждый крючок на платье, который он аккуратно оглаживает пальцами, не делая попытки расстегнуть. Но намекая, что мог бы. Ох, как мог бы…

Смертоубийственное для моих бедных нервов движение его пальцев заканчивается у верхнего крючка… а потом продолжается дальше. И я неожиданно для самой себя исторгаю низкий томный стон. Я специально просила Эммета сделать на спине вырез так, чтобы была открытой верхняя четверть. Это недавняя мода, так шея кажется длиннее и аристократичней… но боги, разве я могла подозревать, что именно там моя кожа настолько чувствительна, что лёгкие, как крыло бабочки прикосновения, заставят выгибаться дугой и издавать какие-то совсем уж неприличные звуки? Даже не догадывалась, что вообще могу такое бесстыдство производить.

А мой мучитель, кажется, наоборот доволен произведённым эффектом.

Потому что, разрывая поцелуй, сосредотачивается именно на этой, такой необычайно отзывчивой части моего странного организма. И мне остаётся только, всхлипнув, уткнуться лицом Ричарду в шею, беспомощно стонать и обугливаться, как подожжённое письмо, пока кончики его пальцев неспешно выводят на моей спине замысловатые узоры. И это настоящая пытка, потому что в пьяной дымке, окутавшей мой разум, я чувствую, что есть какой-то способ это всё прекратить, но никак не могу понять, какой же. А самое паршивое в этой ситуации, что мой палач его явно знает, вот только мне не говорит.

Наигравшись со спиной, его коварные руки начинают искать новую жертву.

И я в панике очень быстро понимаю, какую именно, когда они, бегло пройдясь по краю кружева на плечах, дерзко опускаются вниз.

- А-а-а… что-то и правда прохладно сегодня! – распрямившись, как сжатая пружина, я вскакиваю с его колен. Ричард успел лишь слегка коснуться ткани на лифе моего платья, а меня уже штормит так, что вот-вот упаду в обморок снова.

От этого спасительного мероприятия меня удерживает только подозрение, что тогда ведь лекарь, чего доброго, может начать лечить с того самого места, где остановился в прошлый раз.

- Трусиха! – поддевает меня Ричард, но глаза всё ещё бешеные. А моё несчастное сердечко колотится так, словно я заяц, который три мили улепётывал от волка по пересечённой местности. Ещё бы! В такой опасной близости от него проводились поползновения.

Когда он поднялся с места и в один длинный шаг покрыл всё расстояние, на которое мне потребовалось три моих, я на секунду подумала, что хочет продолжить. И что-то внутри меня отозвалось на этот порыв сладким-сладким шёпотом – «отличная идея!».

- Пожалуй, нам и правда пора возвращаться, - сдержанно проговорил Ричард, продолжая плавить чёрным взглядом моё тело до самых костей.

Я заторможено кивнула.

На мои плечи упал основательно нагретый хозяином сюртук. Мои мысли против воли стекли в обдумывание интересной научной проблемы. До которого градуса, хотелось бы знать, нагрелась его кожа, если даже через рубашку жар чуть не прожёг плотную ткань? Хоть градусник ставь для проверки, ей-богу!

Однако едва мы повернули в сторону Замка ледяной розы и я расслабилась, как тут же моё душевное равновесие снова пошатнулось, так и не успев наладиться.

- Замёрзла она, как же… Не только трусиха, ещё и врушка! – проворчал Ричард. И неожиданно склонившись, собрал языком каплю пота с моей разгорячённой шеи.

Мамочки родные… кажется, у меня из этого Замка теперь только два пути! Или под венец, или вперёд ногами от разрыва сердца.

Я бросила смущённо-перепуганный взгляд на Ричарда, но тот с обычным своим невозмутимым видом шёл рядом. Как будто не он искушал меня только что и не доводил до белого каления. Вот и доверяй после этого благовоспитанности высокородных графов! Видимо, кое-кому бабка книжек по этикету не давала. Ему попадались сплошь книги по соблазнению юных девиц. И граф куда как преуспел в этой науке.

Мне ничего более не оставалось, как тоже сделать вид, что не случилось ничего из ряда вон. И облизывание девушки после зацеловывания её насмерть под ночной сиренью – обычный пункт программы бала.

Представила, что был бы за фурор, если бы это значилось в приглашениях.

Девушки и так с ума сходят, а так и вовсе платили бы целые состояния, чтобы попасть на бал в Замок ледяной розы.

Ну и мысли в голову лезут! Это всё от нервов. Я глупо хихикнула.

- Надеюсь, ты не надо мной, - проворчал Ричард и покосился на меня горящим взглядом.

- Нет, конечно, Ваше сиятельство! Как вы могли такое подумать, - я отвернулась, чтоб задавить улыбку.

- Это хорошо. Я бы не хотел, чтоб ты подумала, что я собираюсь с тобой шутить. Мне как-то, знаешь ли, уже давно не до шуток.

От того, как он это сказал, внутри что-то сладко ёкнуло.

И я едва не навернулась об торчащий корень.

Ричард вовремя подцепил мою руку в темноте и больше уже не выпускал. Так мы и шли рядом по тропинке к Замку, и он аккуратно приноравливал свой широкий шаг к моему.

Когда мы вышли на лужайку перед Замком, залитую лунным светом, получили чудесную возможность лицезреть здоровенного белого пса, который радостно, как молодой резвый жеребец, скакал по клумбам, ломая за один прыжок всё, что только можно было сломать – одни розы выдерживали – и с восторгом лаял на луну гулким басом.

- Придётся ещё одного в нижний мир отправлять, - проговорил Ричард, кивая в его сторону. – Пока не расколотил тут всё.

- Ещё одного?

- Да. Мать когда-то уже заводила себе милейшего пса-оборотня, который перепугал насмерть всю округу и переломал в Замке половину мебели. С тех пор, как он ушёл на волю и приходит в гости только пару раз в год, окрестные деревни и пастухи вздохнули свободно. Надо их познакомить. Здесь Фантику теперь явно тесновато.

Подъездную аллею покидали последние экипажи. Фонари уплывали покачивающимися звёздами в ночную мглу, терялись за воротами, попадая в иной мир – холодный мир зимы и снега.

Я порадовалась, что остаюсь здесь.

Надолго ли?

Не хотелось загадывать.

Когда мы подошли к высокому крыльцу Замка, стали невольными свидетелями попыток дворецкого выгнать последних задержавшихся гостей. Это были две крикливые девицы в сопровождении столь же голосистой мамаши.

- Но мы еще хотели высказать лично графу благодарность за столь чудесный приём!

- Я непременно передам Его сиятельству, мисс.

- Но… мы так устали после столь оживлённого праздника! А нам предстоит столь долгий путь! Быть может…

- Сожалею, но в Замке ледяной розы закончились свободные комнаты.

- В таком огромном Замке? – их маман задрала голову, скептически озирая стремящиеся в небо стены и гордый шпиль башни, которая казалась бесконечной.

- Да. У нас ремонт.

Ричард сжал мою руку и остановил нас под сенью кустов рододендрона. Видимо, не хотел, чтоб мы столкнулись с последними гостями. Я с удивлением заметила, что он едва сдерживает смех. Его губы подрагивали, и кажется, лишь с большим усилием он удерживал невозмутимый вид, чтобы не расхохотаться. Поистине, сегодня день открытий.

Может, он ещё и щекотки боится?

Вдруг ужасно захотелось попробовать. Я просто не знаю, как сдержалась.

- Хорошо, в таком случае скажите мне хотя бы, когда будет следующий такой же бал? – гостья едва не притопнула от досады.

На чопорном лице Торнвуда не дрогнул ни единый мускул.

- Будем надеяться, что в ближайшие лет двадцать нам такой же больше не понадобится.

Девицы осеклись, не зная, что ответить. Но мамаша их была явно не робкого десятка.

- Не обижайтесь, но вы слишком нагло себя ведёте для обычного слуги!

Торнвуд позволил себе намёк на еле заметную улыбку.

- Поверьте, мадам, - я слишком давно живу на свете, чтоб обижаться на такие мелочи! Или принимать во внимание чье бы то ни было мнение, кроме хозяйского.

На это даже мадам курица не нашлась, что ответить, поэтому подхватила под крыло своих длинношеих цыпочек и продолжая недовольно кудахтать, поспешила к последнему из экипажей, кучер которого уже едва сдерживал нетерпеливых коней.

Мы с Ричардом переглянулись как заговорщики. Он приподнял бровь иронично и кивнул в сторону высоких дверей Замка. Я смущённо потупилась и улыбнулась. Мы были как два преступника, которые возвращаются с «дела». Не желали никому попадаться на глаза.

Ричард склонился ко мне и тихо прошептал в самое ухо.

- Можем влезть в окно, если хочешь.

- Если только твоя бабушка всё ещё не спит и бдит где-то поблизости, - я с трудом смогла ответить. Дыхания как-то не хватало и сердце тут же принялось отбивать такты в три раза чаще от такой близости его губ. – А твоего… дворецкого… я не боюсь.

- Это хорошо. В этом Замке тебе бояться нечего. Возможно, кроме меня, - мурлыкнул Ричард и потянул меня за руку вперёд в нетерпении. Моё несчастное сердечко в очередной раз совершило кульбит в груди, а ноги стали какими-то ватными.

Нет, дура я всё-таки.

Я, наверное, просто придумываю всё время его словам какие-то не те подтексты. Не может же быть, чтобы мой вечно такой сдержанный Ричард и в самом деле имел в виду… или может?..

Как бы то ни было, когда меня в прямом смысле слова почти протаскивали на буксире мимо чинно застывшего на пороге дворецкого, я старательно отводила глаза.

- Юная мисс! Ваша комната готова, вещи ваши доставлены. Или, может быть, будут другие приказания? – Торнвуд многозначительно скользнул взглядом по сюртуку своего молодого господина на моих плечах. Я смутилась окончательно, хотя казалось бы, куда уж больше.