Прощальный танец

Глава VII. Снежные сумерки. Юфемия

Юфемия:

Четвёртая ночь от полнолуния кровавого Янгоса, шестнадцатый день после исчезновения короля Дамиана

Краска прилила к лицу. Как же неловко! И зачем она только послушалась этих глупых советов Араты? Вампирша, похоже, просто решила над ней подшутить! Впрочем, винить только её не стоило — наивным и слабым нет места на Бэрлоке. Теперь, когда Юфемия осталась одна, ей следовало быть более внимательной и разумной.

— Простите, — пролепетала она, отведя взгляд от Ариата. Заставить себя вновь посмотреть на него Юфемия не смогла. — Мои слова были неуместны. Вы вправе делать то, что считаете необходимым, м-м-ой господин…

— Не стоит меня так называть, Ваше Высочество. — Он подошёл ближе и теперь опасно нависал над ней.

— Тогда, как вы хотите, чтобы я к вам обращалась? — Её дыхание сбилось, а мелкую дрожь, что овладела ей едва она переступила порог спальни, уже невозможно было унять.

— Когда мы наедине, я бы предпочёл слышать своё имя, — произнёс он мягко, а его холодная рука коснулась её плеча.

Юфемия, нервно вздрогнув, инстинктивно сжалась. Его близость её пугала настолько, что колени подгибались, а в голове хаотично крутились обрывки из легенд и детских сказок. Вампиры всегда считались безжалостными убийцами, но никто не говорил, что они жестоки к тем, кого избрали не как жертву. Возможно ли, что он будет милосерден к ней?

— Понимаю, вам страшно. — Ариат опустил обе руки на её плечи. Его ладони почти невесомо скользнули по спине. — И всё же, прошу, доверьтесь мне сейчас. Так будет лучше для нас обоих.

— Хорошо, — сдавленно прошептала она и позволила себя обнять. Холодные руки, подобно дугам капкана, сомкнулись за её спиной. На краткий миг ей показалось, что тело окатили ледяной водой, она едва не задохнулась от этого жуткого ощущения. Но едва губы Ариата коснулись её волос, как мертвенный холод сменился лёгкостью весеннего ветерка. Юфемия не поняла, когда владевшая ей дрожь стала больше напоминать волнительный трепет. Быть может, её сразили искусные ласки Ариата, или же она попала под действие каких-то неведомых вампирских чар. Но, падая на белоснежные простыни под натиском нежных поцелуев, Юфемия совсем не чувствовала страха, и хотя происходящее всё больше напоминало ей причудливый и невероятно яркий сон, она не была уверена, что желает проснуться…

***

— Поднимайтесь, госпожа новобрачная! — Насмешливый голос Араты разбудил Юфемию. — Пора завтракать!

Она резко открыла глаза и бессмысленно уставилась в узорчатый полог. Казалось бы, всё так же, как и всегда: очередное утро, встреченное в собственной постели. Вот только, почему в её комнате вдруг оказалась вампирша? Сознание не торопилось просыпаться, а воспоминания вчерашнего дня медленно вползали в отяжелевшую голову. Жуткое нападение, бесконечно долгая полная слёз и тревог ночь, а затем… Шумная и скоропалительная свадьба!

Краска мгновенно прилила к лицу: безжалостная память наполнила сознание жаркими ночными сценами. И пусть всё было, словно в тумане, признаться, Юфемия ожидала другого. Слушая истории старших леди, она ждала от бэрлокского брака лишь боли и унижения, но никак не страсти и заботы. Впрочем, выводы делать было пока рановато, зато пришло время кое в чём разобраться.

— Зачем ты обманула меня? — Юфемия приподнялась на кровати и, грозно сдвинув брови к переносице, воззрилась на Арату.

— Обманула? Что за странные речи, Ваше Высочество, или я теперь могу называть вас сестрицей?! — хмыкнула вампирша, обнажая в недовольстве свои ярко-белые клыки.

— Зачем ты сказала, что я должна предложить твоему брату свою кровь?! — краснея, выпалила Юфемия. — Ты хоть понимаешь, как мне было неловко из-за этого?!

— Почему неловко? — На лице Араты отразилось искреннее недоумение. Её напряжённый взгляд скользнул по шее, и крохотные точки-зрачки вмиг расширились. — Он… Но это же… — она вновь запнулась, будто не находила слов, а потом, тряхнув головой, и вовсе выдала: — Глупость какая-то! Полный бред!

Её реакция привела Юфемию в замешательство.

— Что-то не так? — задала она закономерный вопрос.

— Всё не так! — отчеканила Арата, сверкая глазами. — Укус — это метка, право на вхождение в клан, если, конечно, ты вампир, а уж для человечки… Любая деревенская девица знает, что только подаренная кровь способна притупить жажду убийства! И лучше отдать своё тело, чем потерять жизнь. Выходит, он… пренебрёг вами?

— Вовсе нет! — воскликнула Юфемия и тут же вновь зарделась. Говорить такое вслух было чрезвычайно стыдно!

— Даже так? — опешила на миг Арата, но быстро вернулся своему лицу невозмутимость. — А он сильнее, чем я думала. Сумел подавить инстинкты… — задумчиво пробормотала она.

— Что? О чём ты? — всполошилась Юфемия. К своему стыду она слишком мало знала о вампирах, и теперь всё происходящее оказывалось для неё сюрпризом.

— Ничего, — буркнула Арата, а затем резко повернулась и подняла с прикроватной тумбочки ломящийся от выставленных на нем блюд поднос, который тут же всучила Юфемии. — Ваш завтрак!

— Но… почему это делаешь ты? — осторожно переспросила она. — Разве мне не полагаются служанки?

— Братец велел глаз с вас не спускать, иначе с меня спустят мою густую вампирскую кровь, — недовольно процедила Арата. — Так что давайте без глупостей!

— Ты… — Юфемия невольно ощутила чувство вины. В конце концов, они обе оказались заложницами обстоятельств, так не лучше ли вместо бессмысленных дрязг попробовать вновь наладить отношения? Во дворце Ю у них неплохо получалось. — Прости меня, и давай, наверное, уже обойдёмся без титулов. Мы ведь теперь одна семья…

«И, возможно, единственные в этом мире, на кого я немного смогу положиться, если не наделаю глупостей», — добавила она про себя и постаралась улыбнуться. Ей не хотелось, чтобы Арата увидела её тревогу и боль. Прошло уже почти два дня, а о матушке так и не было вестей — ни хороших, ни плохих. Юфемия точно бы извелась от беспокойства, если бы её оставили одну, однако в обществе она, как и полагалось принцессе, всегда держала себя в руках.

— Как скажешь, — примирительно хмыкнула Арата.

Юфемия подтянула к себе тяжёлый поднос. Тот буквально ломился от разнообразного содержимого: тут была и большая миска каши, и несколько пиал с маринованными овощами, и две тарелки с закусками из мяса и сыра, а ещё вазочка с фруктами. Помимо того, что смогло уместиться на подносе, на прикроватной тумбочке осталось ещё блюдце со сладостями и целый графин с тёмным отваром из корней одуванчика.

— Мне снова нельзя покидать покои? — со вздохом разочарования, спросила Юфемия.

— Увы. — Арата поджала тонкие губы. — Брат сказал, что сегодня нам выходить не безопасно.

Это настораживало, но не удивляло. Ни одна женщина в Бэрлокском дворце даже в мирные времена не могла ощущать себя спокойно и откровенно рисковала, надумав выйти куда-то без охраны. Что уж говорить о нынешних днях, когда твёрдой руки Чесмика не стало, а Юджин, несмотря на серьёзную победу, ещё не успел завоевать достаточного авторитета. Юфемия слишком хорошо знала порядки своей страны, и потому прекрасно осознавала, что её положение оставалось всё ещё довольно шатким. Брак давал ей защитника, но не гарантию того, что никому в голову не взбредёт устроить нападение или провокацию.

— Нам стоит поблагодарить его за заботу, — с немного натянутой улыбкой, произнесла Юфемия и вытащила из вазочки дольку яблока. Есть особо не хотелось, но и возвращать нетронутый поднос тоже было невежливо. — Чем будем заниматься? — надкусив и прожевав крохотный сладко-кислый кусочек, поинтересовалась она.

— Об этом он тоже позаботился, — фыркнула Арата и покосилась на стол в центре комнаты. Обычно тот использовался для рукоделия, но сейчас на нём возвышались несколько стопок из толстенных томов. — Братец пожелал, чтобы ты начала учиться и как следует проштудировала все бэрлокские законы.

— Я должна всё это прочесть? — Юфемия с неприкрытым ужасом взглянула на массивные книги. Женщины на Бэрлоке никогда не нуждалась в серьёзном образовании, достаточно было владеть несколькими добродетелями, главной из которых являлась, конечно же, покорность. Впрочем, благодаря стараниям матушки, Юфемия умела читать и считать, и даже немного разбиралась в политике, однако все её знания достигали разве что уровня необходимого для выживания во дворце, но не более того. Но зачем Ариату от неё нужно больше? Вопрос так и повис в воздухе, не находя ответа.

Юфемия вяло дожевала яблочную дольку и, вернув Арате поднос, поднялась с кровати. Неспешно переодевшись, она села за стол и взяла самую верхнюю книгу.

Чтение утомляло глаза и руки, вынужденные держать тяжеленный обшитый кожей том. Это был свод правил и наказаний, и, признаться, он во многом шокировал Юфемию. Её буквально мутило от знаний новых, безумных жесточайших способов расправы над провинившимися. Излишне чувствительное воображение слишком ярко рисовало в сознании картины пыток, из-за чего приходилось всё чаще откладывать чтение. Юфемия вставала под удивлённые взгляды Араты и начинала нервно ходить по комнате. Её то пробирала дрожь, то мучили рвотные позывы, она совершенно не понимала, как успокоиться.

— Это отвратительно, омерзительно, бесчеловечно, — шептала Юфемия себе под нос, но обсуждать свои мысли с Аратой не торопилась. Она не ждала понимания от хладнокровной убийцы, некогда расправившейся с её старой служанкой с такой непринуждённостью, словно та была каким-то тараканом!

— Сестрице не нравится обучение? — поддела Арата. Суета и нервозность Юфемия не могли обойтись без внимания. В руках вампирши виднелся второй том свода, на обложке которого значилась пометка «Казни», и, судя по улыбке, не сползающей с её лица, она находила чтение весьма занятным.

— Науки даются мне сложно, — уклончиво ответила Юфемия и поспешила вновь спрятаться за книгой.

День тянулся долго и мучительно. От знакомства с ужасающими подробностями издевательств над людьми, у Юфемии окончательно пропал аппетит, а вместе с ним и настроение. Ей стало противно абсолютно всё: обстановка комнаты, показавшейся вдруг какой-то унылой, будто чужой, остывшая чуть заветренная еда, небрежно брошенная на прикроватной тумбе, шуршащее, слишком яркое платье, сковывающее движения, и даже слишком твёрдое сидение у чуть протёртого стула, на котором приходилось чинно сидеть, следя за тем, что спина не согнулась. Потемневшая бумага бесконечных страниц едва слышно похрустывала между пальцами, а оставленные на ней пятна прежними чтецами, вызывали чувство почти физического отвращения. Ей так и виделось, как один из мерзких обрюзгших баронов берёт с собой книгу в казематы, а там, сверяясь с указаниями, начинает мучить тех, кого счёл подходящим для такого своего развлечения, как брызгает повсюду кровь, попадая и на страницы. А потом вспоминалась матушка, и сердце обливалось кровью. Что, если она угодила в лапы подобного садиста и теперь над ней издеваются, потому и нет никаких новостей? Измученная жуткими фантазиями Юфемия как никогда возрадовалась ранним зимним сумеркам. Наконец-то, можно было отложить чтение и прекратить издеваться над своим сознанием, вот только вместо ожидаемого умиротворения пришло другое волнение. Близость новой ночи заставляла Юфемию нервничать ещё и потому, что супруг не спешил с ней повидаться. В том, конечно, не было ничего странного: на Бэрлоке считалось вполне нормальным, если мужчина видит жену только в спальне. И всё же ей после внезапной нежности в прошлую ночь хотелось чего-то иного.