Прощальный танец

Глава X. Ясная заря. Рениса

Рениса:

Двадцатый день месяца совы, первый день после Великого Танца

Рениса рассматривала собственное отражение, словно удивительную диковинку. Это точно она? Или, может, Аулус решил подшутить над ней и наслал на зеркало иллюзию? Она провела пальцами по гладкой коже, которая больше не казалась тусклой и бледной. Словно мраморная, та будто бы немного даже светилась изнутри. Рениса едва не замурлыкала от удовольствия, настолько приятной и шелковистой была на ощупь собственная кожа. А брови? Разве у неё когда-нибудь были столь восхитительные брови? Грифельно-серые, изогнутые они придавали взгляду благородство и глубину. Что уж говорить о длинных тёмных ресницах и похожих на два малахита глазах. Ей достаточно было лишь слегка прикрыть веки, чтобы узреть в зеркале тот самый томный пленительный взгляд роковой красотки. Запустив пальцы в копну серебристо-пепельных волос, Рениса бросила на лицо несколько прядей, и те упали соблазнительными завитками. Всё ещё не веря своему преображению, она подхватила один из локонов и поднесла к глазам, но, сколько бы пронзительно не вглядывалась в него, к нему так и не вернулся привычный тусклый мышастый цвет. Однако Рениса всё никак не могла признать своё невероятное преображение, продолжая искать какой-то подвох. Подойдя к окну, она принялась разглядывать своё отражение в стекле, но вновь увидела вместо себя ту незнакомую красотку, что недавно смотрела на неё из зеркала.

— Не может быть! — в сотый раз повторила Рениса, отпрянув от стекла. Затем она проделала такой же фокус с лаковой шкатулкой, и даже с раковиной. Налив воды, Рениса долго вглядывалась в собственное отражение и всё никак не могла налюбоваться. Вернувшись в комнату, она опять не удержалась и закрутилась у зеркала, обещая самой себе непременно написать собственный автопортрет. Такую красоту следовало увековечить! Она уже готова была броситься в мастерскую и приступить к работе, но внезапный стук в дверь нарушил её планы. На пороге возник Фарис.

— Леди Рениса, в гостиной вас ожидают кандидатки в кормилицы для малыша, — с поклоном произнёс он.

Радостная улыбка тут же сползла с её лица. Рениса мгновенно стала серьёзной и, оправив платье, направилась в сторону гостиной. По дороге её мысли невольно закрутились возле Шанталь и малыша. Эльфийская принцесса, едва родив, пожелала как можно скорее вернуться на родину.

— Не хочу к нему привязываться, — заявила она поутру, когда Рениса наведалась к ней, чтобы узнать о её самочувствии. Шанталь демонстративно держалась на расстоянии от ребёнка и даже, похоже, не пыталась смотреть в его сторону.

— Вы дали ему имя? — осторожно поинтересовалась Рениса, на что принцесса только махнула головой.

— Выбери сама.

— Тогда… может быть… — Она взяла небольшую паузу, начав быстро перебирать подходящие слога. Нагские имена не требовали большой фантазии, достаточно было указать первую букву имени отца в начале, и закончить той, с которой начиналось имя матери. В остальном же каждый выбирал по своим вкусам. — Как насчёт… Ридаш?

— Звучит очень по-змеиному, — усмехнулась Шанталь и стремительно смахнула навернувшуюся невольно слезинку.

— Значит, так и оставим, — решила Рениса и подошла к новорожденному. Крохотный малыш мирно спал в уютной колыбели. На первый взгляд он гораздо больше походил на эльфа, о чём свидетельствовали чуть вытянутая голова и заострённые уши, но стоило чуть повнимательнее приглядеться, как сразу становились заметными узкий нос и тонкие типичные «змеиные» губы.

— На комоде молоко, — продолжая вглядываться во что-то за окном, нарочито небрежно бросила Шанталь. — Я оставила немного, пока вы не найдёте кормилицу. Можешь попробовать покормить его сама. Только придерживай голову, твой муж сказал, что он пока ещё не окреп.

— Аулус принимал у тебя роды, — виновато произнесла Рениса. — Прости…

— Об этом не волнуйся, — отмахнулась Шанталь. — Я почти всё сделала сама. Он только обрезал пуповину и потом возился с ним… Ночью явно что-то происходило. В каком-то момент мне показалось, что я оглохла. Я думала это случилось из-за слишком сильных потуг, но Аулус сказал, что твоя сестра Жрица снова исполняла Танец. Даже страшно предположить, что она натворила на этот раз!

Рениса вздрогнула и почти тут же съёжилась. К горлу подступила предательская тошнота, а в глазах заплясали тени.

— Не стоит… об этом… — выдавила из себя она, старательно отгоняя то, о чём старалась даже не вспоминать. Впрочем, едва ли это было возможно. Каждая клеточка её тела помнила, знала и не понимала, как ей теперь существовать, ведь Полоза… Великого Полоза больше не было! Эта ночь оставила весь змеиный мир лишёнными надежд и беспомощными сиротами! В тот момент, когда Рениса это ощутила, у неё словно выбили из-под ног землю. Рена предстала в её глазах монстром, безумным чудовищем, которую следовало немедленно убить, растерзать и разорвать на тысячи кусочков. Она не имела никакого права совершать подобное! Она… Рениса, как и тысячи нагов, проклинала её, но затем что-то изменилось. Нечто едва уловимое проскользнуло в сердца и ослабило невероятную боль, сгладило дикую ненависть и примирило бушевавший дух. Голоса разъярённых нагов, которые наполнили в ту ночь голову Ренисы, постепенно стали гаснуть. Под утро она могла различить лишь слёзы, горькие слёзы от невероятной утраты. Весь змеиный мир оплакивал своего бога.

В глазах Ренисы снова защипало, а сердца сжались так сильно, что заболела грудь. Несмотря на то, что она никогда не была особенно набожной, но принять этот мир без Полоза казалось чем-то немыслимым и запредельным. В горле застрял предательский комок, и, судорожно сглотнув, Рениса решительно заставила себя думать о делах. Как бы там ни было, жизнь продолжалась. Остановившись напротив дверей в гостиную, она нервно поправила платье и только затем велела Фарису открывать.

В гостиной сидело трое: улыбающаяся дородная женщина приятной внешности, совсем ещё молодая девушка с огромными глазами и нервная тощая полукровка. Все они незамедлительно встали и поклонились Ренисе.

— Приветствуем вас, леди, — недружным хором произнесли гостьи, после чего вежливо поклонились.

— Присаживайтесь, — предложила Рениса, чувствуя некоторую неловкость от слишком подобострастного отношения. В глазах молодой девушки читался откровенный страх, да и полукровка явно сидела, как на иголках, и только пухлая дама оставалась совершенно невозмутима. Она же охотно начала разговор первой, когда Рениса попросила рассказать о себе.

— Сейчас моему пятому малышу три месяца, за молоко можете не переживать, у меня всегда его в избытке и помогать в этом деле приходилось уже не раз, — излучая тепло и доброту выдала дама, после чего наклонилась к своей сумке и вытащила оттуда бутылку. — Вот, принесла вашему малышу на пробу!

— Благодарю. — Рениса немного опешила от такого подношения, но попыталась улыбнуться в ответ.

— Коли подойдёт, просто скажите вашему слуге, чтобы отыскал Мелинду. Меня в городе давно все знают! — затараторила вновь она. — Я отправлю с ним столько молока, сколько пожелаете.

— Я думала, вы будете приезжать сюда, — озадаченно заметила Рениса.

— О, нет-нет, поверьте моему опыту, не стоит отдавать своё дитя заботам других. Я понимаю, вы молоды и красивы, и желаете сохранить форму подольше, но не стоит забывать, что связь с малышом возникает именно при кормлении!

Излишняя эмоциональность дамы невольно смущала Ренису, и она уже раздумывала, как аккуратно перевести тему, но на её спасение в разговор включилась полукровка.

— Я готова кормить вашего ребёнка, как завещала мать природа, — грубовато заявила она. — Моему пошёл пятый месяц, и я планировала уже и вовсе отучить его от груди, но готова и повременить, если предложите хорошее жалование!

— А вы? — стараясь быть непредвзятой и не показывать своих чувств, обратилась Рениса к последней кандидатке.

— Моему крохе всего пара недель. Я бы не пришла сюда, если бы муж не отправился воевать на Каэр. Ему обещали большое вознаграждение, вот он и согласился, но уже две недели от него нет никаких вестей, а деньги почти закончились, — жалобно простонала девушка.

Душещипательная история почти растрогала Ренису, но не настолько, чтобы сделать скоропалительное решение.

— Что ж, в таком случае будет честнее, если каждая из вас оставит на пробу моему малышу своё молоко. И то, что понравится больше, ту из вас и я найму, — объявила она. — Фарис принесёт вам всё необходимое.

Пухлая дама тут же оживилась, принявшись давать советы своим конкуренткам, как лучше сцедить молоко, чтобы оно оставалось вкусным, и едва демон принёс запрошенные ей приспособления, стала всё показывать на собственном примере.

Наблюдая за начавшимся переполохом, Рениса размышляла, как лучше поступить. Подойдёт ли маленькому полукровке вообще человеческое молоко? Если нет, то выбор у неё не велик. Едва ли на Фацуки удастся встретить нагу или настоящую эльфийку. Но полукровка ей совсем не понравилась: слишком равнодушная и стервозная. С другой стороны, своим вздорным и сложным характером она сильно напоминала Шанталь, а Рениса не хотела растить малыша в изоляции от эльфов.

«Пожалуй, с полукровкой ему даже будет проще, ведь она тоже не совсем такая, как должна быть», — подумала она и попыталась смириться с мыслью, что резкую блондинку придётся видеться довольно часто. Однако та даже к простой просьбе оставить молоко отнеслась уж слишком безучастно. Её бутылка оказалась заполнена всего на треть!

Пообещав дать ответ к завтрашнему вечеру, Рениса выпроводила кандидаток из гостиной и, взяв с собой молоко, направилась в детскую. Расставляя бутылки на комоде, она поставила первой ту, что принесла с собой пухлая дама, а последней — от полукровки. А затем, подойдя к колыбели, склонилась над малышом и осторожно поправила чуть сползшее мягкое одеяльце. Улыбка сама собой расплылась на лице Ренисы. Она и сама не могла понять, почему рядом с племянником ею овладевала тихая радость. Малыш будто бы излучал какую-то притягательную магию привлекательности и спокойствия. Он даже не заметил исчезновения собственной матери, и, похоже, вообще о ней не тосковал. Во всяком случае, за тот день, что они провели вместе, Ридаш хныкал всего несколько раз: когда промочил пелёнки и сильно проголодался.

К облегчению Ренисы, малыш оказался совсем не привередливым и не выказал никакого негодования на смену молока. Он с одинаковым аппетитом проглотил, как бутылку от пухлой дамы, так и то, что смогла оставить полукровка. Однако, когда Рениса уже решила, что выбор сделан (она собралась послать ответ Мелинде), в детскую вошёл Аулус.

— Не думал, что мою леди так увлечет материнство, — целуя ей руку, произнёс он.

— Я и сама не ожидала, — призналась Рениса и спешно добавила: — Просто малыш… он какой-то особенный!

— С этим трудно спорить, — хмыкнул Аулус, покосившись в сторону колыбели.

— Нет, я имела в виду вовсе не его кровь… — ощутив себя неловко, Рениса попыталась объясниться яснее, но только лишь окончательно запуталась. — Он и правда совсем не похож на тех орущих жутких младенцев, которых мне доводилось видеть! И он милый, а не противный…