Еще более дикий Запад

Глава 30. Где происходит встреча с родственниками и взламывается сейф

Чарльз закрыл глаза.

И открыл.

Комната. Красная. Теперь она кажется не роскошной, а будто кровью изнутри заляпана. Но никуда-то не делась, как и человек, в ней устроившийся. Он сел, откинулся на спинку кресла, разглядывая Чарльза с насмешкой. И столько уверенности было в его взгляде, что стало слегка не по себе.

— Значит, ты?

Дед пожал плечами.

— Не объяснишь?

— А надо?

— Нет, пожалуй, — Чарльз понял, что ему и вправду не слишком нужны объяснения. Да и что он надеется услышать? Что произошла случайность?

Что Чарльз все неверно понял?

— Вот и ладно, — дед встряхнул руки. — А теперь извини. Надеялся, что ты раньше сдохнешь. А то как-то… неудобно своего внука убивать.

И в Чарльза полетел ком заклятья.

Сила рванулась навстречу, сминая и поглощая чужую. Запахло гарью. И откат прошелся по покоям, разрушая остатки сторожевой сети.

— Надо же, а ты куда сильнее, чем казался, — дед все-таки встал.

Вовсе он не старик.

С чего Чарльз вообще взял, что он старик? Старше матушки, несомненно, но и она довольно-таки молода. А деду… сколько шестьдесят? Семьдесят?

Для мага немного.

— Это твой дедушка, да? — поинтересовалась Милисента.

А Чарльз выставил руку, отражая очередную атаку. Как-то… неудобно.

Места маловато.

И развернуться негде.

— Представишь даме? — дед пошевелил пальцами.

— Моя жена.

— Женился, стало быть…

— Так уж получилось.

— Нашел на ком. Девка без роду и племени…

Дед взмахом руки развеял ледяной ветер и сам же отправил новую волну.

— …прямо как твоя мамаша. У меня на нее такие планы были, а она, дура, все испортила. И ты не лучше.

— Не лучше, — согласился Чарльз. — Я тоже все испорчу.

Сила текла свободно. Силы было так много, как никогда прежде. Сила вихрилась, туманила разум, но Чарльз отряхнулся. Не она ведет.

Он.

Справится.

И по лицу деда мелькает тень раздражения. Не ожидал? От этого становится неожиданно весело. Конечно… думал… на что он надеялся?

Или…

— Скажи, кто и кого нашел? Ты Змееныша или он тебя?

— Змееныш?

— Уильям. Сассекс.

— И в самом деле Сассекс? Не важно. Змееныш — хорошо звучит.

Сила у деда темная, густая, выдержанная. И управляется он ею ловко. Стены затлели, по красной ткани поползли нити огней.

— И главное, подходит, как нельзя лучше. Змееныш…

Огонь, рожденный магией, был вполне осязаем. Он вгрызался в ткань, норовя добраться до дерева, под нею скрытого. И это отвлекало.

— Скажем так, нас свели заинтересованные люди.

— В чем заинтересованные?

— В переменах, дорогой внучок. Мы слишком долго жили мирно…

— И ты стал нести убытки?

— К сожалению. Не только я. Многие… эти новые эдикты, указы, ограничения. Требования. Будто он забыл, кто есть опора трона.

— Император? Значит, в этом дело? В порушенной гордости?

— Обязательная служба… и не в гвардии. На полях! Люди, которые вели свой род от первых поселенцев, должны будут работать на какую-то чернь!

Гнев выплеснулся темной волной. Грязной волной, которая доползла до ног Чарльза, попытавшись укусить, но вспыхнула и осыпалась жирным темным пеплом.

— Управление магическими ресурсами. Слышал?

— Нет.

— И не должен был. Дурацкий нелепый проект, но Парламент поддержит. Слишком его боятся…

Дед остановился и предложил:

— Поговорим?

— Передумал?

— Возможно, ты не такой и пропащий… силу имеешь.

— И что?

— Сила, — дед сжал кулак. — В ней все дело. Сила была дарована нам богами. И они поставили нас над прочими, дабы защищать и оберегать их.

— Где-то я это уже слышала, — в сторону сказала Милисента. — В тот раз все закончилось очень хреново.

В этот будет не лучше.

— И мы обязаны беречь эту силу! Мир спасет лишь чистая кровь. Но…

— Дети умирали, так? — Чарльз потер переносицу. Глаза слезились, то ли от дыма, то ли от вони, наполнившей кабинет. — Или не рождались? Те, которые вам нужны. И это было проблемой, пока не появился тот, кто готов был предложить решение.

— Именно.

— А мы тут каким боком?

Не стоит расслабляться. Дед… он не Змееныш.

Умнее.

Опытней.

И явно задумал что-то. Стоит, усмехается, глядит этак, снисходительно.

— Или… конечно, кто-то из моих кузенов собирается жениться? И полагаю, на дочери императора?

Голова чуть склоняется.

— Он неплохая ведь партия. Знатен. Происхождение безупречное. И с императором в родстве состоите, хотя и не таком близком, чтобы это стало помехой.

— Ты не так и глуп, как казалось.

Сомнительный комплимент.

— Репутация. Манеры. И внешностью кузенов боги не обидели… — Чарльз чувствует, как нарастает напряжение. И сила деда клубится на кончиках его пальцев. — Он сделал предложение и его приняли? И… дальше что? Родственник императора — это хорошо, но не настолько, как сам император… или принц-консорт? Если вдруг случится беда с императором и его наследником… кто следующий на очереди?

— Тот, кто полагает себя истинным наследником, — процедил дед.

— Значит, он был прав. Змееныш — лишь инструмент. А тебя он кем считает? Другом? Советником?

— Тем, кто приведет его ко власти.

— И полагаю, ненадолго. Так, чтобы все успели ощутить на своей шкуре всю его дурость. А потом появится герой и спасет страну.

— Именно.

— Августа же… ты мстил нам. Маме, мне… и Августе. Конечно, как же, мама должна была вернуться в отчий дом, покорная и несчастная. А она посмела жить себе и весьма неплохо. Еще и нефть на землях. Нефть ты ей точно не простил.

— Дрянь.

— Ну да… конечно…

Сила хлынула и…

Грохнул выстрел. Прямо над ухом. Так, что Чарльз оглох ненадолго.

— Извини, — сказал Эдди, убирая револьвер за пояс. С фраком тот не слишком сочетался. — Но мне этот придурок мертвым больше нравится. А то ишь, заморочил…

— Что?

— Глянь, — Эдди похлопал некроманта по щекам, легонько так, но голова того мотнулась, а глаза моргнули. И выражение в них появилось осмысленное.

— Что тут… — он потер лоб.

— Милли?

— Я ничего, — Милисента пожала плечами. — Я думала, что вы просто беседу беседуете.

С ревом встряхнулся орк.

— Это его дедушка, — сказала Милисента, указывая на покойника, лоб которого украшало ровное темное отверстие.

— Прости, — Эдди, кажется, смутился. — Я вас искал. Смотрю, стоите, слушаете этого вот… и не сдержался. Я ж не знал, что вы тут… по-родственному.

— Ничего, — Чарльз потер лоб.

А ведь ноет голова, такой характерной болью, которая случается после направленного воздействия. Дед был менталистом?

Дед…

Был.

И странно, что Чарльз не поддался внушению. Или поддался бы, но не сразу? Или… дело не в нем, а в Милисенте, которая стояла, разглядывала покойника с немалым интересом. Нет бы, как приличной девице, в обморок упасть.

Хорошо, что она — не приличная девица.

Тьфу, что за бред в голове-то?

— Внизу…

— Да, суета, — Эдди оглядел кабинет и, переступив через мертвеца, обошел стол. Портрет императора он попросту снял и, постучав по железной двери сейфа, который обнаружился за картиной, поинтересовался: — Динамит есть?

— Да… как-то не захватил, — признался Чарли, чувствуя себя отчего-то виноватым.

— Плохо. Я так вскрывать не умею. А ты?

— И я…

— Тоже плохо.

— Ну извини, я все-таки граф!

— Вот-вот, мог бы и научиться. У вас там, небось, сейфов всяко больше, чем на Западе… — Эдди постучал по дверце, покрутил замок и задумался.

— Позвольте мне, — сказал некромант, окончательно придя в себя.

— Умеешь?

— Есть одна мысль, но… попрошу вас отступить.

Орвуд задержался над телом, критически оглядев его.

— На будущее, если вас не затруднит, стреляйте в сердце. Или в живот.

— В голову надежнее.

— Но это делает невозможным допрос.

— Так покойник же.

Орвуд пожал плечами, мол, случается и такое:

— Порой покойника разговорить легче, чем живого. А он, полагаю, знал весьма многое… осмотрите стол, пожалуйста.

И Чарльз вновь согласился, что мысль здравая. Правда ничего-то толком обнаружить не удалось. Стопка чистых листов бумаги. Нетронутые перья. Чернильница, в которой не было чернил. Вот в нижнем ящике он наткнулся на папку, перехваченную алыми ленточками. Папка была толстой, а листы в ней — исписаны мелким почерком.

Чарльз завязки завязал и, подумав, кинул заклятье стазиса. Энергии возьмет мало, а всяко сохранней будет. Потом, в другом месте, почитает, что там и как.

Некромант же осторожно трогал дверь, так, будто опасался, что она ударит в ответ на прикосновение. Наконец он убрал руки, задумался ненадолго, а затем начертил на металле какой-то знак, который накрыл ладонью. Эхо силы, леденящей, тяжелой, Чарльз ощутил издалека.

От этой силы волосы на голове зашевелились, а орк заворчал и отступил.

Эдди нахмурился.

А Милисента почесала руку.

— Прибить его хочется, — заметила она невзначай.

— Не надо. Он полезный, — Чарльз присел у тела. Если у деда и были записи… а должны быть. Он — тварь хитрая. И осторожная.

Он бы не стал рисковать без нужды. Да и когда стал бы, приготовил бы запасной вариант, на случай, если заговор вдруг провалится.

Тогда бы… что бы тогда он сделал?

Чарльз поймал себя на мысли, что как-то совершенно спокойно, равнодушно даже, обыскивает покойника. Причем не какого-то там постороннего покойника, а родного деда.

В душе ничего не шелохнулась.

Зато появилась мысль, что, в случае провала, дед объявил бы себя верным слугой короны, который втерся в доверие преступникам, желая разоблачить их заговор.

А значит… значит собрал бы доказательства.

Имена.

И факты. Расписки? Заметки? Что-то было бы. Но в карманах деда было пусто.

— Погоди, — с упреком сказал Эдди. — Кто ж так обыскивает. Сразу видно благородного человека.

— Почему?

— В нычках нихрена не понимаешь. Ботинки сними.

— Ботинки?

Ботинки у деда были отменными, черная кожа и каблук. Зачем ему каблук? Он достаточно высокий. Впрочем, когда Эдди взял ботинок и согнул его, в подошве обнаружилась трещина. А из трещины на руку выпал камень.

Надо же…

— Учись, граф, — сказал Эдди со смешком. — Пригодится.

— Надеюсь, что нет, — камень был небольшим, но почти доверху заполненным.

Меж тем давление мертвой силы исчезло. Чарльз поднялся.

— Вот… я надеюсь, точно рассчитал толщину, — некромант стоял перед сейфом, по двери которого стремительно расползались пятна ржавчины. Металл на глазах желтел, покрывался узором разноцветных пятен, словно кружевом. Кружево рассыпалось жирными желтыми лепестками.

— Мда… — только и сказал Эдди. — Страшный ты человек. Подвинься… трогать можно?

— Можно, — Орвуд отступил в сторону. Меж тем процесс замедлился и остановился.

— Так… погоди, — Эдди примерился к двери, а потом шибанул по ней кулаком. Дверь хрустнула и в центре образовалась дыра, которую Эдди весьма деловито расширил. Металл, тронутый ржавчиной, сделался хрупким, и весьма скоро перед глазами собравшихся предстали полки.