Купи меня

Глава 15

Очередной обвал произошел почти через две недели после нашего возвращения домой. Помню, как к нам в поместье примчался на взмыленной лошади один из рабочих. Я даже испугалась, так он выглядел в тот миг. А отец, сразу сообразив, в чем дело, велел седлать своего коня и скоро вместе с Томасом умчался в сторону рудника, оставив меня волноваться о произошедшем.

Рудокоп остался здесь, в доме. Я распорядилась, чтобы его как следует накормили, а затем, помаявшись от безызвестности, решила, что не могу оставаться в стороне, когда происходят такие ужасные вещи. И что я должна отправиться на рудник, потому что могла помочь. Женские руки они всегда к месту, если растут оттуда, откуда положено.

Мои росли так, как надо.

— Джек, поедешь со мной! — дала я распоряжения и кузнец-великан без колебаний вскарабкался на второго жеребца, готовый следовать за мной куда не прикажу.

Не то, чтобы я опасалась за себя. Но что-то подсказывало — не стоит покидать поместье в одиночестве. С появлением сэра Персиваля в окрестностях стало неспокойно. Не то, чтобы что-то случалось, но просто в самом воздухе появилось предчувствие опасности. Как бывает, когда приближается гроза. Ее как бы еще и нет, но меняется все вокруг. Неуловимо и едва ощутимо.

За ворота поместья вырвались, пустив лошадей в галоп. Верховую езду я любила и умела обходиться с лошадьми. В нашей местности, где не всегда удобно использовать экипажи — все же, дорог тут мало, — это было такой же необходимостью для жизни, как умение дышать и думать. Так что мы с Джеком устроив какое-то подобие скачек, достаточно быстро преодолели отрезок пути до развилки, ведущей на пристань и к рудникам. Свернув в нужном месте, помчались дальше. Я впереди, а Джек следом за мной, держась достаточно близко, чтобы в случае чего прийти на помощь.

Ветер обдувал лицо. Признаюсь, я наслаждалась этой бешеной скачкой. Лошадь под седлом отлично понимала меня и слушалась малейшего движения колен, словно мы с ней были единым целым. Мимо мелькали деревья, обступившие широкую дорогу, которую впору было назвать просто тропой, но весьма растоптанной и достаточно просторной для того, чтобы могла проехать груженая телега или несколько всадников. А скоро показался и рудник, возникший на просторной вырубке так неожиданно, что я почти сразу придержала свою лошадь, натянув поводья. Сколько раз приезжала сюда, несмотря на неодобрение отца, не желавшего видеть, как его дочь гуляет среди мужского коллектива рабочих. И каждый раз вид разработок поражал воображение. Казалось, с каждым моим посещением этого места, оно ширилось и разрасталось. Появлялись новые домики для рабочих, прямо на возвышении перед карьером. А чуть дальше, там, где красовалось последнее приобретение отца — подвесной кран, — находился спуск в подземный рудник, представлявший собой разветвление шахт, похожее на муравьиное царство, с множеством ходов и лазов. Мне как-то повезло попасть туда. В один из дней, когда у отца было прекрасное настроение, он взял меня с собой вниз. И я очутилась в королевстве, которое про себя назвала кротовым. Тачки, скользившие по рельсам, заворожили меня. А магические фонари, вшитые в повязки, какие надевали на головы рудокопы, казались фантастическими огоньками в кромешной тьме подземелья. Но это было всего лишь раз. И далеко под землю мы не ушли, оставшись на одной из площадок, где сходились все подземные пути. Но мне хватило воображения, чтобы представить себе, как смогла, все то, что находилось там. Под землей, тонны которой опасно нависали над рабочими, удерживаясь лишь на опорах.

Впрочем, отец никогда не экономил на защите своих людей. Несколько магов, специализировавшихся на магии земли, укрепили опоры своей силой и раз в полгода приезжали снова, чтобы влить свою магию, истончившуюся за время использования. Поэтому обвалы, стоившие нашим людям жизней, явно были подстроены. И в этом не сомневался никто из тех, кто знал моего отца.

Вот и сейчас я застыла, осадив лошадь и глядя на раскинувшуюся перед моим взором картину. Нет. Она не была прекрасна. Что скрывать, вид лесной чащи и лугов мне нравился больше. Но и в этом пейзаже присутствовали приятные краски. А что самое главное, рудник давал работу людям, тем, кто был прежде обездолен и мог принять участь многим хуже, чем та, что постигла его здесь.

— Мисс Дорнан? — Джек спешился и теперь подошел ко мне предлагая помощь. Но я самостоятельно выбралась из седла и кивнув с благодарностью своему спутнику, взяла лошадь под уздцы, поспешив вниз. Туда, где мельтешили пока еще крошечные фигурки рабочих.

— Мисс Дорнан?

Меня узнали. Окликнули, пока спускалась вниз в сопровождении Джека. Я ответила на приветствие, помахав рукой. А спустя минуту уже стояла рядом с одним из рабочих, озираясь по сторонам.

— Что произошло, Вильям? — спросила я, взглянув на его лицо. Большинство горняков я знала не только в лицо, но и по имени. Это относилось к тем, кто работал на шахте постоянно. А Вильям был у нас с момента истоков строительства шахты. Еще когда здесь был лишь один карьер по добыче белого камня, столь популярного в строительстве особняков. Именно тогда один из магов, работавших с пластами земли, обнаружил залежи полезных ископаемых под слоем белого камня. Вот так все и началось. Теперь же рудник представлял собой огромный подземный лабиринт, уходивший так глубоко вниз, что казалось, мог достичь центра земли.

— Обвал, мисс Дорнан, — ответил мужчина, коротко поклонившись мне.

— Снова! — вздохнула я.

— Ваш отец уже на месте. Разбирается с мистером Томасом в произошедшем.

— Вы не могли бы проводить меня к нему? — попросила я, на что Вильям лишь покачал головой.

— Увы, но нет, мисс! Нам всем здесь строго настрого запрещено разрешать вам заходить в клеть и спускаться вниз.

Я поджала губы, сетуя на отца. Но делать нечего. Придется остаться здесь и предложить свою помощь в том, в чем я была сильна.

— Много пострадавших? — сменила я тему.

— Мы успели вытащить семерых, мисс, — быстро ответил мне горняк. — Один сильно ранен. Во время обвала на него упала держащая балка, но наш лекарь, мистер Сторм уже занимается им.

— Под землей еще остались люди?

— Боюсь, что да. Трое не пришли со смены, — он назвал имена, одно из которых я не знала. Видимо, это был кто-то из новых рудокопов.

— Пойдемте в лагерь. Возможно, я смогу помочь мистеру Сторму! — заявила решительно и Вильям согласился сопроводить меня в поселение, где располагалась маленькая лечебница для рабочих. Ступая за ним, я думала только о том, чтобы тех несчастных, кто остался под завалом, нашли вовремя и спасли. А еще очень хотелось узнать, что было причиной беды. И если это, как я подозреваю, дело рук сэра Персиваля, то отцу придется разбираться с негодяем. Потому что позволить людям умирать ради его амбиций нельзя.

Итан пытался считать дни, пока плыл в неизвестность, находясь в трюме пиратского корабля. Но казалось, дни здесь, в темноте, в переговорах обреченных, и плеске волн, стучавшихся в борт нижней палубы, тянулись бесконечно долго. И в итоге он начал путать день с ночью, задыхаясь от смрада испражнений, привыкнуть к которому так и не смог. Хорошо еще, что не выворачивало наизнанку. Хотя, порывы были и достаточно часто.

Первые дни он даже не мог есть. Пытался заставить себя, но организм бунтовал и Итану приходилось мириться с этим. Еду он отдавал своим соседям по несчастью, находившихся рядом. Но на исходе четвертого дня проголодался настолько, что съел вонючее подгоревшее варево с какой-то тоской и рвущимся наружу диким смехом, похожим на истерику.

Никогда не замечал за собой подобного. Думал, что достаточно силен, чтобы пережить все. А в итоге спасовал перед примитивным отсутствием нормальной еды и отхожего места. Здесь нужду справляли прямо на полу. Не сговариваясь, будущие рабы отвели для этой цели место под носовой частью судна, куда и ходили, чтобы сделать свои дела.

Итан привык и к этому. Отвращение, впрочем, не прошло, даже спустя несколько дней путешествия. Но он знал, что надо смириться сейчас, чтобы отомстить после. А отомстить хотелось. Очень сильно. И это желание росло с каждым днем, проведенным в этой клоаке, в темноте, среди таких же несчастных и крыс, порой пробегавших так близко, что они задевали Итана своими мохнатыми тельцами.

Сколько все это длилось, он не знал. Но в один прекрасный день люк над головой открылся не для того, чтобы вниз посыпалась еда. Итан услышал мужской низкий бас и скрежет опускаемой лестницы.

— Эй, вонючки! Пора подниматься на палубу для водных процедур! Скоро прибываем на место назначения. А я боюсь, что от такой вони, какую распространяете вы, засранцы, нас не пустят в порт!

И этот удар лестницы о дерево нижней палубы, и контуры незнакомца, застывшего там, наверху.

— Поднимайтесь по одному. И без глупостей, иначе вернетесь назад кормить крыс! — донеслась до слуха Итана холодная фраза. Он поднялся, чувствуя, что ноги стали словно ватными, и пошел вместе с остальными к крошечному пятну света, и на этот голос, который уже начал ненавидеть.

«Где мы? — думал он, пока рабы выстраивались в очередь и медленно поднимались, один за одним, наверх. — Куда прибыл корабль?» — впрочем, он знал, что уже скоро, по всей вероятности, узнает ответ на эти вопросы.

На верхней палубе было жарко и очень светло. В первое время Итан прикрывал глаза рукой, спасаясь от слишком яркого солнца от которого отвык за столько дней, проведенных в трюме. И вот теперь оно ранило, жгло глаза, одновременно с этим даря тепло и ощущение жизни. А свежий воздух был таким пьянящим, что Беррингтону казалось, будто он никогда не надышится им.

Пленников выстроили в ряд. Все они прятали глаза, щурились, понимая, что возможно, те дни, которые они провели на корабле, еще покажутся им едва ли не радужными в сравнении с тем, что могло ожидать впереди. Неизвестность всегда пугала. Вот и сейчас будущие рабы пытались не упасть духом, осознавая, что ждет их впереди.

— Как от них смердит! — услышал Итан незнакомый голос, показавшийся бы ему приятным, если бы не обстановка и место, в котором он его услышал. — Немедленно вымыть этих свиней, иначе никто и не взглянет на подобный товар. После я лично разделю рабов на группы.

Итан осторожно убрал ладонь от лица, бросив быстрый взгляд на говорившего. Как-то сразу, то ли по манере держаться, то ли по особенному наглому выражению лица, определил, что это — капитан судна. Слишком уж вычурно тот был одет, а взгляд, пронзительный и самоуверенный, смотрел так, словно этот человек считал себя повелителем мира, а не какого-то брига с рваным парусом, хлопавшем на ветру.

— Раздевайтесь! — приказал один из моряков, а еще один принес корзину, которую поставил перед похищенными, заявив: — Свои тряпки бросайте сюда.

Молодой лорд опустил взгляд на свои ноги, затем взглянул на руки, рубашка на которых висела лохмотьями. Собственной вони он не чувствовал. На фоне ароматов остальных рабов, его собственный просто терялся, но Итан вполне мог себе представить, какое амбре распространяется вокруг пленников.