Неизменный

— Почему мы стоим, Валеро? — отозвался Винни с заднего конца переулка.

Мой отец не удостоил его даже взглядом, просто пожав плечами.

— Минуту. — Он повернул лицо ко мне. — Я дам знать, когда мы будем готовы уходить. Ты справишься с остальным?

Я понятия не имела, что делать, но всё равно кивнула.

Отец отошёл от меня, чтобы поговорить с парнями. По правде сказать, то, что делала я, было лишь малой долей всей работы. Я лишь устраивала отвлекающую сцену — классическая обманка. Пока чей-то взгляд был прикован ко мне, остальные парни проникали внутрь и забирали всё, что хотели.

Звучало довольно просто. Да как бы не так. Для этого требовалось мастерство, навык. Фрэнки и ГАС могли наделать много шума, но им едва ли удавалось привлечь внимание всего магазина на необходимое время. Истинная причина, по которой отец отмазал меня сегодня от школы, заключалась в том, что я была лучшей чёртовой лгуньей, какую вам только довелось встретить. Фрэнки и Гас направились ко мне. Фрэнки выглядела взбешённой, Гас — будто ему всё равно. Как обычно. Но мой взгляд был прикован к новенькому. Слова моего отца крутились в моей голове, как пинбол из аркады в одном из игровых автоматов. Он сказал не беспокоиться об этом парне.

Ага, конечно.

Его глаза метались по переулку, пока я шла к нему, так, словно он пытался смотреть куда угодно, кроме меня. Он подпрыгивал на каблуках, уперев руки в бока. Он готовился сбежать.

Видя, как он нервничает, я замедлила шаг. За эти годы я повстречала немало беспризорников. Похоже, у синдиката всегда имелись незначительные дела, случайная работёнка, за которую можно было расплатиться едой или поездкой куда-либо. Дети кое-что имели с этого, а синдикат получал практически бесплатную рабочую силу в виде несовершеннолетних, которые и знать не знали об организации. Все были в выигрыше, кроме ФБР, которые хотели арестовать кого-то из членов братства, кого-то, кого им необходимо было выслеживать. Пока у них была незначительная работёнка, я выбирала не переживать за детей. Но тут что-то было иначе.

То, что они впутали другого человека в настоящую аферу, означало лишнего свидетеля, кого-то, кто не клялся в верности команде.

Я учуяла его запах ещё до того, как приблизилась к нему, и сердце в моей груди загромыхало. Он был как бродячий щенок. Со сломанной лапой. И кто-то только что отрезал ему хвост, украл его кость и протащил через канализацию.

Серьёзно, что это был за запах?

— Привет, — мягко произнесла я, стараясь не спугнуть его. — Я Кэролайн.

Его кадык подпрыгнул вверх и опустился, пока он глотнул.

— Привет.

Он вновь посмотрел в сторону, игнорируя меня. Я распознала этот взгляд. В кругу моего отца меня часто игнорировали. Никто особо не думал о девочке, которая вечно болталась со своим папашей-неудачником. Меня не замечали, когда они вполголоса говорили о делах или передавали деньги в тускло-освещённых барах, где воняло мочой и стариками. Я просто была ребёнком одного из букмекеров, которого иногда использовали в работе.

Но меня задело то, что этот бездомный мальчишка обращался со мной также.

Я, по крайней мере, принимала душ с утра.

— Раньше я тебя здесь не видела, — настоятельно сказала я, мой голос звучал твёрже, а тело напряглось.

Он задрал голову и посмотрел на узкую полоску неба, видневшуюся между двумя высокими зданиями, окружавшими нас.

— Ага.

Его рот остался приоткрытым, и я смогла разглядеть его зубы. К моему удивлению, все они были на месте, насколько мне было видно. Но самое странное было то, что они были белоснежными. Пахло от него ужасно, но учитывая состояние его зубов, он не мог быть бездомным долго.

— А имя у тебя есть?

— Нет.

Я подавила желание зарычать.

— Раз уж мы будем работать вместе, я бы хотела знать твоё имя.

Он опустил голову и наконец взглянул в мои глаза. Яркие, глубокие, до невероятности голубые. Я никогда ещё не встречала подобных глаз. На фоне его чумазого лица они сияли как лазеры.

— Мы не работаем вместе. Я занимаюсь кое-чем другим.

Внутри меня заиграло любопытство, как пузырьки кока-колы.

— И чем же ты занимаешься?

Он перевёл взгляд на Джека и Винни.

— Кое-что другое.

Я уже было решила пнуть его под коленку, когда Фрэнки и Гас встали рядом с нами. Под моей кожей загудело раздражение. Мне нравилась Фрэнки. Правда. Но она была очень красивой. И теперь новенький отдаст ей всё своё внимание, а я так и не узнаю, какова его роль в этом деле.

Ну или хотя бы как его зовут.

— Кто твой новый друг, Каро? — широко улыбаясь и излучая радостную энергию, спросил Гас.

Фрэнки поправила свою поношенную бейсболку.

— Новенький?

Парень быстро затряс головой.

— Не-а. Это на один раз.

Мы втроём обменялись взглядами. Мы уже это слышали. Не от детей нашего возраста, а от людей, которых затянула такая жизнь. Все так говорили. Работа, не важно какая, всегда была единоразовой. Никто не хотел жить преступной жизнью. Это было нечто, во что ты вляпался, а потом тратишь остатки своей жизни, пытаясь понять, как из этого выбраться.

Ну или ты просто умираешь.

В обоих случаях всё начиналось с обещания единоразовой сделки.

— Ты голоден? — предположила я.

Его очень яркие глаза остановились на мне.

— Охеренно голоден.

Я отступила на шаг назад от его грубости. Меня удивили не сами слова, а то, как он их произнёс. Тоном, который разрезал воздух и хлестнул меня по щеке, оставив след.

Этот мальчишка был отчаянным. И это делало его не только вызывающим жалость или беспокойство. Это делало его диким. Хищным.

Он присутствовал здесь не от того, что хотел этого, а потому, что это было необходимо ему, чтобы выжить. И по какой-то идиотской причине я хотела ему помочь.

По той же причине, по которой в углу моей спальни лежал маленький, побитый чёрный котёнок.

— Завязывай с котами, Каро, — прорычал отец, когда я притащила его домой на прошлой неделе. — Ты не сможешь спасти всех бездомных котов в Вашингтоне. Ты же в курсе, верно?

Может на счёт котов он и был прав, но мальчишку я спасти могла.

— Как тебя зовут? — спросила я его напрямую.

Он смотрел на меня до тех пор, пока мне не захотелось отвернуться, пока мне не захотелось позволить ему выиграть в этой битве взглядов и притвориться, что я ничего не говорила.

— Сойер, — наконец ответил он. — Сойер Уэлси.

— Сойер Уэлси, — повторила я, не в силах остановиться. Слова со свистом вылетели из меня на выдохе, который я и не заметила, что задержала. Это, вероятно, было липовое имя, но звучало по-настоящему. Очень правильно. Словно первая частичка правды, которую мне довелось услышать.

Выражение его лица превратилось в насмешку.

— Всё правильно, Кэролайн. Что-то не так с моим именем?

Я чувствовала, как Гас и Фрэнки смотрят на меня, глазами полными любопытства и обвинений. Никто не называл меня Кэролайн. Даже отец. Я всегда была Каро. Но этому парню я представилась, как Кэролайн.

Почему я это сделала?

Чувствуя себя странно, не в своей тарелке и совершенно сбитой с толку этим оборванцем, я закатила глаза, так будто бы мне было всё равно.

— Фрэнки, дай Сойеру свою кепку.

Та натянула её на глаза.

— Нет.

Послав ей разочарованный взгляд, я потянула подбородок к Сойеру Уэсли.

— Он ещё не делал то, что мы делаем, и на каждой улице камеры. Позволь ему, по крайней мере, прикрыть лицо.

Она закусила нижнюю губу и задумалась над моим предложением. Повернувшись к нему, она спросила:

— Чем они расплатятся с тобой?

Он приподнял одно плечо, его челюсть щелкнула.

— Едой. Может ночлегом на сегодня.

Мы втроём опять переглянулись.

— Каро, Фрэнки, пойдёмте, — прокричал отец с другого конца переулка.

— Дай ему кепку, Фрэнки, — прошипела я. — Дай ему хотя бы шанс скрыться от копов.

От моих слов тело Сойера напряглось, острое осознание пронзило его, и его лицо из отчаянного превратилось в испуганное.

Кто-то ещё велел нам поспешить. Фрэнки сняла кепку, её тёмные кудри рассыпались по спине подобно водопаду. Я взглянула на выражение лица Сойера, ожидая, что он мгновенно будет загипнотизирован, но оно осталось неизменным. Его лицо было непроницаемым. Я должна была отдать ему должное.

Она бросила ему кепку. Он поймал и натянул её, и с силой надвинул на свой лоб.

— Пойдём, — скомандовал Гас. — Не стоит их злить.

Фрэнки и Гас развернулись к моему отцу и его команде, последовав за ними вниз по переулку, уже разыгрывая роль несносных детишек, оставшихся без присмотра.

Сойер было дело отправился за ними, но я схватила его за локоть, не желая позволять ему идти на это без подготовки.

— Заставь их понять, что вы важен, — быстро сказала я ему.

Он сузил глаза, но ничего не сказал.

Не зная, понял он или нет, я продолжила:

— Если тебе нужна еда или ночлег, тебе нужно это заработать. А если ты не сделаешь этого, то они заставят заплатить тебя самого. — Я смотрела поверх плеча на отца и его шайку. — А может быть и хуже.

Когда я повернулась к Сойеру его странные голубые глаза снова были прикованы ко мне.

— Зачем ты говоришь мне это?

Я пожала плечами. Мне на самом деле нечего было ответить.

— Ты бы сделал для меня тоже самое.

Он склонил голову вбок.

— Не сделал бы.

Его честность заставила меня ухмыльнуться.

— Ну, теперь сделаешь. — Я наклонилась к нему, снизив голос до шёпота. — Теперь ты у меня в долгу.

Его глаза расширились, а губы сжались в тугую линию. Я была слишком довольна собой, чтобы сдержать улыбку, а потому быстро развернулась и поспешила вслед за друзьями.

— Пошли, малыш, — крикнул вслед Сойеру Джек. Он шагнул вперёд, вышел из переулка и вступил в игру на доверии, которая безвозвратно изменила его жизнь. Аферу, которая изменит нас обоих навсегда.

Я не знала, что произошло с Сойером до самого позднего вечера. Фрэнки, Гас и я сделали своё дело. Мы зашли в магазин электроники и проторчали там целый час. Мы никогда не планировали что-либо воровать, но вели себя до чёртиков подозрительно, пока охрана магазина не переключала на нас всё внимание. Как раз в тот момент, когда менеджер направился к нам, чтобы нас выгнать, я вывернула карманы, полные мятых однодолларовых купюр, и со слезами на глазах спросила, что я могу купить отцу на день рождения. Он подвел меня к витрине с часами и, чувствуя себя достаточно виноватым, уделил мне все свое внимание. Фрэнки и Гас столпились вокруг, когда он наклонился, чтобы показать мне одни из часов, и я стащила его бумажник просто так, веселья ради. У меня была дурная привычка брать что-нибудь для себя, когда я была на деле. Фрэнки называла это моими трофеями. Но я оставляла их не в память о работе, не ради хвастовства или чего-то то в этом роде. Это больше походило на подстраховку или залог. Мне необходимо было начать откладывать деньги на тот день, когда мой отец перестанет заботиться обо мне или его убьют. Я заплатила за дешевые часы с черным ремешком и с благодарностью шмыгнула носом у стойки. Фрэнки, Гас и я вышли из магазина. Сигнализация сработала как раз, когда мы вышли на тротуар. Из-за угла выскочил водитель, крича вслед своему грузовику, который мчался по улице, уже затерявшись в потоке машин. Проехав еще один квартал, грузовик заезжал в гараж, в котором, по чистой случайности, не было работающих камер слежения, где его быстро выгружали в другой грузовик и оставляли на поиски федералов.