Неизменный

Глава 7

Наши дни

— Мамочка, можно мне мороженого? — взволнованно спросила Джульетта, когда мы шли по главной улице в среду вечером.

Я ощущала себя через чур запертой в нашей квартире, слишком заключенной в тесные стены и жизнь, которая казалась ложью. Становилось всё холоднее, поэтому, по дороге на ужин в нашей любимой закусочной, мы кутались в теплые кардиганы и шарфы. Я взяла её маленькую ладошку в свою, и мы шли по тротуарам, подобно туристам, осматривая сувенирные лавки и киоски с футболками.

— Ну даже не знаю, — сомневалась я. — Я покупаю мороженое только для маленьких девочек, которые хорошо себя ведут.

Осознав свою ошибку, она начала подпрыгивать на носочках.

— Пожалуйста, мамочка. Пожалуйста.

У нее был такой сладкий голосок, чуть хрипловатый и очень невинный. Я ни за что не хотела бы забыть, как она произносила слова с этим детским волнением, которое растапливало мое сердце.

— Ох, ладно, — улыбнулась я. — Ты малышка с хорошими манерами.

Она улыбнулась мне.

— Это значит, что мы купим мороженое?

— Да, это значит, что мы обязательно купим мороженое.

Здание, в котором находился магазин с мороженым и конфетами было старинным, с белёными кирпичными стенами и скрипучими деревянными полами. За задней дверью была круглая веранда с маленькими столиками, где можно было слушать живые выступления в кафе «У Фута», которое находилось по соседству и имело открытую зону для барбекю.

Туда мы и направились, захватив двойные порции мороженного в вафельных рожках, чтобы насладиться звуками музыки под открытым вечерним небом, на котором только начинали появляться звёзды. Над нашими головами горные вершины начинали сливаться с общим фоном, а свежий воздух заставлял прижиматься друг к другу, пока мы поедали наши угощения.

— Джулс? — спросила я, когда она добралась до рожка, и мне не нужно было через раз вытирать ей рот.

— Что? — спросила она, хрустя вафельным рожком.

— А как бы ты отнеслась к путешествию?

— С тетей Франческой?

Я кивнула.

— Да. Что, если бы мы втроем отправились в какое-нибудь новое место?

— А когда?

— Скоро, — ответила я. — Думаю, что нашей жизни необходимо приключение.

— Я тоже, — согласилась она. — Мы должны поехать к лошадям.

Её фраза застала меня врасплох, но мне следовало ожидать чего-то подобного.

— Ну-у, я думала насчёт путешествия на машине, — и на миллион миль подальше от этого места.

Мэгги выбросила цветок раньше, чем я успела ещё раз на него взглянуть, но я смогла показать записку Франческе. Обе мы были в шоке. Даже несколько дней спустя при воспоминании об открытии той коробки у меня по спине полз холодок.

Мне захотелось сбежать. Сбежать, как можно скорее. Но всё оказалось не так просто.

Фриско это, увы, не Вашингтон, раздобыть новые документы для троих человек нелегко, а особенно, если один из них ребёнок. Кроме того, необходимо было снять деньги. У нас был большой запас наличных, но значительную сумму мы оставили на банковских счетах. Но было и ещё кое-что. Глупости. Вроде привязанности к этому городку, к немногочисленным друзьям, которых я успела здесь завести, и к горам, что было, конечно, неразумно.

Но именно здесь родилась Джульетта. Это было место, где мы урвали кусочек жизни для себя.

Просто прежде, чем мы оставили бы всё это позади, я хотела быть абсолютно уверенной, что нам действительно необходимо это делать.

После всех кошмаров Вашингтона, от которых мы с Франческой сбежали, это место казалось практически утопическим, чтобы так просто оставить его.

И все же я не была идиоткой. Наши чемоданы были упакованы. У меня было достаточно денег, чтобы какое-то время держаться на плаву. И у нас с Фрэнки был план, как убраться из города в любую секунду. Если появится еще одна посылка, мы уедем. Мы даже не стали бы её открывать.

Чувствуя себя на пределе, я оглядела людей, которые ели, пили пиво и наблюдали за группой на сцене. Их вокалист приостановил выступление, чтобы принять запросы. Сейчас они пели «Пианиста» Билли Джоэла, что было немного неловко, так как у них не было пианино. Но эта песня всегда была в фаворитах у массы людей, а эта конкретная масса, казалось, особенно её любила.

— Ты обещала отвезти меня к лошадям, — напомнила Джульетта. — Ты говорила, что на этот раз Джесси разрешит мне покататься на больших лошадях.

Да, так я и сказала. Но на самом деле я не это имела в виду.

Мы с Джесси познакомились на одном из уличных карнавалов, которые Фриско устраивал раз в пару месяцев. Там он представлял своё ранчо и отвечал за пони для детей. Поначалу Джульетта была в ужасе. Что меня вполне устраивало. И я не спешила помогать ей с преодолением этого страха.

Но потом объявился Джесси и каким-то образом воззвал к мужественной, смелой, независимой стороне моей маленькой девочки. Он уговорил её сесть на одного из своих ласковых пони, а затем прокатил её три раза подряд, чем фактически разозлил остальных мам и их чад, и, казалось, каждого туриста в округе Саммит.

Потом он пригласил нас к себе на ранчо, чтобы Джульетта могла продолжать ездить верхом. Он утверждал, что не хочет, чтобы её навыки регрессировали. Она проживала в Колорадо. Бояться лошадей здесь было совершенно недопустимо.

Я понимала, что он флиртует со мной. Но ещё я знала и о его репутации в городе. А также я знала, что мою волю не укротить.

Для меня стало неожиданностью, что Джесси был таким очаровательным. Как и то, насколько искренне мне понравится этот парень и как я стану его уважать. Наши дружеские отношения развивались вполне естественно.

Как и его отношения с Джульеттой.

Что, как правило, я ценила. Но только не сейчас. Не в то время, когда я пыталась смыться из этого города, а она напоминала мне, как глупо и сентиментально я к нему привязалась.

— Ты ещё слишком маленькая для больших лошадей, — возразила я.

В следующую секунду выражение её лица выражало упрямство. Её милый носик сморщился, и она вздернула подбородок.

— Джесси сказал, что я достаточно большая.

— Но Джесси тебе не мама. Он не имеет права указывать, что тебе делать. Это моя работа.

— Но он может уговорить твою маму пересмотреть своё решение.

Мы с Джульеттой одновременно обернулись. Джесси стоял прямо за нашими стульями, положив на них руки.

— Джесси! — Джульетта взвизгнула от восторга, а я прошипела: «Твою мать!»

Услышав, что я ругаюсь в присутствии дочери, Джесси нахмурился. Идеальной матерью я не была, но когда она находилась рядом, я старалась держать своё красноречие на замке. В её возрасте я ругалась и похлеще. Но я пыталась уберечь её от детства, в котором не хватало наивности и здравомыслия.

— Ты напугал меня, — объяснила я.

В ответ он ухмыльнулся.

— Я не хотел подкрадываться к тебе. Я увидел, что вы сидите здесь, и подошел поздороваться, но потом вы заговорили обо мне. Так что…

Я подняла бровь.

— Ты что, подслушивал?

Его улыбка стала виноватой.

— Совсем чуть-чуть.

Ну что за мужчина! Невероятно.

— Ты искупишь свою вину, если объяснишь этой милой маленькой девочке, что она слишком мала для больших лошадей.

— Что? — его большие мужественные руки беспомощно опустились, и он выглядел совершенно раздавленным. — Но это же совсем не так…

— Джесси Хастинг… — сказала я предостерегающим тоном. Прежде чем он успел обратить свои щенячьи глаза в оружие массового поражения, певец начал еще одну песню. Джульетта начала подпрыгивать и визжать:

— Мамочка! Мамочка! Это твоя песня!

Джесси поднял голову и уставился на музыканта, слушая, как из динамиков зазвучали первые такты «Сладкой Кэролайн».

Его низкий смех был искренним, когда он снова посмотрел на меня.

— Сладкая Кэролайн.

Публика неистово повторяла: «На-на-нааа!»

Я улыбнулась, это было до удивления душевно.

— Ага. Меня назвали в честь песни Нила Даймонда.

— О, тебя действительно назвали в честь этой песни? — спросил Джесси, и на его щеке заиграла ямочка.

— Ага. Да, в честь песни. Мой отец был большим поклонником. «Сладкая Кэролайн» — его любимая песня.

— А меня тоже назвали в его честь, — добавила Джульетта.

Всё внимание Джесси переключилось на неё.

— В честь кого? Твоего дедушки?

— Нет, Нила Даймонда, — поправила его Джульетта.

— «Джульетта», — пояснила я Джесси. — Ещё одна песня Нила Даймонда. Не такая популярная. Но такая же замечательная.

Он кивнул.

— Ну, «Джульетту» я знаю. Ещё одна любимая песня твоего отца?

Мои губы растянулись в каком-то подобии улыбки.

— Нет.

О своём отце я говорить не любила. И я действительно не хотела, чтобы Джесси задавал о нём вопросы. Но я понимала, к чему все идет. Дверь была открыта. Его любопытство было задето. Теперь он захочет узнать, жив ли до сих пор мой отец. Когда я навещала его в последний раз? И что же привело меня во Фриско.

Я подавила стон. Люди так отвратительно предсказуемы.

Но Джесси удивил меня, сказав:

— Ты легко могла бы сойти за «Черри».

Я моргнула, а затем уставилась на него.

— Ты на самом деле знаешь песни Нила Даймонда?

Он только пожал плечами.

— Здесь слушают либо кантри, либо старичков. В детстве я предпочитал старичков.

По какой-то причине это заставило меня влюбиться в него чуточку больше. Я представила себе Джесси подростком в белой футболке и грязных джинсах, с тощими руками и шестью кубиками пресса — ну, а как иначе, — слушающего Нила Даймонда, по радио в своем старом грузовике. Мурашки заставили волоски на моих руках встать. Какой была бы моя жизнь, если бы я встретила Джесси в детстве?

Вдали от Вашингтона?

Вдали от моей прошлой жизни?

На мгновение я закрыла глаза и представила себя подростком. Сердце заколотилось, а в крови зашипел стыд, вытягивая из меня кислород. Джесси возненавидел бы меня, встреть он меня подростком.

Я бы съела его живьем.

— Джесси, когда я смогу покататься на лошадях? — спросила Джульетта. С её подбородка капало шоколадное мороженое.

В ужасе склонив голову набок, я смотрела на свою храбрую, отважную, непослушную малышку.

— Джульетта Лейтон. Ты не можешь говорить это всерьёз.

Её невинные глаза расширились от смущения.

— Я серьезно, мамочка. Я очень серьёзно хочу покататься на лошадях.

Бросив на Джесси беспомощный взгляд, я прикусила губу, чтобы не рассмеяться.

— Твоя мама сказала «нет» на счёт больших лошадей. Помнишь, Джулс? И она твоя мама, поэтому мы, к сожалению, должны делать то, что она говорит.

Губы Джульетты надулись.

— Ты не обязан делать то, что она говорит. Тебе-то она не мама.

Джесси усмехнулся и его смех был подобен теплому огню в холодную ночь. От этого парня одни неприятности. Он был из тех, кому я завидовала, потому что у них могла быть легкая, нормальная жизнь. Обычно мне лучше удавалось сохранять бдительность и сохранять между нами безопасную дистанцию. Но сегодня у меня не хватило на это силы воли.

Чтобы держаться подальше от Джесси, требовалось немало усилий. Сначала рана от моего прошлого была настолько свежей, что в моей жизни для Джесси не было места. Но теперь моя жизнь устаканилась, и мои дни были через чур полны пустыми моментами, во время которых я могла поразмышлять о том, как же одиноко я себя чувствую.