Неизменный

— Только при тебе, мамочка. Я знаю, что ты любишь меня больше всех.

— Это правда. — Я поцеловала её в нос и крепко обняла.

Когда звонок завизжал снова, я неохотно её отпустила и схватила клатч, который купила сегодня утром и который идеально подходил к моему платью. Кроме старой сумки из Таргета и походного рюкзака, который валялся в неопределенной части нашей квартиры, у меня ничего и не было. Я знала, что Джесси не будет возражать, если я предстану перед ним в джинсах, старой футболке и с бумажником из клейкой ленты, но раз уж я собиралась сделать это, нужно было выглядеть хорошо. Хватит прятаться за образом матери-одиночки. Или пытаться слиться со стенкой. За эти годы Джесси узнал меня, быть может, не до конца, но достаточно, чтобы у него появилось желание пригласить меня на свидание. Поэтому из уважения к нему, нашей дружбе и этим реальным, но ужасающим чувствам, которые я испытывала к нему, я перестала прятаться.

По крайней мере, в экзистенциальном смысле этого слова.

Все остальные области моей жизни я всё ещё очень, очень сильно прятала.

Я ткнула в кнопку свежевыкрашенным ногтем и сказала:

— Сейчас спущусь.

Я не дала ему возможности ответить, прежде чем несколько раз крикнуть Джульетте «Люблю тебя», а затем поспешила выйти.

Спускаясь на лифте, я проклинала свои каблуки. До Джульетты каблуки были моей второй натурой. Я жила в них. Теперь я была похожа на олененка, который только учился ходить, как будто бы Бэмби и Топотун, которые катаются в паре на коньках. Мое прежнее «Я» нависло надо мной дамокловым мечом, молча меня оценивая.

Когда двери лифта открылись мне пришлось сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться при виде ожидающего меня Джесси. Он стоял снаружи под навесом, прячась от легкого дождя, падающего в эту осеннюю ночь Колорадо.

Как только он увидел меня через прозрачное стекло, я ему помахала. Он одарил меня озадаченной полуулыбкой, и я в миллионный раз переосмыслила своё решение. Что я делаю? Я сосредоточилась на том, чтобы не споткнуться о мятый ковер под моими высокими каблуками, и слишком сильно навалилась на ручку двери.

Дверь распахнулась, и я опасно вылетела из здания и точно рухнула бы лицом на грубый бетон, если бы Джесси не подхватил меня своими большими руками.

— Ого, — пробормотал он тем глубоким баритоном, который привлек меня в первую нашу встречу. — Ты в порядке?

Я моргнула, в попытке найти ответ на его вопрос. Его красивое лицо с беспокойством оглядывало меня сверху вниз, однако, его карие глаза освещали веселые искорки.

— Прости, — пропищала я. — Я немного нестабильна в этих туфлях.

Его глаза блуждали по всей длине моего тела, томно и неторопливо изучая меня. Наконец они нашли мои туфли, и один уголок его рта приподнялся в кривой улыбке.

— Я понимаю почему.

— Давненько я не носила каблуков, — объяснила я без всякой надобности.

— Желаешь переобуться?

Я покачала головой, смущенная тем, что мы до сих пор говорили о моих проблемах с прямохождением, а также тем, что он все ещё очень крепко держал меня в своих объятиях.

— Уверена, что вспомню, как это делается. Это же, как езда на велосипеде, да?

Другой уголок его рта присоединился к первому в искренней улыбке.

— Честно? Не имею ни малейшего понятия.

Он поставил меня прямо и положил руки на мои плечи, чтобы убедиться, что я стою ровно.

— Я мог бы и подняться за тобой.

Я глазела на точеные линии его подбородка, римского носа, на тонкие завитки золотисто-каштановых волос. Его сильная, мускулистая шея выглядела такой поразительно загорелой рядом с белизной его хрустящего воротника.

— Всё хорошо, — поспешила ответить я. — Уже лучше.

— Ты не готова к тому, чтобы я нарушил твоё личное пространство?

Я покачала головой. И вдруг испугалась, что обидела его. Неужели мне удалось испортить вечер ещё до его начала?

Вероятно, я установила какой-то рекорд.

— Да всё в порядке, — мягко заверил он меня. — Я всё понял. Ты хорошая мама.

Я вздохнула с облегчением, и паника, которая угрожала душить меня весь вечер, немного ослабла. Я никого не впускала в свой дом. Наше с Джульеттой место жительства, оставалось тайной, насколько это было возможно. Я использовала адрес «Мэгги на горе» в качестве своего контакта для всего. Даже в детском саду не было моего настоящего адреса. Номер телефона — да, но не место жительства. Меня не было ни в телефонной книге, ни в Интернете. Фрэнки была такой же. Мы всегда были осторожны с местом нашего проживания.

Так же бдительно мы следили за Джульеттой. Может быть, люди видели нас в городе, но нашу жизнь я не в коем случае не афишировала. Мы приглашали лишь небольшую, избранную группу знакомых — в основном это были только Мэгги и Джесси. У Фрэнки имелась пара друзей с работы, но к нам домой она никого не приводила.

Мы с Джесси бережно относились к нашей дружбе, и на протяжение двух лет так и оставались друзьями, прежде чем он начал так настойчиво ухаживать за мной. Я доверяла ему как другу. И постаралась сделать всё, чтобы мы четко оставались в дружеской зоне. Но между нами было притяжение, которое я больше не могла отрицать. И Джесси, очевидно, уже давно перестал этим заниматься.

Поэтому мы здесь. На свидании. Он выглядел лучше, чем когда-либо. Он был спокоен и хладнокровен — как и всегда рядом со мной.

А я старалась не размахивать руками и не бегать кругами, как курица с отрубленной головой.

Я нервничала по поводу отношений по веским причинам. Мой опыт общения с мужчинами был либо в высшей степени манипулятивным и основанным на лжи, либо очень созависимым. Когда дело касалось мужчин, я не могла доверять себе в принятии разумных решений.

Джесси был хорошим парнем, но даже после нашей долгой дружбы я все еще не была уверена, что достаточно его знаю. Как бы мило все ни начиналось с ним, я не могла не предвидеть, что в конце концов все пойдет наперекосяк. Я была пессимисткой, ожидающей, когда рухнет небо, когда Джесси наконец очнётся и поймет, что я не улов — я ходячая катастрофа.

И я была экспертом в бегах. Даже если бы я осталась во Фриско, существовали способы сбежать от Джесси и полностью вычеркнуть его из своей жизни.

— Может, пойдем? — он указал на свой гладкий черный грузовик, припаркованный у обочины.

В моей жизни был период, когда я бы задрала нос при виде грузовика, как у Джесси. Я бы ожидала увидеть что-нибудь спортивное. Что-то безумно дорогое. Я привыкла к мужчинам, которые были одержимыми деньгами и красивыми вещами и имели все, что они хотят. Законно они были нажиты или нет, значения не имело. Я принадлежала тому образу жизни, при котором, чтобы доказать свою значимость, необходимо было иметь блестящие вещи. И, возможно, я тоже покупалась на эту ложь. Но теперь я была свободна от подобной жизни. Мое внимание переключилось на вещи, которые имели смысл.

Как тепло руки Джесси на моей пояснице, когда он вел меня по тротуару, и пьянящий запах его одеколона. Я слушала низкий гул его дымного голоса и позволяла себе присутствовать только в этом разговоре.

Это и были вещи, которые имели значение. В течение следующих нескольких часов это было единственное, что имело значение.

Он открыл мне дверцу и подождал, пока я как можно грациознее заберусь в кабину грузовика. Я проскользнула внутрь, после чего он закрыл за мной дверь. Когда он обошёл грузовик и занял своё место за рулем, я наконец набралась смелости вновь заговорить.

— Это интересная концепция, да? Наполовину ресторан, наполовину галерея, наполовину бар.

Искусство было моей единственной слабостью. Так было всегда.

И это всегда доставляло мне неприятности.

Он улыбнулся, глядя на дорогу, когда ехал со скоростью тридцать пять миль в час по нулевому трафику.

— Это три половины.

— Тогда это место должно быть волшебным.

Он повернулся и долго смотрел на меня, пока грузовик стоял на холостом ходу у знака «Стоп».

— Волшебным, да?

Я облизнула пересохшие губы и попыталась дышать ровно.

— Просто идея.

— Мне нравится эта идея, Кэролайн. И ты мне нравишься. Я рад, что ты наконец согласилась.

— Я тоже.

Мое сердце ударилось о грудь, в то же время мой живот перевернулся. Один из моих внутренних органов называл другого лжецом. Аферистом. Воришкой. Другой просто отреагировал так, как отреагировала бы любая женщина.

— Я больше не живу в Вашингтоне, — прошептала я своему сердцу.

Оно сжалось на два размера, чтобы преподать мне урок.

— Может, ты там и не живешь, — шептало мне в ответ сердце, — но я оттуда никуда не уезжало.

Еще через несколько минут мы проехали небольшое расстояние от Мэйн-стрит и остановились перед гладким, побеленным кирпичным зданием, оживленным людьми и волнением премьеры. Легкий дождь бросал рассеянный свет вокруг обновленного здания, смягчая края и придавая ему живописный вид.

Место было переполнено, особенно для Фриско. Люди толпились вокруг здания, на тротуаре перед зданием, сбоку, сгрудившись под зонтиками в очаровательном маленьком дворике с причудливыми железными столами и беседкой, покрытой вьющимися цветами. Окна в здании были приоткрыты, из них доносились звуки музыки, смеха и жужжания болтовни. Золотистый свет озарил интерьер, освещая предметы, висящие на стенах и на отдельно стоящих дисплеях вокруг открытого пространства дизайна. Официанты сновали туда-сюда от стойки к столикам, на кухню и обратно.

Обстановка была идеальной.

Совершенно идеальной.

Джесси припарковался прямо на улице, чуть дальше от главного входа. Он поспешно обошел грузовик спереди и открыл передо мной дверцу, помогая спрыгнуть на землю. Его рука опустилась на мою талию, как только я коснулась земли.

— Ты в порядке? — спросил он, опустив взгляд на мои туфли.

— Всё великолепно, — искренне ответила я. — Это удивительное место.

Его улыбка растянулась.

— Пойдем повеселимся, Кэролайн.

Он взял меня под руку и повел ко входу в «Инициативу Вашингтона».

Я расслабилась рядом с ним, наконец-то позволив себе открыться и насладиться этим прекрасным вечером. Случайная капля дождя ощущалась как знакомый поцелуй на моей обнаженной коже. Я глубоко вздохнула и решила наслаждаться сегодняшним вечером любой ценой.

Я должна была начать наслаждаться жизнью и перестать постоянно оглядываться через плечо.

Пришло время начать прощать себя за те решения, которые я была вынуждена принять. Пришло время похоронить мертвых и обрести счастье на земле с живыми.

Тем не менее, мои ноги дрогнули прямо перед входной дверью, и сквозь меня пронёсся порыв чего-то зловещего. У меня пересохло во рту, когда я повернулась лицом к ресторану-галерее и признала, что разрешение Джесси провести меня внутрь безвозвратно изменит мою личность.

Это изменило бы всё во мне.

Это действительно был бы шаг вперед, шаг, который, как я когда-то предполагала, никогда не смогу сделать. До этих пор.

До этого парня.

— Готова? — спросил Джесси, и в его глазах блеснуло обещание на всю ночь.

— Готова, — наконец ответила я… наконец-то почувствовав себя готовой.

Позже я поняла, какой полной идиоткой была.