Порочные ангелы

— То, что он не может меня сломать, вовсе не означает, что я склонна к суициду, — сообщаю я ему. — В любом случае, что за ненормальный может хотеть сломать женщину?

— Не знаю. Это ведь ты замужем за одним из них, верно?

— Я замужем за демоном, а не мужчиной.

— Ну, Хавьер не совсем демон.

— Нет такого понятия, как сентиментальный демон? — спрашиваю я. — Расскажи мне об одежде. Эта юбка, платье… Чьи они?

Он смотрит на меня с любопытством, пока мы продолжаем идти по грубой дороге в сопровождении птичьих голосов, раздающихся со стороны деревьев.

— Почему тебя это интересует?

Настала моя очередь пожимать плечами, потому что я не знаю ответ на этот вопрос. Скорее всего, я хочу знать потому, что каждая частичка информации о Хавьере, которую мне удается добыть, увеличивает мои возможности, потому что я могу использовать ее против него, когда это понадобится.

— Просто пытаюсь завязать разговор, — отвечаю я.

— Верно. Ну, если тебя это так сильно интересует, то это одежда его бывшей девушки.

Тихо фыркаю.

— Девушки? Я думала, он только пользуется шлюхами. Кто же еще может им заинтересоваться?

Чувствую, что Эстебан внимательно смотрит на меня. Конечно, на первый взгляд, любая женщина может заинтересоваться Хавьером Берналем. Он симпатичен, и я уверена, что он может быть очаровательным, если захочет. К тому же, у него есть деньги и власть. Но любая разумная женщина убежит от него, когда поймет, что он на самом деле развращенный психопат. То, что у него была девушка, из-за которой он становился сентиментальным, удивляет меня.

— Она интересовалась им, — отвечает Эстебан. — Долгое время назад. Когда они были молодыми и глупыми, как я полагаю. К тому же, она была мошенницей.

Киваю.

— Ясно, — значит, она просто была такой же плохой, как и он. Это кое-что объясняет. — Как ее звали?

— Элли, а что? — он хмурится.

— Просто любопытно. Мексиканка?

— Американка.

— И она разбила ему сердце? Или он разбил ее?

— И то, и другое. Он разбил ее сердце, и она разбила его. А потом она разбила его сердце еще раз.

Он поджимает губы.

— Значит, победила она.

— Типа того.

Улыбаюсь про себя.

— Хорошо, — надеюсь, этот ублюдок страдал.

— Да, это было хорошо, — признает Эстебан. — Мне она нравилась, но она никогда не присоединилась бы к нему и не обрела бы ту уверенность, которая обязательна в этом бизнесе.

Мы замедляемся, и он разворачивает меня так, чтобы мы двигались обратно к дому.

— Разве для того, чтобы быть хорошим мучителем, похитителем и убийцей, нужна уверенность?

— Ты должен быть уверенным в себе, чтобы никогда не подвергать сомнению то, кем являешься.

Киваю.

— Возможно, вам всем нужно чаще подвергать сомнению то, что вы делаете.

Он смотрит на меня так, как будто из нас двоих сумасшедшая именно я.

Останавливаюсь, заметив, что мой кроссовок развязался. Мы уже почти во дворе, и я вижу, что Хавьер выходит из дома, а Франко стоит в дверном проеме. Хавьер смотрит в нашем направлении.

Наклонившись, завязываю кроссовок и осматриваю кучу камней, около которой мы находимся, очевидно, образовавшуюся, когда кто-то чистил дорогу. Хавьер и охранники далеко, и здесь только я с Эстебаном, поэтому я принимаю решение за долю секунды.

Завязав шнурки, я хватаю ближайший камень, разворачиваюсь и, вытянув руку, бросаю его Эстебану в лицо. Из-за того, что я намного короче него, я попадаю ему не в висок, а в челюсть, однако этого достаточно, чтобы он завизжал, схватился за лицо, и попятился назад, едва удерживаясь на ногах.

Я не задерживаюсь, чтобы проверить, упал он или нет, и поворачиваюсь, устремляясь бегом в сторону деревьев. Понятия не имею, что буду делать, когда доберусь до них, но знаю, что мне нужно убираться отсюда, пока есть возможность. Эстебан сказал, что я склонна к самоубийству просто потому, что скрываю свой страх, но это совсем не про меня. Я люблю жизнь — ту свободную жизнь, которую вела раньше — и сделаю что угодно, чтобы вернуть ее.

Я уже почти достигла деревьев и свободы, которую они собой представляют, когда слышу хлопок, похожий на выстрел. В следующее мгновение меня охватывает оцепенение, и я абсолютно теряю способность двигаться, в то время как мои нервы поражает взрыв странной мучительной боли. Я падаю на землю, вроде бы что-то крича, и мои мышцы без остановки вибрируют.

Слышу как кто-то, по-моему, Хавьер, кричит:

— Ты что, бл*ть, делаешь?

А потом вибрации и боль прекращаются. Просто так. И я отключаюсь.