Рабыня Рива, или Жена генерала

Глава 28

Я замолчала, вспомнив, что так я и оказалась у Лиама — моя планета перестаралась с «дипломатией». Защищать Григ перехотелось. Шад был взбешен, едва не скрипел зубами. Я понимала, что с ним: это и его вина тоже, если бы он не промахнулся, ничего бы не было. Его рука дрогнула и винить он может только себя, что и делает с успехом.

Мы покинули лавку и дальше шли в молчании. Я тяжело вздохнула, кутаясь в григорианский плащ. Уже привыкла к ним, и ходить удобно — я оценила практичный покрой, он отлично защищал от пыли… Чужие традиции стали ближе.

Дома я разложила покупки. Приготовила напитки и, когда мы спрятались в тени на заднем дворе, вспомнила о кинжале.

— Возьми себе, если хочешь, — не стал возражать муж. — Ты сберегла его, имеешь право пользоваться. Его хозяйки больше нет.

— Покажешь, как пользоваться?

— Если хочешь, — он отстегнул свое оружие. Рукоятка легла в руку, как влитая. — Но тот кинжал не по твоей руке сделан. Им будет неудобно владеть. Если хочешь…

Он замолчал.

— Если хочу — что?

— Если хочешь, — очнулся он от мыслей, — когда будем на Григе, я закажу тебе личный.

— О, спасибо, — с чувством поблагодарила я.

— Если когда-нибудь будем. Все к тому идет, что возвращаться станет некуда.

Я вспомнила новости и расстроилась, но сходила за кинжалом. Шад старался прятать от меня настроение. Он всегда мрачный, но теперь к угрюмости добавилась усталость, а он при проблемах всегда так выглядит. Прячет, что ранили дурные вести.

— Не говори так, — попросила я, вернувшись. — Твоя страна намного благоразумнее моей. Думаю, все будет в порядке. Мир ведь подписан. Лиам мало что сможет сделать.

— Хотелось бы верить. Встань, — негромко сказал муж. — Кинжал нужен для самозащиты. Его смысл — всегда быть под рукой. Если тебе отлили личный кинжал, с этого момента он всегда должен быть там же, где и ты.

Он объяснял, свободно опустив руки. Кинжал еще был в ножнах.

Я встала напротив.

К драке с григорианцем я, пожалуй, не готова. Но очень хотелось научиться — это далеко не Эмма. Во-первых, он боец, во-вторых, это его национальное оружие.

— Нападаешь так, — он показал режущий прием. — Пропускай встречные удары. Лучше увернуться, чем отразить. Вот так — защищаешься.

Он показал несколько приемов. В его руках оружие выглядело органично. Представляю, сколько раз за жизнь он нападал и защищался, сколько раз за войну.

Шад слегка прихрамывал, и я вновь обратила на это внимание. Тут же нож оказался у горла.

— Не отвлекайся во время боя, — предупредил он. — Смотри на противника. Повернись.

Я встала спиной к мужу, и он вложил оружие мне в ладонь. Рукоятка была шероховата и не совсем удобна. Он сжал руку поверх моей — получилось, вложил мою ладонь в свою и вытянул руку.

— Жаль, ты ниже, чем григорианка, — задумчиво сказал он.

Мы стояли вплотную. Он провел жилистыми пальцами по волосам, убирая их в сторону и перебрасывая через плечо. Григорианки не зря связывают волосы, чтобы не мешали. Шад ничего не сказал, хотя мог бы предложить и мне сделать такую прическу. И хорошо. Полностью становиться другой мне не хотелось. Я бы все равно не заплела косы.

— Защищаешься, — он повторил прием, владея моей рукой, как продолжением своей. — Нападаешь. Повтори.

Шад отпустил меня и отступил, наблюдая со стороны.

Я повторила, стараясь действовать похоже. Неосознанно скопировала, как Эмма показывала, и он сразу меня поправил.

— Нет, — он переставил мои пальцы и кисть в нужное положение и вновь отступил. — Еще.

Мы тренировались около получаса. Шад настойчиво, но терпеливо поправлял меня. Я уже привыкла к нему. Прикосновения мужа меня не смущали. Наверное, так и происходит, когда единственный, кто в тебе заинтересован и кто может помочь — иноземец. Цепкие сильные пальцы, поворачивали кинжал под нужным углом, пользуясь моей руки.

— Сколько же нужно тренировок? — вздохнула я, когда устала, и опустила руку.

Запястье ныло, и вообще я серьезно вымоталась, хотя бой был учебным.

Шад даже не запыхался.

— Григорианцы из военных родов тренируются с детства. Тебе я дам несколько уроков. Позже, если захочешь, изучишь сама.

Он обтекаемо намекнул, что я не боец. Обидно.

— Ты думаешь, я не умею драться, потому что… — я осеклась. — Потому что рабыня?

— Нет, Рива, — руки Шада стиснулись на моих плечах. — Потому что ты недостаточно сильна биться григорианским кинжалом. Ты не выстоишь в поединке.

Руки спустились до талии стиснули ее.

— И надеюсь, тебе никогда не придется биться с одним из нас, потому что ты проиграешь.

Ну, хотя бы не рабство намекнул. Я действительно слабее, но лишь потому, что это моя природа. Мы стояли друг напротив друга, Шад держал и мне впервые не хотелось отступать.

— Григорианки настолько сильнее?

Шад хмыкнул и убрал руки.

— Это зависит от личных качеств. Не от пола, Рива. Часто перед боем у меня были спарринги с десантницей. Почти победила меня, — он улыбнулся с неожиданной теплотой. — Жаль ее…

— Погибла?

— Нет. Была осуждена за убийство командира.

Он отвернулся, показывая, что урок — и разговор, окончены. А может он просто о той десантнице не хотел говорить. То ли жалел ее, то ли они были близко знакомы… Шад меня историями о войне не баловал, хотя, судя по состоянию брони, едва ли не пешком ее прошел. Неожиданно я ощутила теплоту и сочувствие к мужу. Мы все хлебнули горя: каждый со своей стороны. Война зло, всех топчет.

— Не грусти, — он взглянул в затуманенные глаза, придержав меня за подбородок. — Не хотел тебя расстраивать.

— Ты не расстроил, — легко улыбнулась я, повела плечом и ушла в дом.

Остаток вечера мы провели по раздельности, но я думала о нем. Думала, пока возилась по хозяйству, приводя в порядок жилье, обустраивая, наводя уют. Как это бывает, работы было много. Шад занимался своими делами. Вечером я вышла во двор повозиться в цветнике. Напоить водой колокольчики, проверить, как там бедный маковник… Меня это успокаивало. Возвращало если не в детство, то в спокойствие — точно.

Сегодня голова была занята дурацкими мыслями.

Меня смущало, как Шад смотрит на меня.

Это продолжалось с вечера, когда мы посетили местный бал. С тех пор я постоянно ловила на себе заинтересованные взгляды. Даже сегодня, каждый раз, когда появлялась в поле зрения. Он пока ничего не говорил. Но думал обо мне, я это видела.

Пока между нами лишь взгляды. Но большее — это вопрос времени.

Наверное, наш спонтанный урок ближнего боя его распалил. Ему пришлось ко мне прикасаться, стоять вплотную. У меня самой Шад не выходил из головы.

Закончив с клумбой, я хотела войти в дом, но остановилась, глядя на него со стороны. Призывно светились окна. По двору разлился хрустальный звон довольных колокольчиков. Ветер приносил запах цветов и зноя. Я зверски устала, но чувствовала себя абсолютно счастливой.

И даже мысли о муже уже не так пугали.

После изнурительной работы я решила принять душ. Здесь он был скупым, словно экономили воду, зато хватало местных штучек для ухода за собой. Их я приобрела в косметической лавке накануне. Большинство товаров завозные, но были и местные. Я купила гель с гранулами, которые делали кожу гладкой и нежной. От него пахло свежестью и солью — непривычный запах для привыкшей к ароматам цветов и трав иларианки. Его нужно было наносить на тело до купания.

Я разделась в крошечной ванной. В зеркальном отражении на стене я видела себя целиком: черные волосы, которые после нанесенного масла стали похожи на тугие плети, облепившие спину, белое лицо с татуировками вокруг глаз. Сейчас я безумно себе нравилась. Как хорошо, что не свела, когда пряталась…

Подождав положенное время, я включила душ и смыла с себя косметику. Кожа действительно преобразилась. Я с удивлением водила по ногам рукой, поражаясь мягкости. Вымыла волосы, те на ощупь остались прежними, зато стали тяжелей, а когда высушила их — рассыпались по плечам волной. Масло усилило природный завиток локонов.

Я оделась, выбрав просто платье чуть выше колен, как принято здесь носить.

А когда вышла. Увидела, что дверь приоткрыта. Сюда входил мой муж, пока была в душе.

Я удивленно огляделась? Зачем? Искал меня? Слышал ведь, что в душе — постучал бы, позвал. Хотела было к нему пойти, но кое-что заметила.

На постели лежал кинжал. Шад принес его сюда.

Я взяла его ладонь, сжала, ощущая давление рукояти, сделанной не моей ладони. Попробовала подушечкой пальцев острейшее лезвие. Кинжал, конечно, предлог. Удобный, красивый предлог, чтобы войти ко мне, чтобы прикоснуться, обучая… А может, я все выдумываю, и Шад просто принес его, увидев, что забыла оружие, которое по праву стало моим.

Подождав несколько минут и все взвесив, я с кинжалом в руках вышла из комнаты.

— Не дашь пару уроков перед сном? — спросила я, остановившись на пороге его спальни.

Шад обернулся, он был без брони, но в плаще, словно куда-то собирался.

Взгляд задержался на мне. На ногах — раньше я такую длину не носила, на кинжале в руке.

— Почему нет? — согласился он, и сбросил плащ.

Понял, что серьезно настроена. А может, ему интереснее со мной провести время, чем там, куда он собирался.

Я вошла, начался урок — такой же, как тогда, на улице. Я послушно повторила все, что он мне показывал: выпады для защиты и атак. Мой кинжал был обнажен, но его остался в ножнах. Скользнув по ним взглядом, я вскинула глаза:

— Хочу попробовать спарринг с тобой, Шад.

Он усмехнулся — едва заметно, но предложение принял.

— Уверена, Рива? — голос стал ниже, чем обычно, а янтарный взгляд таким внимательным, что на щеках появился румянец.

Смотрел прямо — даже на «Стремительном» на меня так не смотрел. Выдвинул кинжал, помедлил и достал целиком. Подбросил, поймал жилистой рукой.

— Я намного сильнее тебя. Даже не представляешь, насколько.

— Я попробую.

— Ты можешь нападать, — предложил он, став серьезным. — Атакуй в полную силу.

Я потверже сжала неудобный кинжал. Сделать такое предложение — практически меня обездвижить. Защищаться легче, чем нападать. Для атаки нужна смелость.

Но сегодня она откуда-то взялась.

Перед собой я видела не противника, а мужа. И цели его заколоть не было, с другими целями я сюда пришла — это игра, а не тренировка и тем более не бой.

Я взмахнула рукой — рассекла воздух перед собой, заставив его отпрыгнуть. Он не сводил с меня глаз. Они стали другими — пристальными, приглашающими.

— Смелей, — подбодрил он меня.

Кажется, ему тоже интересно.

Еще несколько выпадов, от которых он увернулся. Шад как будто испытывал меня — смотрел, на что гожусь. Третий отразил своим кинжалом, а затем я оказалась в его руках с приставленным к горлу лезвием. Острие кололо подбородок снизу.

Я стояла к нему спиной. Он тяжело дышал — я ощущала, как трепещут волосы на затылке. Но, пожалуй, это бой слишком легкий, чтобы он запыхался. Меня саму разволновал наш короткий поединок.

— Хорошо, — наконец оценил он, прежде чем опустить кинжал. — Тебе нужно больше тренироваться.

Но не отпустил меня — я так и стояла с заведенными за спину руками. Он держал меня за запястья, собрав их в горсть. Я обернулась через плечо, интуитивно пытаясь поймать янтарный взгляд, а он как раз над плечом склонился.