Дать боссу (по носу)

— Я думала, это было просто очередное заигрывание с бизнесменами. Речь не шла о передаче компании.

— Да что ты знаешь о Герасимове, Жизель! Только то, что он важная фигура. Но насколько важная, ты не думала?

— Вероятно, очень важная, раз Филипп решил подобраться к нему.

Фернандо на мгновение отпустил меня, закрывая лицо руками. Что-то невероятно мучило его, но я не понимала, что именно.

— Вчера я говорил тебе, что в совете есть лишь один человек, способный повлиять на мнение других членов совета. Без его одобрения я не получу компанию.

В горле пересохло. Неужели сейчас он скажет мне именно то, что я не дала ему сказать вчера ночью, заткнув рот поцелуем?

— Так вот. Человек, способный в один момент разрушить мою жизнь — это Герасимов. Филипп, похоже, узнал, насколько широко его влияние, раз решил действовать столь радикально.

Я была в шоке. Я не могла поверить. Неужели этот извращенец может испортить Фернандо будущее?

— Но ведь все в порядке. Борис относится к тебе весьма хорошо, — попыталась я успокоить и себя и Фернандо.

— Он — да, — лицо Фернандо побледнело, — но есть один важный нюанс. Его дочь.

— Дочь? — переспросила я. — А что с ней?

— С ней все хорошо, я надеюсь. Но зовут ее Стелла.

— В смысле Стелла? — неуверенно переспросила я. — Твоя невеста Стелла?

Фернандо кивнул, отводя взгляд.

— Это невозможно. Стелла Стилл американка, у нее и фамилия американская, в то время как Герасимов стопроцентно русский.

— Мать Стеллы вышла за Бориса замуж, когда Стелле было шесть. Так что она ему не родная. К сожалению, это не отменяет того факта, что он относится к ней, как к своей дочери, и готов ради нее на все.

Я ждала чего угодно. Какого угодно развития событий. Но предположить, что Фернандо помолвлен с дочерью своего главного союзника и одновременно врага, я не могла.

— Поэтому ты с ней? — вдруг прозрела я и отшатнулась. Если вдуматься, он не так далеко отошел от своего брата.

— Все было не так, Жизель, хоть выглядит и отвратительно. Ты уже знаешь, какого я мнения о любви, и знаешь, что я никогда не променяю на нее свой бизнес. Но в отличие от Филиппа, я никогда не причиню никому вред и не хочу причинять боль. Потому я с ней. Но почему ТЫ терпишь все это?

Фернандо снова приблизился ко мне, и я, загипнотизированная историей, позволила ему сделать это. Ферретти все еще крепко сжимал меня за плечи, и я чувствовала, как от этого меня вновь начинает уносить.

— Боже, Жизель, — вздохнул мужчина, оглядываясь по сторонам.

Было невероятно тяжело смотреть на него, понимая, что он пытается донести до меня правду, которую я и так знала, но должна была изображать наивную идиотку.

— Филипп использует тебя. Постоянно. Почему ты не видишь этого?

Я молчала. Не хотела снова врать ему, но и признаться во всем не хватало сил.

— Я не могу понять тебя. Ты же невероятно умная девушка, почему до сих пор не признаешься себе в том, что он не любит тебя! — я чувствовала, как напряжены его руки, которыми он обнимал меня за плечи.

— Давай не будем об этом. Прошу, — меня вновь бросило в дрожь. Я не могла рассказать ему все, но и просто стоять здесь и молчать было невыносимо. — Я все понимаю, Фернандо.

— Тогда почему ты с ним? Почему?

Было так тихо, словно мы остались вдвоем на частном пляже, и только море было свидетелем этого разговора.

— А почему тебя волнует это? — меня на самом деле смущало, что Фернандо слишком добр ко мне. Может быть, как и его братец, он просто пользовался мной. В конце концов, со Стеллой, как оказалось, он был не просто так.

Я вновь взглянула на Фернандо. Он казался мне искренним, а поскольку до сего момента не давал мне поводов сомневаться в нем, я еще больше разозлилась на себя. Он вынуждал рассказать ему все. Однако в этой истории было слишком много «но…», чтобы выложить ему все, что было у меня в душе.

Морской бриз всколыхнул волосы, заставив одну из прядей небрежно упасть на лицо. Мужчина на миг замер, позволяя мгновению раствориться в вечности.

А затем я не успела даже вздохнуть, как его руки оказались на моей талии, притягивая к себе, и наши губы встретились в поцелуе.

Я забыла обо всем на свете: о Филиппе, Джейн, Стелле, клятве, данной самой себе, гласившей держаться от него подальше. Я словно лишилась рассудка, уступив место чему-то иному, чему-то дикому и безумному. И я не могла бороться с этим, полностью отдаваясь моменту.

Я чувствовала, как с каждой секундой объятия Фернандо становились крепче, словно я добровольно сдавалась ему в плен, позволяя заключить себя в запретные оковы. Но мне было так хорошо в этой сладкой, легкой и необузданной эйфории, что я не променяла бы ее ни на какую свободу. Этот безумный адреналин в крови, стук его сердца и безмерное блаженство.

Он осторожно укусил меня за нижнюю губу, а потом вновь страстно поцеловал. При этом он небрежно гладил меня по щеке, заставляя мое тело невольно вздрагивать от каждого такого прикосновения. Мне казалось, будто я закинулась каким-то невероятно действенным видом травки в убойной дозе. Ноги будто оторвались от земли, и я ощутила, как меня изнутри наполняет тепло. Мир делился на миллион частей, и каждую из них я чувствовала также же отчетливо, как и запах парфюма Фернандо.

Я бы провела в этом мгновении вечность, запоминая каждое движение этого мужчины, каждый его вздох, пока он восстанавливал сбившееся дыхание, а затем с новой силой начинал целовать меня. Я готова была запомнить каждую клетку его тела, которая касалась меня в момент этой близости. Я могла сделать все, что угодно, чтобы остановить время и никогда не отпускать его. Но прошла еще пара минут, и он неохотно отстранился, все еще держа меня за руки.

Он смотрел мне прямо в глаза, словно пытался узнать в них ответы на все вопросы.

— Жизель, ты должна рассказать мне все. Я не могу поверить, что ты правда любишь его.

Он смотрел на меня с надеждой. Но могла ли я сейчас сказать ему правду? Что бы это дало ему? Что бы это дало мне? Он бы узнал, что я по незнанию на три года продала Филиппу свою жизнь. Что за разглашение этой тайны я должна буду ему миллион, и что, возможно, после этого он вообще решит грохнуть меня где-нибудь в подворотне. Признаюсь, я боялась этого. Да и сам Фернандо. Неужели ему будет легче, если он узнает, что я являюсь собственностью его брата? От меня сейчас зависит его будущее со Стеллой, а значит и будущее его компании.

— Почему ты молчишь?

— А что говорить?

— Ты любишь его?

Он задал мне тот самый вопрос, который должен был определить все наше будущее. Но как я должна была поступить: рискнуть своей жизнью, его будущим и его компанией, но сказать правду, или соврать, но при этом никому не навредить? Я не могла рисковать и утягивать его за собой в омут неизвестности.

— Да, я люблю его, — ответила я, и внутри все оборвалось.