Мать всех дорог

Меня передергивает от того, какой ужасный вкус был у меня в то время.

Портер нежно разглаживает своей рукой морщинку между моих бровей.

- Я наблюдал за тобой не меньше пяти минут, очарованный тем, как тебя ничего не заботило в мире. Если бы ты увидела меня, уверен, ты бы продолжила танцевать. Ты была такой свободной, весь мир был у твоих ног. Ты только начинала поиски себя. Я завидовал тебе.

- Потому что я танцевала с деревянной ложкой?

- Нет, - смеется он. - Потому что ты могла делать все, что хотела.

- Ты тоже мог, - отвечаю я. - Ты не должен был оставаться в Джеймстауне.

Он отрицательно трясет головой, пока смотрит на экран, заметно мучение в его глазах.

- Нет, я не мог уехать. Мой отец, хоть и был алкоголиком, но нуждался во мне. Я не мог просто оставить его, и у меня также не было хороших оценок для поступления в колледж. У меня не было вариантов, как у тебя. Я научился работать на ферме и застрял там.

- Ты мог пойти с Полом в армию.

- Нет, я должен был заботиться о своем отце.

- Но почему? Он хреново относился к тебе всю твою жизнь. Почему тебе было нужно заботиться о нем?

- Потому что он был болен, Марли, - Портер повышает голос, и я уже сожалею, что подняла эту тему. – Неважно, как он относился ко мне, пока я рос, я просто не мог оставить его умирать в одиночестве.

Портер отстраняется, подкладывает подушку под грудь и упирается подбородком на свои руки, пока изучает экран перед собой. Свет отражается на его чертах, и я думаю о том, как вернуть момент, который мы только что потеряли, тот, в котором он смотрел в мои глаза, как будто я могла избавить его от всех проблем.

Портер был прав, когда назвал меня упрямой. Принести извинения и признать, что я облажалась, тяжелее для меня, чем для остальных, потому что я провела всю свою жизнь с Полом, это всем известно. Я исследовала и изучала вещи только для того, чтобы могла сказать, что я была права. Признаться, что была не права – нелегкий подвиг для меня. Сейчас, рядом с Портером, это также тяжело. Я с трудом сглатываю и касаюсь его спины, нежно вырисовывая пальцами круги на его лопатке.

- Извини меня, Портер. Я не хотела расстроить тебя. Я думаю, мне просто повезло с любящими родителями. Не могу представить, как все должно быть не справедливо для тебя. Мне кажется, я была бы злая в твоей ситуации, точнее злая на своего отца.

- Да, можно и так сказать, - его голос грубый, больше не любящий или заботливый.

Я не знаю, как к нему теперь подобраться, он замкнулся, очевидно, больше не хочет говорить. У меня встает комок в горле, когда я понимаю, что разрушила наш вечер. Вместо того, чтобы попытаться поговорить с ним снова, я хватаю свою подушку и тоже ложусь на нее, пытаясь сконцентрироваться на фильме, но это бесполезно. Я сейчас абсолютно расстроена нашим с Портером разговором. Я пробегаюсь по каждой ошибке в голове, пытаясь подумать, как бы я справилась с этим по-другому, надеюсь, я бы справилась по-другому.

Наблюдать за тем, как Арнольд Шварценеггер вырывает маленькое сердце из груди панка, не так приятно, как я думала, и я знаю это, потому что чувствую напряжение, которое растет между мной и Портером.

Мне хочется плакать, напряжение осязаемо, но я не такая девушка. Я не плачу из-за мужчин, особенно из-за тех, с которыми выросла. Вообще-то, это ложь, я плакала несколько дней после того, как Портер унизил меня. Но это был единственный раз, все остальные мужчины, с которыми я связывалась, никогда так эмоционально не опустошали меня, как Портер. Честно говоря, ни у одного даже близко не получалось, даже, когда они бросали меня. Это было, как еще одни отношения спущенные в унитаз, с Портером было по-другому, я всегда хотела сделать его счастливым.

О Господи, я чувству, как мое горло начинает сдавливать, а глаза начинают гореть. Этого не случиться. Я не стану реветь из-за дурацкого разговора, который у нас был. Я хотела бы свалить всю вину на «Особую Красную Точку», но сейчас даже близко не тот момент месяца.

Еда! Еда предотвратит мои рыдания. Люди не могут есть и плакать одновременно. Даже не смотря на то, что мой желудок завязан узлом, я заставлю себя поесть, чтобы не разреветься. Это единственный способ.

Из того, что лежит перед нами, я хватаю попкорн, разрываю пачку и начинаю пихать горсти себе в рот. Я делаю это двумя руками, горсть за горстью запихиваю себе в рот, молясь о том, чтобы не задохнуться от зернышка, которые летают рядом со мной. Портер смотрит на меня, как я впихиваю больше попкорна себе в рот. Он приподнимает бровь от моих бурундучьих щек, полных попкорна. Его карие глаза обжигают меня, и этого достаточно, чтобы идея с попкорном провалилась, и мои глаза наполнились влагой.

Заметив, что из моих глаз сейчас хлынут слезы, Портер поворачивается на бок, поддерживая себя одной рукой, и говорит:

- Ты в порядке? Что случилось?

Полным ртом попкорна я отвечаю:

- Ижвини. Я не хощела тея раштроить.

Всхлип вырывается из моего тела, заставляя сильно выдохнуть, направляя попкорн из моего рта, через губы прямо на лицо Портера.

Я сжимаю лицо от унижения, когда вижу наполовину пережеванный попкорн, скатывающийся с лица Портера, а зерна застряли в его бороде.

Я быстро сглатываю и хватаю салфетку, чтобы почистить его.

- Боже, мне так жаль, - я быстро вытираю его лицо, униженная, желая швырнуть свое тело в экран кинотеатра.

Он лежит секунду ошеломленный, а затем начинает смеяться. Его хохот заразителен, и вскоре, я замечаю, что тоже присоединилась к нему, наслаждаясь тем, как его смех разжигает искру в моем теле.

Когда мы очистили его от всех зернышек, мы продолжаем хихикать, пока не очищаем одеяло от пережеванного попкорна. Он приподнимает мой подбородок и заставляет посмотреть на себя.

- Никогда не жалей ни о чем, Шарик. Это просто больная тема для меня. Хотел бы я сделать что-то большее в жизни? Да, но это было невозможно для меня. В конце концов, у меня есть твоя семья, на которую я могу положиться.

- Мне все еще жаль. Я не хотела тебя расстраивать.

Он растирает большим пальцем мое заплаканное лицо.

- Не плачь из-за таких вещей, как я, Марли. Я не достоин твоих слез.

Я опешила. Он не достоин моих слез? Разве он не понял? Он единственный - кто достоин моих слез, единственный - о ком я переживала. Как он не видит этого?

- Портер, ты единственный, кто заслуживает, чтобы из-за него плакали.

Его взгляд теплеет, а руки обхватывают мое лицо. Именно так, как я хотела, когда мы только поднялись на крышу, Портер притягивает меня ближе и прижимается своими губами к моим. Своими сильными руками он хватает мое тело и перекладывает так, что он оказывается надо мной, удерживая мое лицо. Его пальцы пробегаются по моим волосам, пока его губы заняты моими. Его борода трется об мою нежную кожу, но я приветствую это грубое жжение, я жажду его.

Нуждаясь в том, чтобы коснуться его, я нахожу край его рубашки и слегка вытягиваю его, чтобы я могла коснуться его кожи. Он вздрагивает от моих холодных пальцев, но быстро возвращается к поцелуям, когда начинает привыкать к моим прикосновениям. Его язык пробегает по моим губам, прося входа. Я даю ему то, что он хочет, открывая рот, и его губы сильнее впиваются в мои, наши языки танцуют друг с другом, согревая наши тела.

Через его спортивные штаны я чувствую его возбуждение, его потребность во мне. Я никогда бы не подумала, что окажусь в такой ситуации, как эта, с Портером, но вот она я, и это разбивает меня на миллион кусочков, растворяет меня в его душе и соединяет в одно целое.

Когда Портер целует меня, его руки нежно гладят мои лицо и волосы, я чувствую, как будто дышу в первый раз, испытывая трепет от поступления кислорода. Моя грудь вздымается от каждого поцелуя, мои легкие горят от потребности, желая большего. Я никогда не хочу отпускать его.

Мои руки блуждают вниз к его талии, где я сталкиваюсь с краем его боксеров. Чувствуя себя игриво, я проникаю под резинку и играю с его идеальной задницей. Он стонет мне в рот, когда мои пальцы спускаются чуть ниже.

Прежде чем я успеваю достигнуть низа его задницы, чтобы обхватить ее, он отстраняется. Его кепка едва держится на голове, он тяжело дышит, а его глаза полны желания.

- Мы не можем делать это, когда твой отец и брат прямо под нами.

Разочарование обрушивается на меня, когда я понимаю, что он прав. Мы посреди кинотеатра на открытом воздухе. Наш трейлер может и припаркован в конце, но мы по-прежнему окружены людьми, людьми такими, как мои брат и отец, которые, вероятно, оторвут Портеру голову, а потом вырвут его член, чтобы заменить его на его же голову.

Но я хочу его. Я дам ему еще больше, принимая его растрёпанный вид и очевидное возбуждение. Я хочу видеть, что я делаю с ним, я хочу видеть, как я доставлю ему удовольствие тем способом, о котором я всегда мечтала. Поэтому, я скольжу к передней части трейлера, чтобы посмотреть, что папа и Пол делают.

Втихаря, я выглядываю сверху и вижу, что мой папа отключился в кресле, голова откинута назад и рот открыт, храпит, как ураган. И, как отец, так и сын, голова Пола прижата к плечу моего отца, и он тоже спит.

- Что ты делаешь? – спрашивает Портер, пытаясь собраться.

Я ползу обратно к нему и прижимаю руку к его груди, отчего он вынужден лечь.

- Марли, не здесь.

Я прикладываю палец к его губам, чтобы он замолчал.

- Пол и папа храпят в унисон внизу.

- Еще…

Не слушая его, я седлаю его ноги и наблюдаю, как его глаза расширяются. Его кепка лежит в стороне, и я напоминаю себе, не забыть ее, когда мы закончим, я не прощу его, если он потеряет ее, потому что это важная вещь в его гардеробе.

Очень быстро оглядываюсь, чтобы убедиться, что никто не смотрит на нас, я наклоняюсь и запускаю руки под его рубашку, толкая ее вверх, опускаясь своим телом на него. Его мышцы напрягаются от моих прикосновений, от каждого нажатия моих пальцев, я чувствую, как он дрожит подо мной.

Начиная с его шеи, я прокладываю дорожку из поцелуев по подбородку, оставляя легкий поцелуй на его бороде, пока не достигаю его губ. Мой язык скользит в его рот, и я наслаждаюсь ощущением его рук, скользящих вниз по моей спине до задницы, которую он с легкостью обхватывает.

Между нами сильное притяжение, наши руки обезумили, когда мы исследуем тела друг друга, запоминая каждый контур и изгиб, понимая, что мы выросли и наши тела изменились. Портер, худенький мальчик с фермы, теперь крепкий, сильный мужчина, который, как мне кажется, может поднять десять бревен одновременно, если вы его попросите. И я, со всеми изгибами и гибким, благодаря йоге, телом, над которым я так утомительно работала.

- Я не могу тобой насытиться, - признается он, пока я целую его губы.

- Хорошо, - улыбаюсь я, опускаясь ниже.

Моментально он понимает, что я задумала и сжимает мои плечи, чтобы остановить.

- Что же ты делаешь?

- Беру то, что хочу.

Я выскальзываю из его объятий и целую его обнаженную грудь, облизывая его соски несколько раз, мне нравится это, потому что его тело напрягается, затем я пробегаюсь ртом вниз по его очерченному прессу до пояса его боксеров и спортивных штанов. Я смотрю на него, его веки тяжелеют, его грудь стремительно опадает вверх и вниз, а руки угрожающе сжимают одеяло под нами.