Группа дополнительных занятий

– Он вас на это время отпускал? В лес?

– Ну, – сказал Кенан.

– Отчего вы не воспользовались возможностью и не убежали?

Нейл завозился на лавке. Кенан поднял голову, поглядел на него, втянул носом воздух и сел прямо. Положил ладони на стол. Сказал шепотом, глядя между ними:

– Он нам денег обещал. Прилично так, на целый дом. Не такой, как твой был, а просто чтоб жить. Как вот этот, – он тихонько постучал ногтем по столу. – Говорил, один сезон до зимы – и мы свободны. Надо было не убегать, поддаваться его гостям, не съесть никого из них, собак не трогать... Нас даже кормили. Чтоб бегали шибче. Ни у кого такого не было, все охали да ахали. Волков они там у себя почти всех перебили, а мы лучше волков. Умнее и быстрее.

– Насколько я знаю, охота на людей запрещена законом, – сказала Элин.

– Ага, и головы отрезать тоже запрещено, – сказал Кенан. – Мы ж не совсем люди. Да и где-то, наверное, и просто людей выпускают как дичь. Собаками же травят... Будешь дальше слушать?

Элин жадно закивала, проронила: буду.

– Ну вот, – зашептал Кенан, – мы продержались до зимы. А тут он, сынок-то этот сучий, и говорит – сделки с животными за сделки не считаются. Подите, дескать, вон, и считайте за милость, что я вас знать не знаю. Только он дурак, он один на псарню пришел, чтоб нам это сказать. Потом на крики-то сбежались, нас отходили как следует да сдали страже. Просили тут же прикончить, но потом паладины, все дела, мы ж... ну... не просто так. Мы все рассказали, как есть, ему тоже должно было что-то быть, хмырю этому, законом-то запрещено, как ты говоришь... но не было. А нас в тюрьму. Мы, правда, недолго там были, кто его знает, почему. Может, потому что вроде как не мы одни виноваты. – Он потер лоб, надул щеки и выдохнул, словно отягчен был своею историей и не знал, как ее окончить. – Нам сделали печать, поглядели, как мы, опасные или нет, и на «лесопилку». А тут и жить дали где, и кормят при церкви, нас же сиротами опять записали... Так что ты не сердись, что мы к себе бегаем, так надо, чтоб не выселили и не сказали никому, что мы неблагонадежные.

– Я не сержусь, – сказала Элин тихо.

– Ну вот и молодца, – сказал Кенан и зевнул.

– Как же вам так занятно наложили печати, – спросила Элин, – что они не действуют?

– Да действуют, – сказал Кенан и почесал лопатки о спинку стула, – только не до конца. Мы говорили ж. Мы соврали, что обращенные, а не урожденные, нам и наложили, как обращенным. – Он задрал рукав, показал страшенный след звериных зубов пониже локтя. – Во, сказал, что оборотень напал, кусил, мы не помним ничего потом. Все поверили. Ты про это молчи! И вообще про все, что я тут тебе...

Еще одна тайна на хранение, подумала Элин, бросив взгляд Нейлу в спину. Сказала:

– Не беспокойтесь, у меня нет намерения придавать ваши откровения огласке. Нашим друзьям необязательно знать...

– А, они-то знают, – Кенан махнул рукой на дверную створку, – давно уже. Ты последняя.

– Как это лестно, – сказала Элин сквозь зубы, – неужели я заслуживаю доверия в последнюю очередь?

– Ты просто курить не ходишь, – сказал Кенан, – где с тобою и поговорить-то?

Элин не могла не отметить определенную правоту его слов.

Кенан надвинулся к ней через стол и спросил, исшаривая мерцающими глазами лицо:

– Не боишься теперь?

– Я никогда вас не боялась, – сказала Элин.

– Врешь, – сказал Кенан. – Страх почуять легче всего.

Элин наклонилась к нему тоже и, поглядев некоторое время на неподвижную спину Нейла, прошептала едва слышно:

– Если вы можете все почуять, скажите, не замечали ли вы в минейре Катоне чего-либо странного?

Кенан оглянулся на Нейла, шумно втянул носом воздух. Нейл перебрал ногами на лавке, поднял и опустил голову обратно на руку. Элин разжала стиснутые на столешнице пальцы.

– Нормальный пацан, – сказал Кенан. – Пахнет бумажками постоянно. Одежда не совсем старая. Чего еще?

Знала бы точно, “чего”, все было бы гораздо проще, подумала Элин.

Спросила:

– Он часто ли нам врет?

Кенан потер нос. Пробормотал:

– Это не всегда можно почуять. Но он, вроде, когда говорит – говорит честно. А чего, обещал жениться, а теперь ты нашла у него колечко?

От женитьбы и женихов одни проблемы, подумала Элин, покачала головой.

– Хочешь, пригляжу за ним? – спросил Кенан.

– Будьте так любезны. Буду вам очень обязана.

– Да забудь, – сказал Кенан, – ты нам уже помогла.

– Чем же это?

– Книжками, – сказал Кенан, – занятиями. Мы вместе больше понимаем, чем когда только сами. Может, даже сдадим все, выучимся, станем совсем как люди.

Много ли преимуществ даст вам такое образование, подумала Элин, но промолчала. Кенан мечтал дальше:

– Не будем больше шататься, попросимся в стражу, будем таких, как тот паршивец, совать в каталажку, и чтоб судили честно. И таких, кто мамку убил и папку... Как люди будем, понимаешь? Что-то незлое делать, не для чужого развлечения, не себе в ущерб. Она, – он снова кивнул на дверь, – не дышала нормально, ребра как-то не так срослись, только вот сейчас выправились...

– Это вас тоже... ваш прошлый, с позволения сказать, благодетель?

– Нет, это стража, – сказал Кенан. – Мы будем не такие. И больше не будем ни от кого бегать. Но для этого надо выучиться, чтоб диплом и все прочее. Так что спасибо. И... ты умная, не бросай нас, а?

Элин усмехнулась. Кенан смотрел на нее неподвижно. Элин кашлянула и сказала серьезно: ни за что не откажется ни от одного члена их маленького собрания. Было бы, однако, неплохо, если бы означенные члены тоже приняли бы участие в подготовке домашней работы.

Кенан снова вздохнул, подняв и опустив плечи, и сказал, что он сейчас поспит, и вообще, сестрина очередь. Быстро убежал за дверь, послышался стук, словно с кровати на пол ссыпалось тело, шлепок, громкий шепот с подвываниями, и из комнаты в самом деле выбежала Конла. Заниматься домашней работой она, однако, не изъявила желания, пробежала мимо Элин на выход.

Скоро вернулась, тоже мокрая, подхватила кружку Элин, вылила в себя остатки. Сказала:

– Сны такие снятся, как грибов эдаких наелась. Повезло той старухе, к которой Ферик ходит.

И направилась обратно.

– Подождите! – вскочила Элин. – Не ваш ли черед бдеть и дать мне места для отдыха? Я, признаться, натрудила глаза, делая работу и за вас.

– Ну так спи, кто тебе не дает, – сказала Конла и продолжила путь. Обернулась, сказала: – Лампу только погаси, сгорим же.

Элин загасила фитилек и, шаркая ногами, чтобы не споткнуться впотьмах, пошла туда, где должна была быть дверь. Руки уперлись в стенку. Элин прислушалась и, перебрав руками, шагнула в сторону шорохов и приглушенных голосов. Споткнулась обо что-то. Препятствие голосом Кенана сказало: тихо ты. А голос Конлы, тоже с пола, посоветовал: лезь на кровать, для тебя свободно.

Элин, кое-как обойдя спящих, забралась на постель, спустила туфли на пол, залезла под одеяло. Дрожащая Резель тут же прижалась к ней. Элин расстегнула пиджак и пустила ее в него, как щенка, которого Йоаннес носил показать ей.

Йоаннес, кстати говоря.

А что Йоаннес, подумала Элин сонно. Он был еще школьник, веселый, со щенком, и нравился Элин как товарищ по играм, и никак больше. Дурак какой-то, как и все мальчишки. А потом он подрос... и стал обнимать... как она обнимает его сейчас.. почему-то такого холодного... а это не Йоаннес, а статуя... принца Доневальда, завоевателя... ее нужно посыпать порошком из костей, и она оживет... кости легко найти, половодье вымывает трупы... и мальчик, ночной демон, собирает их когтями и гогочет, раскрывая желтый клюв.

Элин открыла глаза и закрыла снова. Полежала, распутывая нитки сна. Коротенький, наверное, она и спала всего час.

Элин приподнялась на локте, пощупала щеку Резели, устроила ее руки под одеялом, подоткнула его и спустила ноги на пол. Натянула туфли, растерла лицо, тронула подошвой знак на половице.

Поняла, что уже светло, и вскочила. На полу никого не было, зато за дверью обнаружились все, даже вчера отбывшие.

– Тебя не добудишься, – сказал Ферик, со стуком размешивая что-то в кружке.

– Будить человека под сонным заклятием – довольно бессмысленное занятие, – сказала Орифия. – Мефрау Немет с мефрау Богнар спали, как ангелочки.

Они все собрались вокруг стола, словно военный совет. Учебники и тетради сдвинули на край, а середину занимала посуда. Чаепитие на военном совете. Когда-то они ведь пьют чай.

Нейл подвинул Элин кружку, она поблагодарила и вышла вон, поскольку заклятье было не только сонное.

По возвращении застала компанию скучившейся в дверях комнаты Резели. Элин протиснулась в передние ряды. Ферик, усадив сонную Резель на кровати, поил ее и приговаривал: до дна, и осадок тоже. И не плюйся!

– Ребята, – прошептала Резель, закатила глаза и обмякла у него на руке. Ферик уложил ее на подушку и сказал:

– Ну вот, ночь пережила – и хорошо. Не кашляла?

Элин могла припомнить только свой сон, помотала головой. Брат с сестрою тоже сказали: нет, тихо лежала. Ферик положил ладони Резели на лоб и грудь (Элин зорко следила, чтобы рука его не делала никаких непристойных движений), закрыл глаза и стоял так достаточно долго, чтобы группа дополнительных занятий успела соскучиться и вывалиться обратно в комнату.

– И никого, главное, нет, – сказала Конла. – Ни мамаши ее, никого.

– Нам это только на руку, – сказала Элин. – Резели скоро станет лучше настолько, чтобы она была в состоянии объяснить родне, кто мы такие. До этого же момента нам повезло, что никто не нанес визита.

– А если б мы не пришли? – спросил Кенан.

Элин уложила учебники вровень с краем стола. Не отвечала, и никто не взялся отвечать.

– Мы соломки будем тянуть или что? – спросила Конла, наконец. – Кто останется.

– Я бы очень не хотела прогуливать занятия, – сказала Элин, – у меня до сих пор ни одного пропуска.

– Вот поэтому тебе и не страшно, – сказала Конла, – а нам сразу дадут по ушам, типа не исправляемся. Так что все тут на равных. Кроме вот его, – она ткнула пальцем в показавшегося в проеме Ферика. – Пусть он и остается, заращиватель рожалок.

– Я-то останусь, – сказал Ферик неожиданно покладисто, – вы-то налечите тут, пожалуй. И кто-то из тех, кто посильней, со мной.

– Зачем это?

– Я один вам ее таскать буду?

– Зачем же вам таскать мефрау Немет? – спросила Орифия.

– От инфлюэнцы, случается, отнимаются ноги, – сказал Нейл. – Не берусь сказать, что это тот случай, но нужно иметь это в виду. К тому же, при слабости мефрау Немет вряд ли сможет сама ходить... до известных мест. А делать это придется часто.

Кенан вздохнул и сказал: соломку тогда. Выплелся за дверь.

– Думаю, будет только справедливо освободить присутствующих здесь дам от жребия, – сказала Элин.

– Да я тебя одной левой завалю, – сказала Конла.

– Прошу прощения?

– Ты типа говоришь, что я слабая?

– Ни в коем случае! Я... гм. Хорошо, исправлюсь. Предлагаю освободить не самых физически развитых дам.

Подумала: Орифию стыдно так называть, она выглядит крепкой, не жалуется от долгой ходьбы пешком, и пилка в ее руках истачивает камень быстро и без видимой натуги.