Группа дополнительных занятий

– Должна признаться, – сказала Орифия, пощелкивая пинцетом, – мне куда как спокойнее ходить здесь с волчатами, без них не так уютно.

– С волчатами?

– С нашими дорогими перевертышами.

Дворняжки профессора Коппенса, подумала Элин. Госпожа Сметс явно не одобряла его увлечения жизнью студентов. Интересно, имела ли она что-то против его университетских подопечных?

Что он мог такого сделать, чтобы заработать ее ненависть? Из простой неприязни морщат нос при встрече, а не расчленяют.

Где-то недалеко раздавались крики. Элин дала Орифии руку, и та крепко ее взяла.

– Проживание в таком месте закаляет характер, – сказала она.

– Значит, скоро и мы с вами станем так же грозны, как мефрау Немет, – ответила Элин и ускорила шаг. С Конлой и Кенаном, в самом деле, спокойнее.

– Поскорее бы, – сказала Орифия. – Впрочем, мне нечего, пожалуй, бояться, случись что, вы в мгновении ока поразите врагов молнией.

Элин хохотнула и сказала, что нехорошо использовать доверенное по секрету против нее. Орифия возразила, что никакого секрета тут уже нет, слухи по училищу идут один сочнее другого. Впрочем, не печальтесь, скоро они увянут, ведь недалек тот день, когда студент зарежет родную матушку или попытается поджечь “лесопилку”, и создаст тем самым новый повод поговорить.

– Ваши родители наверняка не находят себе места, – сказала Элин. – Я уверена, они уже жалеют, что так сурово наказали вас, отправив учиться с... широкими слоями.

– Конечно, – сказала Орифия довольно. – Они ждали, пока я взвою, не дождались, а теперь уже говорят, что я усвоила урок, исправилась, и можно вернуться обратно в приличное заведение.

Как бы я хотела оказаться на вашем месте, подумала Элин. Спросила:

– И что же, вы все еще тверды?

– Ах, вам настолько наскучила моя компания, что вы решили меня спровадить? – возмутилась Орифия и легко шлепнула Элин по руке ладонью в пятнах и мозолях. – Как не стыдно, я думала, мы с вами сошлись.

Элин принялась заверять, что, если Орифия собралась их покинуть, она будет убита этим известьем. Орифия засмеялась и сказала: то-то же.

Кладбище, наконец, закончилось, они свернули на знакомую уже улицу – к знакомым уже запахам. Народная жизнь. То, на что она будет обречена окончательно, без шансов выбраться, потому что отправит единственную свою надежду на виселицу. Профессор Коппенс точно бы этого не хотел. Он, наоборот, старался их вытащить. Было бы неуважительным к нему самой разрушать то, чего он помогал ей достичь.

Но уже слишком поздно, подумала Элин с сожалением – и устыдилась этого сожаления. Слишком многие знают об этом, я ведь не додумалась соврать с самого начала, что на ней нет никакой крови... а потом могла бы сказать правду. Потом, когда я бы уже прочно сидела в просторной чистой аудитории с видом на набережную.

Ничего удивительного, что среди бедноты так много злых, страшных людей, совершающих злые, страшные вещи, подумала Элин. Перспектива жить вот так уже толкает ее на дурные, предательские по отношению ко всему справедливому мысли. А что творится в головах и сердцах у тех, кто живет еще хуже? У кого вопрос стоит не о тяжком существовании без выхода в свет, а о голодной смерти?..

Но вот госпожа Сметс убила профессора Коппенса, а она живет прекрасно.

Она сообразила постучаться, только когда уже вошла. Хозяева вполне могли вернуться и разогнать незваных гостей, а тут вдруг они – и тоже непрошеные. Элин напружинилась было бежать, уворачиваясь от бросаемых вслед предметов, но в комнате с очагом никого не было – а книги на столе так и лежали. Элин оставила Орифию у стола и прошла к комнатке Резели, заглянула.

Постель была пуста. Элин нахмурилась, подошла, потрогала простыню. Она отдала ладони немного тепла. Элин заглянула в кружку на придвинутом к кровати стуле, потрогала и ее. Вышла со словами:

– Странное дело, наша болящая куда-то...

Дверь стукнула, в комнату вошел Ферик, придержал створку, и за ним просунулся Нейл с Резелью на руках. Сказал:

– Мефрау, – и прошел мимо Орифии и посторонившейся Элин к кровати. Усадил Резель и отошел. Ферик гремел посудой и говорил:

– Явились, значит. Что-то вы не торопились. А куда потеряли этих?

Резель натянула одеяло до груди и сказала тихо:

– Привет.

Элин улыбнулась легко и радостно, пропустила Нейла наружу, вошла, взяла ее прохладную руку в ладони и сказала:

– Вы изволили нас изрядно напугать! Позвольте попенять вам за это.

– Ребята уже говорили, – сказала Резель. – Извини.

– Как вы себя чувствуете?

– Хорошо, – сказала Резель, – со мной уже все в порядке.

– “В порядке”, – передразнил Ферик, оттеснил Элин, вручил Резели кружку. – Пей и лежи. Как сама поссать пойдешь – так и будет “в порядке”.

– Я могу сама, – проговорила Резель и спрятала лицо в кружке.

– Не смущайте девицу, – сказала Элин, – зачем вы так грубо?

Ферик пожал плечами и ушел. Его место заняла Орифия, которая тоже спросила о самочувствии, и Резель снова ответила – хорошо, просто прекрасно. Немного слабо, но это ничего страшного.

– Не толпитесь! – крикнул Ферик. – Дайте поспать.

– Я не хочу спать, – сказала Резель сонно. Элин забрала у нее кружку, поставила на стул. Резель сползла по кровати, слабо прошептала, что она вполне бодра и хочет услышать все новости, и закрыла глаза.

Элин потрогала ее лоб, посидела еще и вышла. Новостей слишком много, чтобы наводнять всеми сразу слабый организм.

– Я вижу, она чувствует себя лучше, – сказала Элин.

– Почистилась – конечно, лучше, – сказал Ферик. – Завтра можно уже бульон, к вечеру – поесть нежирно, и забегает.

– Вы настоящий герой.

– Да, да, – сказал Ферик, – как там, Девос не поставила мне прогул?

– Мы доложили всем, что отсутствующие больны, – сказала Орифия. – Но это не главное! А главное... разрешите, я?

Элин повела рукой над столом, подвинула стул и села. Попахивало съестным, она искала глазами источник аромата, пока Орифия докладывала новости.

Нейл опирался на стол и глядел на Орифию со вниманием. Спокойно глядел. Всем-то он нужен, подумала Элин, и мне, получается, нужен, раз я чту его тайну выше своих нужд. Чего делать не стоило. Элин поднялась и отошла к очагу. Потрогала теплый его беленый бок.

– Вы уверены, что на ней кровь профессора? – спросил Нейл.

Элин ответила, на него не глядя:

– Более чем.

– В таком случае, что вы... мы собираемся предпринять?

Как ловко, подумала Элин, вы тут словно и ни при чем.

Он в самом деле ни при чем. И никто из них ни при чем, только им отчего-то надо больше всех.

– Наши быстроногие друзья следят сейчас за нею, чтобы хотя бы узнать, где она живет, и, быть может, собрать хоть какие-то сведения.

– А вы с нею, я так понимаю, беседовали? – спросил Нейл.

– Вы понимаете верно.

– И она вас приглашала к себе?

– Не сейчас, а после экзаменов, зимою.

– Тем не менее, – сказал Нейл, – нельзя сказать, что, если вы попросите ее времени, это будет совершенно без повода.

– Зелья в питье, – сказал Ферик, – как Моленару. Чтоб живо рассказала правду.

– Причина, по которой мы не стали опаивать профессора Моленара, – сказала Элин, – никуда не делась. Это все еще незаконно и опасно.

– А ты потихоньку.

– Отчего это непременно должна быть я?

– Нейл прав, – сказала Орифия, – у вас есть повод. Не опаивать, а хотя бы поговорить.

И вы туда же, подумала Элин и сделала страшное лицо. Орифия подалась назад.

– Что же вы думаете, она скажет мне правду? Я поинтересуюсь, она ли убила профессора Коппенса, расчленила и спрятала его тело и – отдельно! – голову, а она не только признается, но и расскажет, отчего так произошло.

– Порыться у нее там, – сказал Ферик. – Дома или где она там днями сидит.

– И в самом деле, – сказал Нейл, – ведь у нас есть свободный проход в университет. Мы хотели искать там убийцу, а теперь мы точно знаем, чьему кабинету уделить особое внимание. И теперь не так страшно, если вас там поймают: у вас был повод прийти.

Экий вы стали деятельный, подумала Элин. Как Йоаннес, когда речь заходила о домашней работе, выполнять которую предстояло ей.

– Отчего бы вам самим не наведаться туда? – спросила Элин дружелюбно. И глазами похлопала. Она правда не понимает, объясните глупышке.

– Мне никак нельзя, – сказал Нейл.

Элин лучезарно ему улыбнулась. Нейл встал и сказал, что они совершенно зря сидят без обеда.

– Я схожу, – сказала Орифия. – Сделаю вид, что хочу восстановиться.

Нейл промолчал. Элин посверлила взглядом его занятую у очага спину, выдохнула и сказала:

– Я не отпущу вас одну. Я, безусловно, с вами, но все же я недовольна, что эта доля без обсуждений отошла нам.

– Молодые люди правы, – сказала Орифия, – нам в самом деле грозит куда меньшее наказание, если нас поймают.

– Вот и порешили, – сказал Ферик, подхватил со стола тетрадь, – а я пошел. С вами веселей, чем с моей старухой, но вы не платите.[A1]

Орифия встала с ним и сказала: я вас провожу. Ферик отмахнулся. Орифия сказала громким шепотом: мне нужна ваша помощь, и, если хотите, не бесплатно.

– Чего, опять палец чуть не отхватила? Показывай.

– Не здесь, – сказала Орифия, поднялась и вышла первой. Ферик хмыкнул, сказал: вы подумайте, и вышел за нею.

Нейл поставил перед Элин тарелку и положил пятнистую от времени ложку. В мутной похлебке плавали куски, которые еще предстояло опознать.

– А вы еще и кулинар, – сказала Элин.

– Ни в коем разе, – ответил Нейл, вытер руки вышитым полотенцем. – Я всего лишь помогал. Кухарить – не дело для благородных рук, мы никогда не знали, что творилось у нас на кухне. Довольно того, что секли за подгорелое.

– Совершенно согласна с вашей бабушкой, провинившуюся прислугу следует учить, – сказала Элин. Подобрала ложку, присмотрелась к бульону, положила назад. Сказала, что не мыла еще рук как следует и вышла из комнаты, а потом на крыльцо. Обогнула дом, направилась к бочке, сбавила шаг и вернулась назад за угол, когда наткнулась на Ферика с Орифией. Потихоньку выглянула. Ферик прижимал ладони Орифии под пояском, еще немного – и было бы совсем неприлично. Счастье быть женщиной, подумала Элин сочувственно. Раз в месяц оно проявляется особенно живо, и хочешь отказаться и от него, и от самого женского естества, только бы это прекратилось. Элин обошла дом с другой стороны, продралась сквозь кусты, вышла к бочке. Ферика уже не было, а Орифия умывалась влажными ладонями.

– Если вам нехорошо, стоило сообщить об этом господину Борбею, и он не заставил бы вас таскать дрова, – сказала Элин.

– Было терпимо, – сказала Орифия, – а сейчас отчего-то прихватило.

– Вы прекрасно держитесь, – сказала Элин. – По вам ничего не заметно.

Орифия дернула запястьем, на него съехал браслет. Она покрутила его, показала камешек. Сказала:

– Как раз от этих дел. Очень облегчает мою участь.

– Я бы не отказалась от такого, – сказала Элин, зачерпнула из бочки и обтерла руки над травой.

– О, тогда я знаю, что вам презентовать! Если вы не сочтете это оскорбительным подарком.

– Я сочту это даром небес.