Корсар

* * *

Большая часть капитанов-авантюристов, которые приняли участие в походе на Веракрус, находились в то время на Тортуге, одни потому, что, быстро обеднев благодаря кутежам, они явились порасспросить о предстоящих предприятиях, в которых они бы могли заполучить новую добычу, другие, все еще богатые, потому, что остров Вака скоро показался им скучным местопребыванием, и они захотели щегольнуть последними своими пиастрами на глазах у этого губернатора Кюсси Тарена, который так отговаривал их от нападения на Веракрус. Так что, тоже бросив якорь между большой башней и западной батареей, Тома узрел вокруг себя на якоре всю эскадру флибустьеров, которая четыре месяца тому назад плавала вместе с «Горностаем».

На берегу также все оставалось по-старому. И те же люди выпивали в тех же кабаках, распевая те же песни, ругаясь той же кощунственной бранью. Говорили лишь о призах, о каперстве, об авантюрах. Одним словом, все было, как раньше. И никого больше не смущали столь ясные и прямые угрозы, которые привез в свое время на остров Вака господин де Кюсси, а также и фрегаты, будто бы отправленные королем против Флибусты. Все изменения сводились к появлению нескольких новых братьев — свеженавербованных авантюристов — да к некоторым потерям среди старых братьев. Но это было обычное действие пушки, мушкета и абордажей. На это не обращалось ни малейшего внимания. Бедная Мэри Рэкэм была погребена в человеческой памяти глубже, чем под землей. Тома, снова ступив на землю, нашел Краснобородого и Лоредана совершенно примирившимися и в наилучших отношениях между собой. Краснобородый почти оправился от раны, и вряд ли помнил, когда, как и от кого получил эту рану…

Итак, в среде этого беспечного народа, жившего сегодняшним днем, не желая и не умея помнить вчерашний день, не желая и не умея позаботиться о завтрашнем дне, Тома и Хуана вернулись вместе. Ибо больше не было и речи об отшельничестве. И Хуана, как и в былое время, заставляла своего любовника водить ее по самым веселым кабакам и верховодила на всех попойках, самых буйных, — столь же красивая и даже еще красивее, чем когда бы то ни было. И Тома следовал туда за ней и пил вместе с ней. Те, кто встречал их, удивлялись иногда, что он упорно молчит и никогда не принимает участия ни в разговоре, ни в пении. Но, если подумать, этому нечего было особенно удивляться, потому что он никогда не был болтлив. Впрочем, он всегда был вежлив и обходителен и встречал людей приветливо, хотя, по-видимому, иной раз довольно плохо различал их между собой.