Клады великой Сибири

VII

Прошел год.

Рябчику уже исполнилось шестнадцать лет, мускулы его окрепли, и он заметно возмужал. Даже говорить стал как-то баском.

Теперь он уже сделался возчиком, то есть ходил с вагонеткой, запряженной лошадью.

Мишка остался откатчиком, и под землей приятели почти не виделись друг с другом.

Зато воскресные дни они почти всегда проводили вместе.

По праздникам, после обеда они часто ходили в город, посещали театры и читальни, любовались на Юзовский завод, где обжигался кокс и вырабатывалась каменноугольная смола.

Тут, над почерневшими от копоти заводскими постройками, возвышался целый лес массивных труб, вечно курящихся, никогда не остывавших.

Там, за стенами завода, в огромных каменных корпусах, в продолжение шести дней в неделю с грохотом и свистом вращались тяжелые маховики, двигались поршни, вертелись колеса разной величины; там человек, поработивший пар и электричество, управлял их силой, заставляя то двигаться, то останавливаться чудовищные машины.

Слабая рука, направляемая мозгом, как бы шутя управляла силами природы.

Воскресные дни были днями величайших радостей для мальчиков.

Иногда в рабочем клубе устраивались вечеринки, на которых молодежь плясала до упаду, бывали случаи, когда парни и девочки сбивались в компании и отправлялись куда-нибудь в поле, захватив провизию, и там проводили весь день.

После таких дней было тяжело спускаться в шахты.

Но жизнь ставила свои требования, и им надо было покоряться.

В один из таких послепраздничных дней Рябчик, спустившись в шахту вместе с Мишкой, направился к третьему штреку.

Идти им было по пути.

Надо было пройти одной из боковых галерей во второй штрек, а оттуда снова по другой боковой – в третий.

Освещая путь лампочкой, мальчики подвигались вперед, разговаривая друг с другом и вспоминая о вчерашних удовольствиях.

Из главного штрека прошли в боковую, оттуда во второй штрек и, наконец, вошли в другую боковую.

Эта была одна из давно заброшенных боковых галерей, по которой шахтеры даже избегали ходить, а если и ходили, то только для сокращения пути и с большой опаской.

Многие подпорки тут покосились, потолочные брусья осели и грозили падением. Пол был покрыт кучами осыпавшейся земли, и надо было идти очень осторожно, чтобы не споткнуться.

Мишка шел впереди.

Они уже прошли половину галерей, как вдруг Мишка остановился.

– Обвал, – проговорил он тревожно.

Рябчик подошел ближе.

Дальнейший путь был прегражден. По-видимому, потолок в этом месте не выдержал и рухнувшей землей завалило часть галереи.

Еще накануне праздника ничего этого не было.

На несколько минут воцарилось глухое молчание.

Но вот чуткое ухо Рябчика уловило странный звук.

Это был какой-то шелест, словно что-то осыпалось.

Рябчик насторожился.

Отец не раз говорил ему про этот предательский шелест.

Вероятно, где-нибудь треснул потолочный брус и земля осыпалась сквозь образовавшуюся щель.

– Слышишь, Мишка? – прошептал Рябчик.

– Пустое! Сыплется, ну и пусть себе сыплется, – беспечно ответил Мишка.

Но Рябчик был другого мнения.

По натуре впечатлительный, сторожкий и наблюдательный, он научился прислушиваться под землей к малейшему шепоту природы, подмечать незаметную другим опасность.

Путь вперед был перерезан, надо было возвращаться назад и идти в обход.

– Мишка, идем назад. Слышишь, ведь сыплется! – проговорил Рябчик.

И, не ожидая ответа, он двинулся к входу, освещая потолок и стены и внимательно вглядываясь в них.

Шорох осыпающейся земли теперь слышался очень явственно.

– Мишка, скорей! – крикнул Рябчик, поднимая выше лампу.

Почти над его головой, немного впереди, виднелись три толстых балки, переломанные посередине тяжестью осевшей земли. Сквозь образовавшиеся щели теперь сыпались тонкие струи земли.

«Как это я раньше не заметил этого?» – мелькнуло в уме Рябчика.

Тихий треск послышался как бы в ответ на эту мысль.

Рябчик вздрогнул всем телом и в несколько скачков проскочил через опасное место.

Как сквозь сон слышал он, как за его спиной что-то треснуло, гукнуло, и могильная тишина воцарилась в галерее.

Опоздай он на несколько секунд – и страшный обвал навеки похоронил бы его под землей.

Мысль о Мишке мелькнула в мозгу.

Дрожа всем телом, Рябчик остановился, и обернувшись, поднял лампу.

Мишки не было. Сзади галерея была завалена обвалившейся землей. Значит, Мишка остался посреди двух обвалов.

А может быть, он попал под самый обвал? Может быть, теперь уже завалилось и то пространство, где они оба стояли за минуту перед этим?

Недра земли хранили угрюмое молчание.

Им не было дела до людских страданий.

Рябчик растерялся, но не надолго. Он вспомнил, что у него нет инструмента и что опасность далеко еще не миновала. Забытая галерея могла завалиться вся, обвал мог ежеминутно произойти и в других местах.

Только с помощью многих людей можно было помочь беде.

Рябчик бросился бежать.

По временам он спотыкался, падал, но снова поднимался, не обращая внимания на боль, и снова бежал.

На его крик собралось десятка полтора откатчиков, возчиков и шахтеров.

– В третьей боковой, между третьим и четвертым штреками – два обвала! Мишка погиб… Завалило! – в десятый раз повторял Рябчик, по лицу которого текли слезы. – Братцы… Товарищи, спасите! Может, живой еще!

Люди волновались, бегали, кричали.

Нельзя было медлить ни минуты. У всех было лишь одно желание: во что бы то ни стало спасти товарища, попавшего в беду.

Подземный мир не знал пощады, и каждая минута была дорога.

Моментально о случившемся дали знать наверх. Явился перепуганный штейгер с плотниками, подоспел инженер, руководивший работами, шахтеры вооружились лопатами и кирками, и вся партия направилась по указанию Рябчика.