Клады великой Сибири

Самая шкура тигра продавалась не дешевле ста рублей, да и другие части стоили немало.

Тигровая туша, без шкуры, черепа и когтей, продавалась обыкновенно китайцам.

Китайцы верили в то, что кто поест тигрового мяса, тот будет очень храбрым, а кто съест тигровое сердце или печень, тот будет не менее отважен, чем сам тигр.

И поэтому тигровые туши продавались обыкновенно китайским войскам.

Сердце и печень съедались офицерами, а мясо поедали простые солдаты.

Туша продавалась китайцам обыкновенно рублей за сорок, пятьдесят, а то иногда и дороже.

Полтораста рублей для бедных тунгусов было большим подспорьем. В таких случаях они отправляли в ближайший город несколько нарт и закупали все необходимые для тунгусской жизни предметы и продукты.

Время шло.

Однажды ночью стадо мирно спало в загороди, а Рогач чутко дремал, лежа с краю и поминутно поднимая голову при малейшем шуме.

Ночь была тихая, светлая, полный месяц стоял высоко на небе и обдавал землю мягким серебристым светом, зажигая снежинки разноцветными огнями.

Дивно красиво было на тундре.

Далеко на горизонте желтой лентой, уходящей вдаль, чернела угрюмая, бесконечная тайга.

Время от времени из ее глубины раздавался звериный вой, и Рогач тотчас же поднимал голову и сердито тряс рогами.

Но вот он увидел, что по снегу, прямо к загороди, кто-то мчится что есть духу.

Это было что-то маленькое, а за этим маленьким летело другое существо, побольше.

Моментально Рогач вскочил на ноги и испустил тревожный крик.

Не прошло и полуминуты, как все стадо сбилось в кучу и образовало круг.

Олени наклонили головы и выставили вперед свои ветвистые рога, приготовились встретить врага и дать ему надлежащий отпор.

Телята были загнаны в середину круга и стояли там кучей, оглашая воздух пугливым мычанием.

А странные звери все продолжали нестись прямо-прямо к загороди.

Рогач стал как раз в том месте круга, на которое неслись звери.

Скоро Рогач узнал обоих зверей.

Передний зверь был ни больше ни меньше как заяц, за которым гнался голодный волк.

Рогач часто встречал в тайге серых зайцев и прекрасно понимал, что их нечего бояться.

Остальные олени тоже инстинктивно понимали это, и поэтому все внимание оленей было сосредоточено на волке.

Бедный косой заяц!

Беззащитный, слабый, он спасался от своего грозного врага, стараясь скрыться от него хоть в оленьем стаде.

Он знал, что олени не сделают ему вреда, да и страх перед волком был слишком велик.

Не помня себя, заяц юркнул под палку изгороди и ринулся прямо под ноги Рогачу.

Но Рогач не обратил на него никакого внимания.

Налитыми кровью глазами он следил за волком.

По-видимому, волк был слишком голоден, а исчезновение добычи окончательно взбесило его.

Увлеченный погоней, он забыл всякую предосторожность.

Одним скачком перепрыгнул он через изгородь, на секунду приостановился, испустил яростный вой и сделал огромный скачок, думая перескочить через оленьи рога и обрушиться на спину Рогача.

Но Рогач не дремал.

Лишь только волк очутился над его головой, Рогач изо всей силы мотнул вверх головой и его крепкие рога вонзились в волчье брюхо.

Раненый волк упал на землю, обагрив ее своею кровью, пытаясь подняться.

Но не тут-то было!

Все олени мигом набросились на общего врага, нанося ему удар за ударом. И удары сыпались на волка до тех пор, пока он, весь изорванный рогами, не остался совершенно недвижимым.

Убедившись в том, что враг убит, Рогач гордо поднял свою голову, тряхнул окровавленными рогами и издал торжественный, победный крик.

A бедный заяц, дрожа всем телом, ни жив ни мертв сидел на земле между телятами.

Ведь он боялся решительно всех и теперь, спасшись от волка, уже сомневался в своей безопасности среди оленей.

Рогач медленно прохаживался среди стада и заметил наконец зайца.

Но он не тронул его, а так, полушутя, полусерьезно, наклонил над ним свои рога, как бы говоря:

– Ну, братец, спасся, и довольно! А теперь убирайся, потому что все же ты не олень, а заяц, а зайцам среди оленей быть не полагается!

Бедный заяц, казалось, понял мысль Рогача.

Он повел ушами, весь съежился, сделал несколько боязливых скачков и выбрался за изгородь. Тут он посидел некоторое время, как бы обдумывая план дальнейшего бегства, и не спеша поскакал по направлению к тайге.

Рогач подошел к убитому волку и рогами отбросил его за изгородь.

И только проделав это, он окончательно успокоился и лег снова на землю, чтобы еще подремать.

Опасность миновала, и все стадо снова заснуло мирным сном.

Но в другой раз дело кончилось плачевно.

Был день, и все стадо мирно бродило по тундре, разбивая копытами снег и доставая из-под него пушистый мох. Рогач важно похаживал среди самок и тоже бил снег копытами, как вдруг из тайги донесся легкий хруст.

Тотчас Рогач насторожился и вперил в тайгу тревожный взор, нервно обнюхивая воздух.

Вот хруст повторился. В этот день олени паслись почти около самой тайги.

Рогач поднял свою красивую голову и вдруг испуганно задрожал, увидав среди деревьев страшную, красивую желтую шкуру, украшенную черными полосами.

Это был царь темной тайги, страшный красавец тигр.

Этот зверь не боялся оленьих рогов, и Рогач инстинктивно сознавал это.

Рогач закричал громко и протяжно.

Все стадо как сумасшедшее бросилось бежать куда глаза глядят. Рогач теперь несся впереди всех, желая поскорее увести стадо от опасности.

Грозный рев тигра раздался за ними, и страшный хищник огромными скачками понесся за стадом. Вот он нагнал заднюю самку, могучим прыжком вскочил ей на спину и свалил на землю, ударив могучей лапой.

Затем он перекинул свою добычу через спину и спокойно понес ее в тайгу, даже не оглянувшись на остальных оленей.

Рогач поднял отчаянный крик.

Сбежались тунгусы и вскоре нашли следы, по которым сразу поняли, кто нападал на стадо.

Забили тревогу, все кочевье вооружилось, и тунгусы, забрав собак, отправились в тайгу.

Но на этот раз людям не удалось найти хищника. Почувствовав погоню, он ушел слишком далеко со своею добычей, и никакие поиски не привели ни к какому результату.

Вот таким-то опасностям подвергался в тундре Рогач и пасомое им стадо.

Счастье, что тигров в тундрах и в тайге было все-таки мало.

Постепенно, день за днем, проходила долгая сибирская зима. Солнышко стало греть сильнее, снег понемногу начинал таять.

Зашевелились тунгусы.

Теперь надо было выбираться из тундры на верхние, летние места.

Останься они здесь еще на полмесяца, все погибли бы в бездонной топи тундры. Поэтому кочевье задвигалось.

Кибитки были сняты и вместе с другими пожитками уложены на нарты, многих оленей, в том числе и Рогача, запрягли в нарты, и кочевье тихо двинулось в глушь.

По временами тунгусы делали остановки, чтобы дать подкормиться оленям, и затем снова пускались в путь, стараясь уйти из тундры до наступления окончательной оттепели.

Недели через две тундра осталась позади, а вскоре после этого тунгусы добрались до места своей прежней стоянки.

А весна все сильнее и сильнее пробивалась сквозь зимний покров. Весело зажужжали повсюду ручьи, мало-помалу тайга снова наполнилась пернатыми обитателями, в ветвях столетних исполинов закипела жизнь, раздалось веселое щебетание.

У Рогача и у других оленей зимняя шерсть стала высыпаться, заменяясь новой, короткой и легкой летней шерстью.

С появления весны олени повеселели. Теперь для них наступали привольные дни с вкусным, сочным свежим кормом.

Рогач с каждым годом старелся, защищал своих самок и иногда дрался отчаянно с другими самцами.

Он был очень чуток, и поэтому тунгусы дорожили им.

И когда они замечали, что вырастал лишний самец, который своим озорным поведением не давал старику покоя, они убивали молодого.

А Рогач оставался по-прежнему хозяином.

Так проходили дни, месяцы и годы.

Но вот наконец Рогач стал уже совсем стариком. Силы его слабели с каждым днем, и он по целым дням лежал на траве, погруженный в сладкую дрему.

Он уже не мог ходить в запряжке, чутье его мало-помалу пропадало.

– Зарезать его! Хоть мясо-то его впрок пойдет! – сказал однажды его хозяин.

Но семья хозяина заступилась за Рогача.

– Он всю жизнь свою прослужил нам, а ты его хочешь резать! Оставь его, пусть живет и умрет на свободе, – сказала жена хозяина.

И ее просьба решила участь Рогача.

Рогач остался при стаде.

Но все же ему пришлось уступить свое первенство.

Он не особенно обиделся, когда его место заменил другой, молодой олень.

Старость заставила Рогача помириться.

Он совершенно перестал драться, и новые хозяева стада, молодые самцы, не трогали его.

И он дожил до глубокой старости, пасясь на зеленых лугах.

Он любил эти луга, сжился с ними, сросся с их простором.

Лежа на зеленой траве, оп тихо пережевывал жвачку и глядел кругом себя, любуясь и небом, и зеленью, гущей лесов и резвыми речонками.

Рябчик