Клады великой Сибири

XXV

Прошло два дня, в продолжение которых Верлов все время работал в каменном подвале, а Суравин ходил с Верой по городу, делая кое-какие заготовки для корабля.

Когда все было кончено и сокровища были спрятаны так, что им был не опасен даже пожар, Верлов и Вера собрались в путь.

Горячо простились они с Суравиным, проводившим их на лошадях до условного места, нагрузили вещи и сели сами на «Владыку», уже ожидавшего их, и тронулись в путь.

Долетев до Татарского пролива, они спустились в воду и погрузились в море, решив продолжать путешествие под водой.

Страшно обрадовались Бромберг и маленькая Нянь-Си возвращению новобрачных.

Жизнь на корабле стала сразу веселее и уютнее, а счастье новобрачных, отражаясь на инженере и Нянь-Си, создавало атмосферу всеобщего веселья и счастья.

Однако пребывание вдвоем с Нянь-Си на корабле сильно повлияло на инженера.

Верлов и его молодая жена сразу заметили, что Бромберг стал пристальнее и любовнее посматривать на Нянь-Си и уже не так заботливо скрывал от других свое расположение к китаянке.

Маленькая же дикарка, не привыкшая к лжи, совсем не заботилась скрывать свои чувства.

В первый же день плавания, забившись в угол с Верой, она поведала ей свою тайну.

– Зачем он не возьмет меня в жены? – удивленно спросила она Веру.

– Но ведь вам надо повенчаться! – смеясь, ответила молодая женщина, которую забавляла наивность девочки.

– Ну и пусть, – согласилась Нянь-Си. – Для этого надо громко бить в гонг и устроить угощение. Но это все можно сделать самим.

Вера от души рассмеялась.

– Нет, у нас это не так просто делается! Тебя надо крестить, потом вы пойдете в церковь и после этого будете считаться мужем и женой.

Но Нянь-Си никак не могла понять того, что говорила Вера.

Маленькой китаянке процесс венчания казался проще, и она упрямо утверждала, что жену прямо берут, и – конец.

В свою очередь, и Верлов стал приставать к Бромбергу.

Но, несмотря на то что инженер был, видимо, влюблен, он все же не признавался в этом открыто, предпочитая отделываться шутками.

Между тем главная база соединенной эскадры приближалась с каждой минутой.

Сначала путники оставили влево от себя мыс Крильон, затем пролив Лаперуза, отделяющий северный японский остров Йессо от Сахалина, а через десять часов после этого прошли на параллели острова Око-Сири.

До Мацмая оставалось несколько десятков миль.

И сразу на «Владыке» все изменилось.

Теперь Верлов был уже не муж, а командир военного судна, смотревший на инженера, на Нянь-Си и даже на Веру, как на своих подчиненных, с которых он взыскивал одинаково строго.

Его голос зазвучал сухими, ледяными нотами, лоб нахмурился, фигура выпрямилась.

Все чаще и чаще подходил он к наблюдательной трубке, не упуская ничего, что делалось на поверхности моря.

За Око-Сири он приказал сбавить ход, и теперь корабль подвигался под водой медленно, делая едва восемь узлов в час.

Было часа три дня, когда Верлов в сотый раз подошел к трубке.

– Самый малый ход! – крикнул он вдруг.

И, как бы поясняя свое приказание, он добавил:

– Судно на горизонте! Судя по оснастке, военное, но флаги пока разобрать невозможно.

Вера в это время сидела на руле, а Бромберг – у рычагов машины.

Прошло с полчаса.

– Ага, голубчик! – воскликнул вдруг Верлов, который теперь не отрываясь смотрел в наблюдательную трубку.

– Японец? – спросил инженер.

– Он самый! Подготовить минную пушку! Кстати, прибавьте немного давления в резервуаре сжатого воздуха!

Работа закипела.

– Прибавить ход до пятнадцати узлов! Руль на два градуса влево! – командовал Верлов.

– Еще прибавить! – скомандовал Верлов через пять минут. – Великолепный крейсерок! Надеть маски! Мы и так сделали глупость, что дали некоторым японцам увидеть наши лица в Охотском море!

«Владыка» вздрогнул и пошел почти полным ходом.

В каюте царила торжественная тишина, нарушаемая лишь командами Верлова да глухим шумом машины.

– Стоп! – крикнул вдруг Верлов. – На пять футов ниже!

Машина сразу застопорила, и корабль углубился на пять футов.

Верлов бросился к переднему подводному окну над пушкой и прильнул к нему лицом.

– Малый ход вперед! Руль немного влево!

– Стоп! После выстрела – полный ход назад!

С этими словами он нажал рукоять резервуара.

Корабль дрогнул и попятился назад, а через минуту страшный взрыв потряс водяную глубь.

– Задним ходом на поверхность! Маски на лица! – скомандовал резко Верлов.

Вмиг оба приказания были исполнены.

Лишь только подводный корабль поднялся на поверхность, удалившись немного от места катастрофы, Верлов и Бромберг, с масками на лице, выскочили на верхнюю площадку.

Подскочив к герметически закрытому ящику, Верлов вынул черный комок, и через несколько минут черное знамя пиратов заполоскалось в воздухе на флагштоке.

Сделав это, Верлов гордым, надменным взором окинул море.

Смертельно раненный крейсер медленно погружался в морскую пучину.

Никакие пластыри не могли уже помочь ему, и гордое судно, обреченное на смерть, тихо прощалось с дневным светом, издавая протяжные свистки, с сигналами о помощи на мачте.

Часть экипажа успела разместиться на спущенных шлюпках, другая часть еще металась по шканцам на верхней палубе, торопливо надевая пробковые нагрудники.

– Полный ход! – крикнул Верлов, круто поворачивая руль.

Машина торопливо заработала, и «Владыка» стал быстро удаляться, пользуясь смятением на корабле и в шлюпках.

Между тем крейсер стал погружаться все быстрее и быстрее.

Сначала в воду ушла корма, потом скрылись бортовые орудия, видно было, как люди бросались в воду, затем над водой колыхнулись лишь мачты с боевыми марсами, и… все исчезло под водой.

На месте гордого военного судна кружилась лишь широкая воронка, в которой вертелось несколько человек, не успевших вовремя удалиться от тонувшего судна.

Но хотя судно и погибло, однако японцы не так уж упали духом.

Со шлюпок затрещали выстрелы по черному флагу.

А вдали уже неслись на помощь пострадавшим два судна, национальности которых пока невозможно было отличить.

С сатанинской улыбкой Верлов глядел на эту ужасную картину.

Бромберг, схватив подзорную трубу, силился разглядеть флаги судов, спешивших навстречу.

Ружейные выстрелы мало беспокоили его.

Во-первых, расстояние было чересчур велико, а во-вторых, водная поверхность все же колыхалась, что сильно затрудняло пристрелку.

– Придется уходить! – произнес наконец инженер.

– А что? – быстро спросил Верлов.

– На помощь идут два англичанина.

– В таком случае можно погружаться. Спасать людей нам незачем. Шлюпки и иностранные суда подберут всех.

Проговорив это, Верлов в сопровождении Бромберга спустился в каюту.

Люк был закрыт, и корабль, погрузившись на глубину десяти сажен, сделал поворот под водой и понесся по прежнему направлению – на юг.

Спустя час Верлов поднялся выше к поверхности, чтобы через наблюдательную трубку обследовать море.

И то, что увидели друзья на этот раз, было действительно интересно.

Военные корабли правильной линией стояли на море, образовывая цепь, тянувшуюся на северо-запад и терявшуюся за горизонтом.

Тут шли вперемежку суда всех национальностей, причем все они были разбиты на небольшие отряды.

Около грозных, тяжелых броненосцев, немного поодаль, стояли стройные крейсера, а между ними то и дело шмыгали миноносцы, миноноски, подводные лодки и катера.

Окинув опытным взглядом несколько отрядов, Верлов сразу заметил, что все подводные лодки всех наций сосредоточены около японских отрядов.

Жесткая усмешка скользнула по его губам.

– Чего ты смеешься? – спросила Вера.

– Так… ничего! – ответил ей муж. – Вероятно, догадались, что главным страдальцем будет японский флот! Все подводные лодки около него.

– А разве нам они опасны?

– Более всего, – серьезно произнес Верлов. – Во всяком случае, я не рискую нападать на корабль, около которого есть подводная лодка.

– Но ведь они так несовершенны! Наконец, наш ход значительно сильнее ихнего, да и под водой они не могут держаться долго! – протестовала Вера.

– И все же они нам очень опасны! – повторил Верлов. – Они постоянно находятся наготове и готовы ежеминутно погрузиться в воду. Время от времени они опускаются и обходят свои отряды. Мы не можем рискнуть встретиться под водой с такой лодкой. Хотя она менее совершенна, чем наш корабль, все же нас могут заметить раньше, чем мы разглядим врага, и тогда неприятельская мина взорвет нас на воздух. Наш корабль много крупнее подводных лодок и, значит, заметнее в воде.

– Это правда! – заметил Бромберг. – Нам лучше занять выжидательное положение на приличной дистанции и, если враг зазевается или отпустит от себя далеко свою подводную лодку, напасть на него врасплох.

Но Верлову, видимо, не понравился этот план.

– Нет, это чересчур скучно! – проговорил он капризно. – Я лучше пойду сейчас по военным японским портам. В соединенной эскадре нет и четверти всех японских морских сил! Главная масса их кораблей находится сейчас в портах, и там-то и следует хорошенько попотрошить их.

– И это хорошо! – согласился Бромберг.

– А когда море взволнуется, броненосцы волей-неволей должны будут убрать к себе на борта подводные лодки, и тогда мы нагрянем на них врасплох, – досказал свою мысль Верлов.

Бромберг снова одобрительно кивнул головой.

После короткого совета решено было пойти сначала в Симоносеки, оттуда в Нагасаки, затем в Киото и после этого в Мацмай.

Бромберг, однако, все-таки настаивал на том, чтобы подождать милях в сорока от линии соединенных кораблей хотя бы сутки, надеясь, что за это время весть о последнем потоплении крейсера дойдет до Владивостока и Суравин сообщит по беспроволочному телеграфу все новости.

Но Верлов не согласился с этим мнением.

По его мнению, новости можно было узнать от Суравина где угодно и когда угодно, поэтому промедление было совершенно ненужным.

Его мнение одержало верх, и «Владыка», зарывшись снова в глубину, пошел средним ходом, взяв курс на Симоносеки.