Дополнительное расследование (т.2)

2

В детстве я знал удивительного человека, который жил и работал в Торохе и умер года за полтора до Дня Победы. Звали этого человека Иваном Кондратьевичем Янжуло. Был он огромного роста, что-то около двух с половиной метров, в плечах — косая сажень в полном смысле этого определения. В полном смысле потому, что слишком высокие люди зачастую бывают узкоплечими и болезненными, издали кажутся неестественно долговязыми и даже уродливыми.

Иван Кондратьевич, несмотря на гигантский рост, выглядел коренастым и даже несколько приземистым. Помнил, что вместе с другими ребятами я бегал за Иваном Кондратьевичем с восторженным и отчаянным криком:

— Дядя Ваня идет! Дядя Ваня идет!

Внимание волновало Ивана Кондратьевича. Он краснел и смущенно улыбался, а иногда — шутки ради — забирался в котлован, где ребятня любила копать всяческие норы в красноватом песке, и высаживал нас, мальчишек, «на-гора» целыми охапками, вызывая восторг у детей и взрослых.

На войну дядя Ваня не попал: у него не было пальцев на обеих ногах. Их ампутировали еще тогда, когда Иван Кондратьевич партизанил на Севере. Попал к интервентам и ушел от них босиком по льду залива, притащив тяжелый пулемет.

Работал Янжуло в Торохе рабочим механических мастерских. Не только тяжеловесные детали поднимал Иван Кондратьевич, случалось, ставил на рельсы и сошедший с пути паровозик узкоколейки. Потому-то в тяжелое военное время и выделили Ивану Кондратьевичу не одну, а две продовольственные карточки. И никто не возражал...

Больше я не встречал людей, подобных Ивану Кондратьевичу. И донельзя удивился, когда Тагир Валиулин сказал однажды:

— Вот ты о Янжуле толковал. А говорят, сын Согры был покрупнее. И в росте, и в силе тоже...

— Какого Согры? — удивился я.

В имени этом звучало что-то суровое, зловещее. В Сибири, куда отец со мной ездил в отпуск, согрой называют огромные болота, поросшие тальником, осокой и кундраком — мягким густым мхом, образующим целые ковры. По ночам в согре мигают загадочные огни, ухают невидимые птицы, зимой оттуда доносится тоскливая, жуткая песнь голодного волка...

— Совершенно не слышал о Согре, — растерянно сказал я.

— А ведь на побережье мыс есть такой — Согра, — отозвался Тагир. — То место, где стояло его зимовье.

Я представил себе карту нашего края. Мыса с таким названием на ней нет. Но ведь на карте не обозначена довольно большая долина Галайдика, прозванная так потому, что там некогда жил охотник Галайда. В окрестностях Тороха есть речка Сорокорожка, а на карте ее тоже нет. Потому вполне вероятно, что и мыс Согра имеется.

— Странная история с этим Согрой, — сказал Тагир. — Баек много, а где правда, где сказка — черт ногу сломит... Купец такой был... богатый... Отец рассказывал, будто богатства свои в этой глухомани спрятал, когда в отшельники подался вместе с сыном...

В тот момент меня эта история не заинтересовала, и я перевел разговор на что-то другое.