Про две жизни и одну смерть

Конец и начало. Часть I

Магнус шел по этой горной тропинке в третий раз за неделю.

У барьера он не встретил сопротивления — тот мягко дрогнул, пропуская внутрь. Магнус продолжил подъем, не глядя по сторонам. Высохшая трава хрустела под ногами. Обветшалую усадьбу освещали отголоски заката, и в мягких сумерках она напоминала старуху, которая надела лучшее платье, приготовившись умирать.

Среди высохших деревьев темным пятном выделялся стройный кипарис. Его воздетые к небу ветви сильнее подчеркивали серость и запустение вокруг. Рядом с кипарисом из земли пробились яркие цветы: лиловые цветки-колокольчики гиацинта, пламенеющий мак и бело-золотой нарцисс. Магнус глубоко поклонился кипарису и цветам, но те даже не шевельнулись в ответ. Вздохнув, он толкнул огромные двери усадьбы, и те резко скрипнули, словно движение причиняло им боль.

Переходы между комнатами пустовали, пахло сыростью и плесенью. Магнус вошел в кабинет и огляделся в поисках хозяйки.

— Ты потерял память? — раздалось у него за спиной, и в кабинет вошла Урсула.

Они никогда не были родными по крови, но, прожив столетия в чужом мире, стали называть друг друга братом и сестрой, пусть и неохотно. Их сосуществование подтверждало, что они не выдумали свою родину и рано или поздно отыщут дорогу назад. Когда-то их было трое. У них были разные статусы, разные силы и разные желания, но после неудачи, которая заперла их в этом месте, одно желание стало общим — вернуться домой.

— Сказала же, не приходи больше.

На фоне разрухи вокруг Урсула выглядела инородно — как обычно, застегнутая до самого верха, прямая как палка, с волосами, туго собранными в хвост. Урсула подошла к окну и замерла, запустив ладони в широкие рукава своего платья.

— Что ты сказала Виндикте? — спросил Магнус.

— Ничего.

Магнус подошел к ней вплотную и заглянул в лицо.

— Она получила доступ к силам. Она не марионетка.

— Ты уже это говорил.

Урсула бесстрастно посмотрела на него в ответ, а потом отвернулась.

— Не просто кусочек энергии в искусственном теле, — настойчиво продолжил Магнус. — Она такая же, как мы.

Он схватил Урсулу за руку и повернул к себе лицом.

— Как же так получилось? Мы попали сюда втроем. Откуда она взялась?

— Уходи. Мне не до тебя, — сказала Урсула, вырвав свою руку из хватки. Она повторила: — Уходи.

— Ты начала создавать её до падения.

Урсула молчала.

— Когда боги пошли на императора-дракона, я был уверен, что Энтарнахан обречен. Ваших с Эйданом сил хватило бы, чтобы одолеть дракона. Почему вы проиграли?

— Даже ты догадался, — сказала Урсула со смешком. — Какая теперь разница?

Магнус покачал головой.

— Ты ведь не собиралась покидать этот мир?

— Глупости, — сказал Урсула. — Я хотела вернуться. Здесь мы чужие, были и навсегда останемся.

Магнус вздохнул и отошел. Этот мир стал его домом с тех пор, как он повстречал Фламму, а потом взял на руки маленькую Регину. Тоска по родине осталась жить в небольшой комнатке в глубине его сознания. Но Магнус, откройся перед ним сейчас проход в родной мир, не приблизился бы к нему ни на шаг.

— Дом там, где тебя любят, — сказал он.

Услышав это, Урсула вздернула бровь. Она частенько повторяла, что любовь — только повод для мезальянса.

— Чушь. Дом — это место, за которое ты несешь ответственность.

Но Магнус не был слепым — спустя столетие-другое он заметил, что старших держит рядом друг с другом не только тоска по родине. Годы летели, Урсула обустраивала свою гору, а Эйдан работал над созданием демонов, живущих без подпитки энергией смерти. Когда Магнус видел их вместе, то невольно думал, что старший брат выглядит рядом с Урсулой свободнее и счастливее, чем с законной супругой. И они все реже собирались втроем, чтобы опробовать очередной метод поиска пути.

Магнус путешествовал, искал место для осёдлой жизни, когда старший брат будто сошел с ума и вознамерился отнять силу у последнего дракона — совсем не в его духе — и пойти домой напролом. Только Энтар отбил атаку.

Эйдан, потерявший слишком много сил, ушел в уединение. Он не доверял более своим соратникам, поэтому не сказал, куда идет. Прошли столетия, но о нем с тех пор никто ничего не слышал. Они никогда не говорили об этом вслух, но оба понимали, что Эйдан наверняка попытался снова. В одиночку.

— Чрезмерная ответственность стоила старшему брату счастья, — сказал Магнус и добавил мрачно: — И жизни.

— Чушь! — выпалила Урсула.

Она закрыла глаза, и стены задрожали — дворец протяжно вздохнул, жалуясь на жизнь.

— Тебе нужна помощь, — сказал Магнус настойчиво.

Солнце село, в кабинете сгустились сумерки.

— Зачем ты снова заговорил об этом? — сказала она. — Убирайся.

Урсула выпрямила спину и вздернула подбородок. Всегда безупречная, всегда невозмутимая, какой и следовало быть советнице молодого правителя. Строгость и железная воля Урсулы обычно держали в узде неуемное любопытство Эйдана.

Даже в серости сумерек Магнус отчетливо видел острые углы профиля Урсулы. Агния и правда необычайно походила на свою создательницу. Он продолжал молча разглядывать её лицо. Подмечая, что волосы и рост у Агнии были совсем другими, но тоже казались знакомыми.

Язык двигался быстрее мыслей.

— Виндикта похожа не только на тебя, — сказал Магнус.

Урсула вздрогнула — он попал в точку.

Свои раскосые глаза, прямые темные волосы и дерзкий взгляд Агния получила от Эйдана. Вот характер, пусть и не такой жесткий, точно унаследовала от Урсулы, любимым восклицанием которой было: «Недостойно!».

Магнусу оставалось только догадываться, что сделала Урсула тогда, до падения. Хотела ли оставить что-то для себя, понимая, что дома их роли снова будут четко определены? Наверняка она вложила в Агнию непомерно много силы, и тут Эйдан объявил, что нашел способ вернуться — всего-то нужно напасть на императора-дракона.

О чем думала Урсула, пока медленно созревало сплетение их сущностей? Думала ли она тогда, что её создание станет чем-то большим, чем марионетка? А ведь подобные эксперименты на их родине были под строгим запретом, и Магнус по-новому взглянул на помешательство старшего брата. Почему Эйдан так изменился? Урсула изъяла небольшую часть его сущности и вряд ли спросила разрешения.

А еще на место встали кусочки головоломки, которая не давала покоя: почему второе тело Агнии, то, которое Урсула сделала уже после её смерти, не было таким же живым, как и первое? Только после того, как Редьярд поделился своей силой — а он сам был светоносным созданием Эйдана — эта сила стала ключом, который позволил Агнии отпереть дверь, за которой её ждала настоящая жизнь.

— Жалеешь, что отдала Агнию тем людям? — Магнус нарочно назвал то имя, которое ей дали при создании.

— Я о многом жалею, но не об этом, — поспешно сказала Урсула.

Магнус не стал настаивать на честном ответе.

— Что дальше?

— Дальше? — рассеянно спросила Урсула и отвернулась к окну. — Ничего.

Разговор был окончен.

Что бы он ни сказал, Урсула не будет его слушать, поэтому Магнус вздохнул и пошел к выходу. Он дошел до двери, когда из-за спины раздалось:

— Жив он или мертв, — Урсула помолчала, — но мы больше никогда не увидимся.

Каждое слово упало камнем.

Магнус обернулся в последний раз, а потом вышел, осторожно прикрыв дверь. Едва створки сомкнулись, из щели между дверью и полом вырвался слепящий золотистый свет.

Свет быстро погас, и Магнус остался в темноте. Один.

***

Утро принесло с собой суету, а Редьярд, мерзавец такой, сбежал, едва завидев первого посетителя.

Асгрим — а именно он их разбудил — осмотрел и ощупал Агнию, в процессе задавая вопросы из разряда «в каком году мы с тобой встретились?» и «как зовут всех твоих подчиненных?».

Потом нагрянула Регина, прознавшая, что Агния пришла в себя окончательно.

Регина потребовала убрать подальше от неё близнецов, а Агния не очень вежливо посоветовала Регине научиться ладить с коллегами. Она не забыла, как та безо всякого стыда съела завтрак, который Редьярд приготовил ей, Агнии. Такое не скоро простишь. Апогеем стал приход близнецов. Регина побледнела, а Адриан облизнулся так, будто перед ним поставили любимое блюдо. Когда старший попросил к ним в напарницы Регину, Агния потеряла терпение.

— Вон!

Близнецы подхватили под руки упирающуюся Регину, но только они вышли, как дверь снова распахнулась, впуская Магнуса.

Агния прикрыла глаза ладонью.

Директор натянуто улыбался и потратил пять минут впустую, раздавая советы в духе: «отдыхай побольше, ешь, гуляй».

— Говори уже, — не выдержала Агния.

— Сразу к делу, да? — болезненно улыбнулся Магнус. — Урсула… как бы сказать помягче, — он поскреб подбородок, — добровольно прекратила свое существование в человеческой форме.

Какое деликатное определение самоубийства.

За первой новостью последовала еще одна — щит, который поставил вокруг горы старший из братьев, никуда не делся, так что та по-прежнему оставалась крепко-накрепко защищенным местом.

— К чему ты клонишь? — поторопила Агния.

Иногда директор Магнус шел к цели слишком длинным путем.

— Надо бы тебе взглянуть на наследство, — сказал Магнус. — Гора-то хорошая.

Пепельно-серые деревья и пожухлая трава как наяву предстали перед глазами Агнии. Магнус заметил, что наследница совсем не впечатлена, и достал туз из рукава:

— Во дворце хранятся записи Урсулы о… об экспериментах.

Внутренний голос Агнии завопил, что никак нельзя говорить «нет» на такое предложение. Её привела в трепет мысль о том, что она найдет заметки о произведении её самой на свет. Одно дело понимать, что ты не человек и вообще непонятно кто, а другое — узнать, как и когда происходило твое создание.

Агния не стала набивать себе цену и тут же согласилась прибрать к рукам гору, а вот от компании Магнуса вежливо отказалась. Директор вздохнул, будто на языке у него вертелось что-то еще, но так ничего и не сказал, только похлопал её по плечу на прощанье.

После его ухода Агния села за стол и подперла кулаком подбородок. Она никогда не знала родителей, точнее, всегда знала, что её подбросили к воротам храма, значит, родителей у неё вроде как и не было. Зачем ей такие? Потом вся эта история с оживлением, мелькнувшая на периферии Урсула, их некрасивая первая и единственная встреча, нелепый финал.

Прервав её думы, дверь распахнулась, и вошел Редьярд, гордый собой до невозможности.

— Агния! Я договорился, нам дадут квартирку побольше. С кухней!

На вопрос, почему не ходить, как раньше, в столовую, он ответил загадочно: «Утренняя Агния не для посторонних глаз».

— Надо поговорить, — остановила она поток его восторгов.

Редьярд выдавил из себя смешок, но в глазах мелькнул страх.

— Слушай, если я слишком тороплюсь, — он заговорил быстро и поднял раскрытые ладони, сдаваясь, — сделаю, как ты скажешь. Не хочешь жить вместе — не будем, но только без «надо поговорить», ладно?

— Что? Я не против с тобой жить, — рассеянно ответила Агния. — Урсула умерла.