Миланский вокзал

* * *

Туннель открылся на полпути вверх по склону естественной пещеры, похожей по размеру на ту, которую они только что покинули. У нее были плоское дно и куполообразный свод, с которого свисали гроздья сталактитов. Как и другая, она образовалась в результате карстовой эрозии, вызванной колебаниями уровня грунтовых вод. Однако эта осталась сухой и, главное, освещалась днем по меньшей мере дюжиной фонарей и рефлекторов, висевших тут и там на скалистых стенах, – некоторые были очень похожи на те, что освещали Вагонную галерею Центрального вокзала. Все они были направлены в центр пещеры, где находилось скопление лачуг и хижин, построенных из самых разных подручных материалов: металлических листов, картона, гофрированного пластика, обрезков дерева.

Как бы безумно это ни звучало, но то было настоящее деревенское поселение, опущенное на десятки и десятки метров под городской асфальт. В одном из его концов находилась даже пара небольших теплиц, накрытых прозрачной пленкой, и вольер для животных. Над ним возвышалось сооружение, более высокое, чем остальные, стоящее немного в стороне на возвышении и напоминающее своей конической формой индейский вигвам.

Один из двух мужчин, шедших позади Меццанотте, – очевидно, его охранников, – вывел его из ошеломленного созерцания, похлопав по спине. Небольшая группа снова отправилась в путь, спустившись на дно пещеры по крутой дорожке, которая змеилась между скалами.

– Добро пожаловать в поселок Сынов Тени, молодой человек, – сказал ему Генерал, когда они вошли в поселок, а затем уточнил: – На поверхности нас называют «теми, кто внизу», но на самом деле мы называем себя именно так.

Когда они вошли вглубь лагеря, группа распалась, и с ним и стариком остались только два его «ангела-хранителя». На первый взгляд это место не было похоже на убежище банды преступников или секты кровожадных фанатиков. Жители, проходящие мимо, останавливались на улице или стояли у порогов своих домов, глядя на Меццанотте со смесью любопытства и недоверия; они также не были похожи на бандитов или сумасшедших. Кроме бледности и одежды, похожей на ту, что носили поймавшие его люди, ничто не выделяло их из множества изгоев, прижившихся на станции. Вокруг были в основном пожилые мужчины, но попадались и женщины, молодые люди и даже несколько детей.

– Эй, коп!

Меццанотте повернулся в ту сторону, откуда доносился хорошо знакомый ему хрипловатый голос.

Перед маленьким домиком с картонными стенами, выкрашенными в синий цвет, на табуретке сидела худая морщинистая старушка с лохматыми седыми волосами. Это была Амелия. Рядом с ней стояла ее неразлучная тележка для покупок, набитая безделушками.

– У тебя есть для меня шоколадные конфеты, да? – сказала она, протягивая свою крючковатую руку.

Меццанотте направился было к ней. Один из его охранников взял его за руку, но Генерал дал знак отпустить его.

– Амелия, я волновался за тебя… Как ты здесь оказалась?

Пожилая бездомная женщина пристально посмотрела на него.

– Я оказалась в этом месте из-за тебя, вот как. Ты послал меня задать вопросы о «тех, кто внизу». Они поймали меня и сказали, что все зависит от моего решения: либо я соглашаюсь навсегда остаться здесь с ними, либо они будут вынуждены убить меня.

– Но ты в порядке?

– Ну, если не брать в расчет влажность, то здесь не так уж плохо. Я даже обнаружила здесь несколько старых знакомых, людей, которые, как я думала, уж сто лет как померли. Они наобещали мне шоколадок, но пока ни черта не принесли… У тебя-то есть, нет?

– Нет, мне очень жаль, – ответил Рикардо, когда сопровождающие схватили его, чтобы вернуть обратно. – Но я был рад снова увидеть тебя.

– А я – вовсе нет, коп, – крикнула ему в ответ Амелия. – Надеюсь, они убьют тебя.

– Мы должны идти, – сказал Генерал, возобновляя свою прогулку.

В конце дороги, по которой они шли, на краю поселка стоял большой индейский вигвам.

Выражение лица Меццанотте ожесточилось. Он снова посмотрел на человека, на котором, казалось, не мог сосредоточиться – как будто прежний образ кроткого немого и хромого бродяги накладывался на нынешний образ партизанского лидера, не совпадая с ним.

– Другой мой информатор, Шизик… Это вы его?..

Старик скорчил скорбную гримасу.

– У нас не было выбора. Мы должны были помешать тебе добраться до нас, любой ценой. Ему тоже предложили альтернативу: следовать за нами под землю или умереть от передозировки. Наркотики здесь запрещены, так что Шизик принял вот такое решение… Могу лишь заверить тебя, что он не страдал.

«Пока смерть не разлучит вас, – вспомнил Меццанотте. – Ты сдержал свое слово, бедный Шизик, ты не бросил свою возлюбленную – даже ценой жизни…»

– А как насчет записки о выкупе, которая затормозила расследование исчезновения Лауры Кордеро? Это тоже вы?

– Великолепная работа, – заметил Генерал. – Очень эффективно, даже если ее действие было ограничено по времени. Но мы не можем поставить это себе в заслугу.

– А, так это не вы? Тогда чья же она была?

– Очевидно, мы не единственные, кто не хочет, чтобы ты вмешивался в то, что происходит в подземелье…

Меццанотте пристально посмотрел на него, пытаясь решить, насколько можно доверять его словам. Затем его разум озарила вспышка осознания.

– Это вы шпионили за мной, не так ли, Генерал? Я всегда встречал вас поблизости: у фонтана, где лежала мертвая кошка, у зала ожидания, где был брошен труп собаки, на лестнице в подземном переходе после похищения ребенка, недалеко от того места, где я мог найти Шизика со шприцем, все еще застрявшим в его вене… Вы следили за каждым моим движением. И я даже на секунду не заподозрил вас…

Только позже Рикардо понял, что впервые за все время знакомства обратился к нему на «вы».

– Не сразу, – ответил старик. – Просто я тоже шел по следу Адама. Я хочу найти и остановить его не меньше, чем ты, уверяю тебя. Но когда понял, что ты достаточно умен и настойчив, чтобы рано или поздно что-то выяснить, я начал за тобой присматривать.

– А что вы теперь собираетесь со мной делать?

– Честно? Понятия не имею. В любом случае, не мне решать; об этом позаботится Маман.

– Ты о ком?

– Как объяснить… В каком-то смысле мы могли бы назвать ее нашей королевой, – сказал Генерал, поднимаясь по склону к шатру, красочное покрытие которого состояло из множества наложенных друг на друга одеял, ковров и других тканей.

По бокам от входа стояла пара статуэток-близнецов – приземистые человеческие фигуры с огромными эрегированными фаллосами. Нитки бус, служившие дверью, зазвенели, когда Генерал толкнул их, чтобы впустить Меццанотте, а затем последовал за ним. Двое охранников остановились на пороге.

Едва переступив порог шатра, Рикардо оказался в удушающей жаре и едких запахах, витавших в воздухе. Не считая нескольких свечей, единственным источником освещения был огонь, горящий в металлическом мангале, стоящем на треноге. Висящие на швейных нитках, настолько тонких, что казалось, будто они плавают в воздухе, мириады осколков зеркал и осколков цветного стекла преломляли свет, отбрасывая на стены шатра радужные блики, которые создавали иллюзию нахождения на подводном дне.

По мере того как его глаза привыкали к полумраку, Рикардо различил разбросанные на полу без видимого порядка деревянные и глиняные скульптуры витой формы, окруженные, в свою очередь, разнородным ассортиментом более мелких предметов. Десятки стеклянных банок со специями, кореньями и таинственными снадобьями теснились на деревянных полках, рядом с чашами, полными высушенных частей животных, костей, перьев и неизвестно чего еще.

Вигвам, должно быть, был святилищем воду, и если в сущем хаосе этого места и был какой-то центральный элемент, то это, несомненно, стол справа от инспектора, заваленный всякими мелочами, сложенными вокруг большой сине-белой вазы, украшенной ракушками с темными вкраплениями по краям. Среди них были искусственные цветы, маленькое зеркало, расческа, флакон духов, пудреница, бутылка джина, Барби-русалка и репродукция старинной гравюры в рамке с изображением заклинателя змей. Среди всей этой атрибутики Меццанотте бросились в глаза золотые и серебряные украшения, усыпанные драгоценными камнями, которые по их блеску можно было принять за настоящие.

Ему не составило труда догадаться, что это алтарь, посвященный божеству Мами Вата, и что ваза, скорее всего, ее фетиш. Профессор Дель Фарра обрадовался бы ему.

Генерал заставил его остановиться в центре шатра. Пару минут они стояли там в ожидании, окруженные этим калейдоскопическим вихрем переливающихся в полумраке отражений.

– Значит, это правда: кто-то вторгся на нашу территорию…

Это произнесла женщина с низким гортанным голосом и заметным иностранным акцентом, сидящая на кушетке в конце палатки, где сгущалась густая темнота, настолько неподвижная, что с первого взгляда Меццанотте не заметил ее присутствия. Теперь он мог различить ее величавый силуэт. Она была темнокожей, одета в белое платье с синими узорами, вокруг ее головы был намотан шарф. Что-то подсказывало Рикардо, что он видит жрицу воду, существование которой предполагал антрополог из Бикокки.

– Да, Маман, так и есть, – подтвердил Генерал; тон его голоса стал осторожным и благоговейным.

– Как далеко он успел забраться?

– До пляжа. Там мы его и поймали.

Женщина нервно пошевелилась на диване.

– Никто никогда не подходил так близко… Это один из них?

– Нет, Маман. Это тот полицейский, о котором я тебе рассказывал, помнишь?

– Зачем он пришел?

– За девушкой, которую похитил Адам. Он разыскивал именно ее.

– Ты уверен, что это единственная причина? Как мы можем исключить, что он в сговоре с ними?

– Я в этом не сомневаюсь, Маман. После того, как я несколько недель висел у него на хвосте, мне кажется, я уже знаю его. Он влюблен в нее.

Меццанотте бросил изумленный взгляд на Генерала. Без сомнения, тот отлично справился со своей задачей…

– Это неизбежно должно было случиться, рано или поздно, – продолжал старик. – Мы должны нейтрализовать Адама, и сделать это быстро. Я знаю, что он тебе дорог, я тоже его люблю. Но сейчас он вышел из-под контроля. Его безответственное поведение рискует разрушить все, что мы построили.

– Ты ведь знаешь, что у него хорошие намерения. Он просто пытается защитить нас.

– Но добивается противоположного результата. Его трюки привлекали слишком много внимания еще до того, как ему пришло в голову приносить в жертву людей. Что в конечном итоге поставит под угрозу секрет нашего существования. И это лишь первая жертва; если мы его не остановим, будут и другие.

– Мы уже проходили через это. Мы приведем его в чувство, как в прошлый раз.

Меццанотте вздрогнул, заметив, как что-то быстро и бесшумно появилось из-за дивана. Это была чудовищная змея, на которую они наткнулись в затопленном коридоре. Ее чешуя краснела в отблесках огня.

– На этот раз все по-другому, – возразил Генерал, не растерявшись при виде огромного зверя. – Он сошел с ума, он зашел слишком далеко.