Обычные командировки

— Ты что, спятил? Мы же с тобой вместе были на речке.

— Это днем, а утром?

— Ты что, чокнулся? Мы же с тобой до утра газету делали... Мама меня по телефону в полдвенадцатого разбудила!

— Ты в центр ездил?

— А что мне там делать-то?

— А ты не врешь? Дай слово, что спал, что никуда не ездил!

— Честное слово!

— Тогда куда делись книги?

— Никуда они не делись. Тут где-нибудь. Вот сейчас поищу получше, и найдем.

— Не найдешь ты книги, Сашка. Нет их у тебя.

— Потихоньку забрал, а теперь требуешь? Паразит ты, Пашка.

— Кто из нас паразит, в уголовном розыске разберутся.

— Какой еще уголовный розыск?

— Поклянись, что никому ни слова!

— Честное слово, никому.

— Кто-то украл у нас книги, одиннадцать штук, да еще те две, что у тебя были... Продал их одному мужику, а квартиру этого мужика ограбили. Пришли в масках, с пистолетами, ножами, связали хозяйку... Понимаешь, тот, который продавал, сказал, что его фамилия Тюрин, а зовут Павел. Он вроде бы принес книги, а потом впустил своих дружков. В масках.

— Ну и врать же ты, Паша, здоров!

— Нет, Сашка, не вру. Только что у нас были двое из МУРа. Пришли и спрашивают: «Ты Павел Тюрин?» — «Я!» — «Давал книги бандитам?» — «Нет!» — «Кто у тебя друзья?» И давай меня допрашивать. Где был, кого знаю. Потом один раскрывает портфель и вытаскивает книги. Я глазам не верю. Эти самые книжки я во второй ряд третьего шкафа ставил. Взглянул на титульный лист — наши. Помнишь, я у тебя про «Географию» спрашивал? Ну, ту, что потерялась? Она там. И те самые, что я тебе давал, тоже у них... Ну, думаю, не Сашка ли с бандитами связался! Они ушли, а я к тебе. Как думаешь, кто мог у нас книги взять? Да еще себя за меня выдать?

Мальчики прошли на кухню. Саша достал из холодильника бутылку молока, налил себе и приятелю по стакану и, отпив несколько глотков, предложил:

— Давай возьмем по листу бумаги и каждый напишет всех ребят, кто к нему приходил.

— За какое же время?

— Когда «География» исчезла?

— В конце апреля, перед праздниками.

— Ну вот, давай с конца апреля и начинай.

Вскоре Саша с небольшим списком подошел к Павлу. Тот показал ему свой листок.

— Закончил. С тобой вместе одиннадцать человек получилось. Вот смотри: Лелька приходила, я ей по физике помогал. Жорка заходил: то стержень ему дай, то пилку от лобзика, то еще что-нибудь. Он ведь в нашем подъезде живет. Дамир заходил несколько раз. Остальные приходили кто два, кто три раза.

— А у меня, Павлик, было ребят куда меньше. Давай сверим. Лелька ко мне не приходила. Она не знает, где я живу. Жорка заходил, но до того, как я у тебя взял книгу. Постой, а Валька сколько раз у тебя был?

— Раза два или три.

— Он у меня на прошлой неделе был. И в книгах копался, просил что-нибудь почитать.

— Валька и у нас книги рассматривал. Зимой он у меня Эдгара По брал, потом вернул. Весной Сименона читал. А в последнее время книг я ему не давал.

Саша наморщил лоб и что-то соображал.

— Сколько же у вас всего книг пропало?

— Сколько пропало, не знаю, а показывали мне вместе с теми, что у тебя были, тринадцать штук.

— Одну книгу стащить очень просто. Засунул за пазуху — и уходи. Можно и две.

— Да нет, Саша! Незаметно унести восьмитомник Костомарова невозможно. Для этого хотя бы портфель нужен.

— Вот и вспоминай, у кого были портфели.

— Ты приходил. Лена тоже с маленьким таким портфелем синего цвета.

— Ну, я-то твоих книг не брал. Это исключено. Про Лену потом. Кто еще?

— Вроде бы никто, — неуверенно пожал плечами Павлик.

— А Валька с чем заходил? Что у него было?

— Да он все время со спортивной сумкой ходит. На ней «Спартак» написано.

— Та-ак, — почесывая затылок, почти пропел Саша. — Ко мне он тоже со своей сумкой приходил. Ну вот что, — он потянул Павла за руку, — идем к Вальке, его работа, не иначе. Он еще с осени со шпаной связался. Придем и прямо спросим про книги.

— Может, не надо, Саша? Может, наша самодеятельность помешает тем, из МУРа?

— Да брось ты. Мы его сами так прижмем, он нам все выложит как миленький.

Саша окинул взглядом свою прихожую, вытащил на середину ящик, где лежало несколько пар гантелей. Выбрав одну, поменьше, пятисотграммовую, опустил ее в карман.

— На всякий случай, — объяснил он.

Татьяна Александровна Коробочкина набрасывала на листке бумаги схему. Из-под карандаша, точно связки цветных воздушных шаров, появлялись сплетенные между собой кружки. В центре одного из них она написала: «Павел Тюрин», в других — имена его приятелей и знакомых. Подвинув схему на середину стола, Татьяна Александровна объяснила:

— Вот здесь окружение Тюрина, его знакомые и друзья. О них все говорят только хорошее. Конечно, кто-то из мальчишек склонен подраться. Например, Саша Тиканов до прошлого года без синяков под глазами почти не ходил. Жоржик, что живет с Тюриным в одном подъезде, в соседнем доме выбил из рогатки два оконных стекла... С Тюриным знаком и некий Валентин Цыплаков. Его часто видят со взрослыми парнями, поведение которых далеко не ангельское. Учится он в техникуме, на третьем курсе. В прошлом году исключили из комсомола за кражу шапки из раздевалки. Отец инженер, работает в каком-то транспортном управлении, мать — фельдшер в заводском медпункте. Родители Валентина довольно строгие, особенно отец. Говорили, что после кражи шапки он устроил сыночку такую взбучку, что пришлось вмешиваться нашему участковому инспектору.

— Как выглядит этот Цыплаков? — поинтересовался Павлов.

— Худой, длинный, как мачта.

— На продавца книг не похож, — вздохнул Павлов.

— Я все-таки послала участкового к нему домой. Пусть узнает, где он был вчера утром во время ограбления, и выяснит, кто к нему ходит...

В небольшом палисаднике во дворе многоэтажного дома было малолюдно. Жара разогнала жильцов с солнцепека. Только три парня что-то горячо обсуждали.

— Не брал я ваших книг, чего привязались, — повторял Валька Цыплаков. Он был повыше Саши Тиканова, а Павел Тюрин даже не доставал ему и до плеча.

— А кто же тогда брал? — горячился Саша. — Ты у меня на прошлой неделе был? Был. Рассматривал «Историю Александра Первого»? Рассматривал. Ушел, а книги тю-тю — исчезли.

— Был. Смотрел. Но не брал.

— Никого, кроме тебя, у меня не было, — настаивал Саша.

— А у меня ты смотрел «Географию» Петра Великого, и она тоже пропала, — наступал Тюрин.

— И у тебя не брал.

— Мы вот тебе сейчас как вмажем хорошенько, — решил припугнуть Цыплакова Саша. — Сам все и расскажешь.

— Плевал я на вас. Пошли вы знаете куда?

Валентин встал. Поднялись и Павлик с Сашей. Тиканов сунул руку в карман, где лежала гантель, и угрожающе подступил к Цыплакову.

— Последний раз спрашиваю, куда дел книги?!

— Ты не пугай. А то кое-кому шепну, от тебя мокрого места не останется.

Разговор, на который так надеялись Саша и Павлик, не состоялся. Что дальше делать с этим Валькой, они не знали. Наконец Тюрин решился:

— Что с ним говорить, Саша! Ты, Валька, подлец! Мы к тебе по-дружески, а ты угрожаешь.

Маленький, щуплый Пашка подошел к Цыплакову и взял его за руку.

Цыплаков, не освобождая своей руки, чуть развернул корпус и, вкладывая в удар весь вес своего тела, двинул Павла кулаком в челюсть, одновременно вырвав правую руку и ногой намереваясь лягнуть Сашу. Тиканов успел приготовиться, ловко поймал ногу Цыплакова, изо всех сил дернул ее на себя, и Валентин растянулся на дорожке. Ребята радостно навалились на него, стараясь завести ему руки за спину, им казалось, что победа уже одержана, но в этот момент Цыплаков сильным движением вырвался из-под их копошащихся тел, и все началось сначала...

Борьба шла молча. Вывалявшиеся в пыли, мокрые от пота, мальчишки и не заметили, как к ним подошел лейтенант милиции. Он решительно расшвырял в стороны всех троих и невозмутимо спросил:

— Так о чем тут у вас спор, други? А?

Тюрин стряхнул пыль с брюк, заправил за пояс рубашку, вытер лицо.

— Да мы просто так. Решили побороться, — нашелся Цыплаков. И на всякий случай отступил на пару шагов назад.

— Хороша борьба! — усмехнулся лейтенант. — Ты, Цыплаков, вечно с кем-нибудь «борешься». А твоя как фамилия? — обратился он к Павлу. — Тюрин? И Тиканов? Интересно. Ну вот в отделении и разберемся. Подойди-ка, Цыплаков, ко мне поближе и не вздумай бежать, а то в такую жару запыхаешься.

Афанасьев, сидевший у окна, где ощущался легкий ветерок, увидел появившихся во дворе ребят и подозвал к окну Коробочкину.

— Одного я знаю. Наш книголюб Тюрин, помятый и с синяком. А вот кто остальные?

— Цыплаков и Тиканов, — объяснила Коробочкина. Перегнувшись через подоконник, она крикнула:

— Сажин, веди всю компанию к начальнику!

Трое ребят, переминаясь с ноги на ногу, молча стояли в кабинете Михаила Трофимовича. Цыплаков исподлобья смотрел на работников милиции. Тюрин рассказывал:

— Мы с Сашей спрашивали про книги. Он не говорит. Стал нас пугать и полез драться.

— Не брал я никаких книг.

— Вот что, Иван Кузьмич, — сказал Афанасьев Павлову, — берите-ка всю троицу и разберитесь хорошенько, кто что у кого брал.

...В кабинете над нарисованной схемой склонились трое работников милиции. Коробочкина нехотя в одном кружке рядом с фамилией Цыплакова вывела: «Американец», а чуть ниже фамилию Жуков. И вздохнула, не скрывая того, что сильно расстроена.

— Не верила я, что Яшка снова за старое принялся. Думала, совпадение. Думала, что и Цыплаков тут ни при чем, но, видно, не случайно эти «частные сыщики» пришли именно к нему. Наверное, были основания. Есть у Цыплакова приятель Яков Жуков, по прозвищу Американец. Он себе эту кличку присвоил после телефильма «Ждите моего звонка». Помните, был такой фильм об уголовном розыске двадцатых годов. Я с Жуковым четвертый год вожусь. То хулиганит, то в школу не ходит, то ворует. Отец его шибко пьет — вот беда. В прошлом году мы этого, с позволения сказать, отца в профилакторий для пьяниц определили. За восемь лет Яшка едва до седьмого класса добрался. Учиться не хочет, на завод не берут.

— Подожди, Татьяна, — остановил ее Михаил Трофимович. — С кем он дружит?

— Сейчас все с Романом Климовым и с этим самым Цыплаковым водится. Да вы, Михаил Трофимович, отца Романа хорошо знаете. Помните историю с коровой?

— Ну как же, у нас тут настоящая трагикомедия была, и смех, как говорится, и грех, — заулыбался Михаил Трофимович. — Недалеко от троллейбусного круга сохранились частные дома еще от старой деревни, — стал он рассказывать Афанасьеву. — К старушке Климовой, что проживала в одном из домов, сын вернулся. Он на Севере по договору лет пятнадцать проработал. Денег привез мешок. Заново отстроил дом, хозяйство развел и в довершение всего купил корову. Это в Москве-то. Пока заставили его корову продать, намучились. Он на жалобы, наверное, бумаги пуда два извел. И куда только не писал — в Моссовет, в народный контроль, в Совет Министров: милиция издевается, милиция притесняет. А про корову ни слова. Но сын-то его вроде у нас не бывал?

— Этот не был, — подтвердила Коробочкина. — А вот с Яшкой мы повозились. Я у него, у Яшки, дома была в прошлую пятницу. С матерью говорила. Она все: «Спасибо, спасибо, другой стал совсем Яшка». В прошлое воскресенье заходила в речной клуб. Сказали, что Жуков хорошо в лодочной секции занимается. Мотор дали, чтобы отремонтировал... — Она помолчала. — Вообще-то он замкнутый, неразговорчивый, лишь один раз по душам со мной разговорился, когда на завод ходила его устраивать. «Я, — говорит, — тетя Таня, у школы, как бельмо на глазу». Вообще-то, верно сказал. Пришли на завод, а мне говорят: «Что вы, законы не знаете? Пускай сначала паспорт получит, тогда подумаем». Законы-то я знаю не хуже их. Но Яшке ведь уже не до учебы: так отстал от программы, что теперь и с репетиторами не догонит. У меня у самой младшая четвертый закончила. Задачи им задают — взрослый не решит. Вы знаете, что мне в школе сказали? Купите книжку, специально для вас выпустили: «Математика атакует родителей», чувствуете? А Яшке кто поможет? Вначале он дома заниматься не мог — отец мешал. Теперь не мешает, но помочь некому — мать сама всего семь классов окончила. Пошла в роно, а там: «Отправляйте его в специальную школу», для слаборазвитых, значит. А за что же его в специальную школу? Ведь в общем-то он нормальный парнишка, — вздохнула Татьяна Александровна. — Говорю, взяли бы и создали в обычной нормальной школе специальную группу для отстающих. Чтобы Жукову на каждом уроке на напоминали, что он второгодник, двоечник, а помогли бы усвоить то, что запустил. Мне отвечают: «Это дело спорное, и неизвестно еще, плохо или хорошо иметь такие группы». Узнала я, что парень увлекается моторными лодками, со скандалом записала его в наш речной клуб — в водно-моторную секцию. Всю зиму ходил. А тут как-то захожу в клуб, говорят: выгнали вашего Жукова. Почему? Двойки в дневнике. Пошла к руководителям, поссорилась. В общем, решили восстановить его и взять над ним шефство. Горько, — вздохнула Коробочкина, — но сдается мне, что именно Жуков похож на двойника Павла Тюрина.