Миланский вокзал

Слушая эту импровизированную лекцию, сопровождаемую вдохновенной жестикуляцией и весьма напоминающую моноспектакль или выступление на конференции, Меццанотте пришел к выводу о том, что Дель Фарра – тот еще эксцентричный тип и выпендрежник. Но дело свое он знал хорошо, в этом сомнений не было – и в этой области ему явно не было равных.

– Поскольку человек не может напрямую общаться с духовными, потусторонними сущностями, – продолжал профессор, – ему нужен носитель, в котором они могут материализоваться. Именно здесь и появляются фетиши – предметы, одновременно магические и священные, через которые человек вступает в общение с божеством. Фетишами могут быть статуи или другие артефакты, размещаемые внутри святилищ, а также, с защитной функцией, у ворот деревни или снаружи домов. В них поселяются божества, наделяя их сверхъестественной силой, но для этого артефакты должны быть активированы жрецом, который помещает внутрь них смесь ингредиентов, различающихся в зависимости от того, какому божеству они посвящены: в основном это травы, а также корни, костяная пыль, раковины и многое другое. Поскольку все, что принадлежит к животному, растительному или минеральному царству, содержит дух, жизненное дыхание, энергия, получаемая из суммы всех этих жизненных дыханий, накапливается в фетишах, которые затем должны периодически «подзаряжаться» с помощью специальных ритуалов. Именно эта энергия позволяет им действовать как мост между измерениями видимого и невидимого. Когда им что-то нужно, жрецы кладут еду, питье и другие подношения к ногам фетишей, и через них божества выполняют их просьбы… Вы все еще слушаете меня, инспектор? Не слишком ли я утомил вас?

Меццанотте покачал головой, прикусив губу, чтобы не возразить. То, что Дель Фарра относился к нему как к полудурку, уже начинало изрядно действовать ему на нервы.

– Воду также могут проявляться и в лицах мужского пола от первого лица. Это происходит в кульминационный момент специальных церемоний обращения к богам, во время которых мужчины и женщины танцуют под ритм барабанов, до тех пор пока некоторые посвященные не достигнут состояния транса. Именно тогда божество овладевает их телами, временно изгоняя их сознание, их душу. Одержимый становится богом во всех отношениях, ведет себя как он, ходит среди последователей, разговаривает с ними и дает им советы. В центре каждой церемонии – и здесь слушайте внимательно, потому что это очень важно – всегда находится обряд жертвоприношения, необходимый для установления любого диалога со сверхъестественным миром. В основе всего этого лежит момент, когда кровь, вытекающая из свежезарезанного животного, льется на фетиш, заряжая его энергией, необходимой для посредничества при переходе. Действительно, кровь, будучи жидкостью, наиболее богатой жизненным дыханием, является своего рода священным топливом, подпитывающим божества. Чем больше крови будет предложено воду, тем лучше – от степени его удовлетворения зависит, сколько благ получат его последователи.

Дель Фарра прервал рассказ, и Меццанотте не преминул воспользоваться случаем, чтобы наконец перейти к сути дела.

– Хорошо, мне кажется, я все понял. Животных убивали во время церемоний в честь одного из этих воду. Вы уже догадались, о каком из них может идти речь?

– Конечно. Это, несомненно, Коку, древнее воинское божество. Желтый – это его цвет. Во время церемоний посвящаемые носят соломенные юбки и намазывают свое тело той же мазью, которая была на собачьей шерсти.

– А что вы можете мне сказать о веществах в его желудке?

– Это может показаться жестоким в глазах западных людей, но семена калабарской фасоли иногда используются в ритуалах воду в Нигерии, поскольку жертвоприношения считаются более эффективными, если жертва остается в сознании до последнего. Что же касается частиц золота, то они предназначены для того, чтобы сделать подношение более привлекательным для бога.

– Если я правильно понимаю, у каждого божества есть своя специализация. Что есть у Коку, что можно получить от него?

– Коку – свирепый и кровожадный воду, олицетворение архетипа воина: наделенный сверхчеловеческой силой, презирающий опасность, неумолимый и безжалостный истребитель врагов. В древние времена люди обращались к нему перед битвами, чтобы получить защиту и неуязвимость в бою. Тот, кто пользуется его благосклонностью, не боится, не устает, не чувствует боли, если его ранят. Его фетиш – большая тыква; в нее воткнуты четырнадцать священных ножей, к рукояткам которых привязаны пучки трав и фрагменты костей, обагренные кровью жертв. Церемонии, посвященные ему, настолько жестоки и кровавы, насколько это можно себе представить. Те, кого бог выбрал для своего проявления, после головокружительных танцев под бешеные звуки барабанов покрывают свои руки и грудь шрамами от ножей и осколков стекла, глотают острые предметы или горящие угли, многократно и до крови бьются головой о стену. И все это без каких-либо признаков страдания.

– Господи Иисусе, но зачем же они это делают? – воскликнул Меццанотте, по позвоночнику которого от рассказов профессора пробежала дрожь.

– Ну, чтобы продемонстрировать силу своей веры… Вернее, поскольку в эти моменты они являются лишь вместилищем божественного, сам Коку через них демонстрирует силу своих даров, утоляя при этом свою жажду крови. В конце транса, который может быть очень долгим, одержимый падает без сил, и его за руки тащат в святилище. Когда такие люди вновь приходят в себя, они ничего не помнят, а их раны уже заживают.

– Да и сами жертвоприношения тоже отличаются особой жестокостью, – заметил Меццанотте.

– Ну да. Лапы ампутируют, а сердце вырывают, чтобы показать силу и мужество жертвы. Я не удивлюсь, если в ритуал также входило выпивание крови и поедание кусочка сердца.

– Но, по вашему мнению, почему тогда они оставляют животных то тут, то там по всему вокзалу?

– Смысл этого кажется мне очевидным: запугать врага, показав ему, что против них выступил сам Коку.

– Теперь вся картина для меня совершенно ясна. Осталось лишь выяснить, кто и зачем проводит ритуалы воду здесь, в Милане…

– Боюсь, что это вам придется выяснить самостоятельно, инспектор. Это не по моей части. Но одно я могу вам сказать точно: у истоков всего этого стоит опытный священник.

– Священник? Так вы не думаете, что это могут быть просто подражатели, люди, которые, возможно, прочитали об этих церемониях в какой-то книге и были ими болезненно очарованы?

– Нет, это исключено. Ритуалы, о которых мы говорим, предполагают слишком глубокий уровень знаний воду.

– Понятно… У меня остался последний вопрос, профессор, из-за которого я и начал расследовать это дело. Как вы думаете, есть ли риск, что в какой-то момент животных им станет недостаточно и они перейдут к принесению в жертву людей?

Дель Фарра ненадолго задумался, разглаживая бороду. Затем произнес:

– Если б это был культ Коку, укоренившийся на его родине, я бы склонялся к отрицательному ответу. Хотя в древних легендах упоминается об этом, воду в Африке уже давно не допускает человеческих жертвоприношений, и это запрет, в котором я не обнаружил никаких нарушений – по крайней мере, в рамках официальной религии. Но…

– Но?.. – настойчиво повторил Меццанотте, видя, что тот колеблется.

– Видите ли, инспектор, тот факт, что не существует ни священных текстов, которых нужно придерживаться, ни центральной церковной власти, делает воду очень динамичной и постоянно меняющейся религией. Место, где она практикуется, а также личность отдельного священника могут сильно влиять на ее формы и содержание. И версия, с которой мы имеем дело, как мне кажется, превозносит некоторые из ее темных и более жестоких сторон. В частности, в настойчивом повторении жертвоприношений, а также в использовании все более крупных животных я чувствую что-то навязчивое и, я бы сказал, почти детское, что кажется мне довольно тревожным.

Меццанотте кивнул. Это была одна из тех вещей, которые с самого начала настораживали его.

– Есть и другой аспект, который необходимо учитывать: кровь человека богаче жизненным дыханием, чем кровь любого другого живого существа. Если отбросить запреты, то, в принципе, это должно быть самым желанным подношением богам. И если есть во всем пантеоне воду кто-то, кто особенно ценит это, так это убийца Коку. Он хорошо знает ее вкус, на каждой церемонии смакует то, что проливают последователи, которые ранят себя в его честь.

– Подведем итоги…

– В заключение хочу сказать, что я не стал бы излагать это в письменном виде или заявлять об этом на конференции… но, между нами говоря, в данном конкретном случае, признаюсь, я бы не очень удивился, если б это произошло.

– Большое человеческое вам спасибо, профессор; вы мне очень помогли.

Меццанотте встал и протянул ему руку через стол. Но Дель Фарра не пожал ее. Вместо этого он остался сидеть и пристально смотреть на него.

– Подождите, – сказал он наконец. – Я сказал вам, что риск, на мой взгляд, существует, но не думаю, что это самая тревожная сторона данного дела.

– Что вы имеете в виду?

– Если воспринимать смысл жертвоприношений Коку буквально – а все говорит о том, что это так, – то назревает война. На вашем месте я в первую очередь беспокоился бы об этом.