Пророк тёмной жрицы

Глава 28. «Просыпайся, пророк»

Стоило солнцу немного выглянуть из-за горизонта, как птички уже радостно защебетали, сидя на ветках деревьев среди густой листвы. С восходом весь мир пробуждался ото сна, омытый теплом небесного светила, лучи которого могли придать ярких красок даже такому серому и безобразному городу как Хальта. На постоялом дворе в одной из комнат собрались маги, которые последний месяц усердно трудились над проведением очень сложного ритуала. И вот, их старания, наконец, дали плоды.

Тёмно-синий свет, окутывавший тело пророка, погас, а сам Эдвард тут же рухнул на пол. В тот же миг Мила сорвалась со своего места и бросилась к юному магу, а тот, хоть и с трудом, но всё же смог открыть глаза, отозвавшись на голос девушки. Все увидели, как возрождённый пришёл в себя, и вздохнули с облегчением. Гримуар, что лежал на столе испустил тусклое мерцание, и в помутневшем разуме Эдварда послышался нежный голос: «С возвращением».

В голове пророка тут же всплыл образ прекрасной девушки в тёмно-синем платье, она приветствовала его с тёплой улыбкой и взглядом, исполненным радостью. Но не успел Эдвард прийти в себя, как тут же ощутил боль в затылке, которая и привела его в чувство. Пророк сидел на полу, сдавленный смертельными объятьями любви Милы, рядом стоял Баламар с суровым взглядом, по которому стало понятно, откуда у подзатыльника ноги растут. В паре шагов от возрождённого было несколько микирийцев, которые чуть ли не с благоговением смотрели на пророка.

Однако Эдвард не понимал, что тут происходит, почему все здесь собрались, кто все эти микирийцы, когда и откуда они вообще появились, где Обель, и что с Милой. Даже Вилена ни с того ни с сего решила расплакаться. Но больше всего мучал вопрос, что произошло с этой комнатой. Всё здесь: пол, стены и потолок — было исписано чёрными символами, в которых пророк смог узнать язык Эрджары. Кроме того вокруг возрождённого было несколько кругов из заклинаний на языке Халь-Шагата, и повсюду развешаны листы бумаги с затейливыми письменами, которые Эдвард принял за микирийский.

Так же юный маг заметил, что каждый присутствующий в этой комнате, в том числе и Мила, держали в руках какие-то камни. Они были разного цвета: у одного красный, у другого синий, а у третьего серый, от чего тревожные мысли закрались в голову молодого кудесника. Наконец, после долгого молчания он решил прояснить обстановку:

— Я… долго отсутствовал?

— Болван!

И вот ещё один подзатыльник, да покрепче предыдущего, от самого доброго в мире наставника. Эдвард схватился за голову и уже хотел выругаться на старого мага, но сдержался, ведь вся эта обстановка наводила на мысль, что он провёл слишком много времени в «обители душ», и все очень сильно переживали за него.

— Ты погрузился в медитацию полгода назад. Ты хоть представляешь, скольких трудов стоило, чтобы вернуть тебя из мира грёз? А сколько слёз было пролито по тебе? Почему ты пытаешься взвалить свою миссию на себя одного? Эгоист! О других совсем не думаешь. Коли хочешь всё решать сам, так будь одиночкой и не сближайся с другими людьми. Ведь твои слова и действия могут затронуть чужую душу, и человек пожелает разделить с тобой путь. А ты единолично решил нести свой крест всю дорогу, не обращая внимания на людей, которые идут за тобой следом. Посмотри на них. — Баламар указал на всех, кто был в этой комнате. — Все, кто собрались здесь, были согреты пламенем твоей души, поэтому не смей больше заставлять их так беспокоиться за тебя!

Эдвард хотел по старой традиции вступить в очередную словесную перепалку с Баламаром, но осознание того, что он был без сознания полгода, и все здесь собрались только ради того, чтобы помочь ему, всё это охладило пыл юного мага. Впервые Эдвард не смог возразить Повелителю душ.

«Странно. Я помню тот момент, когда погрузился в «обитель душ», и как множество событий пронеслись в моём сознании, но мне казалось, что это был всего лишь краткий миг, а на самом деле прошло полгода. И всё это время они искали способ пробудить меня».

— Простите, что заставил волноваться, — виновато склонив голову, Эдвард решил признать свою оплошность.

В этот миг взгляды Эдварда и Милы пересеклись, пророк увидел заплаканное лицо девушки и понял слова Баламара о пролитых слезах. Возрождённый крепко обнял свою спутницу и прошептал ей на ухо: «Спасибо, что всё это время ты была со мной, жёнушка». От этих слов из глаз Милы потекли слёзы с новой силой, она прижалась лицом к плечу своего возлюбленного и сквозь всхлипы прошептала дрожащим голосом: «С возвращением, муженёк».

— Так, ворковать будете позже, — вмешался Баламар. — Тебе для начала надо прийти в себя, а потом рассказать нам обо всём, что ты увидел. Ну, после этого можете и уединиться.

Мила смущённо отвела взгляд, Вилена с улыбкой смотрела на эту странную парочку, а микирийцы о чём-то перешёптывались и, шутя, подталкивали друг друга в бок. Эдвард поднялся с пола довольно уверенно, пусть его ноги едва могли удержать равновесие, но он старался казаться непоколебимым как скала. Пророк чувствовал, что должен показать своим спокойствием и твёрдостью, что с ним всё в порядке.

— Прошу прощения, что заставил всех вас волноваться. Вы полгода ждали моего пробуждения, возможно, без вас мне так и не удалось бы вырваться из омута воспоминаний, поэтому от всего сердца благодарю за помощь. Я в долгу перед всеми вами, поэтому обещаю, если однажды вам понадобится моя поддержка, я сделаю всё, что в моих силах.

— Нам этого не нужно, — сказал один из микирийцев. — Помнишь моих сородичей с фамилией Фенель? Там была моя сестра со своим мужем, её братом. — Указал он на девушку рядом с собой и продолжил. — А ещё там были друзья и родственники всех тех, кто сейчас стоит здесь рядом со мной. Мы пришли сюда не по приказу его Величества или просьбе почтенного Баламара, а по зову своего сердца. И не надо чувствовать, будто ты нам что-то должен, ведь мы прибыли сюда, чтобы самим вернуть долг за спасение наших близких.

Эти слова микирийца ошеломили Эдварда. В его голове тут же всплыл образ его названного брата Маркуса. Тот всегда был одиночкой, ни на кого и никогда не полагался, никому не доверял и рассчитывал только на свои собственные силы. Но пророку всегда казалось, что этот путь переполнен чувством одиночества, и как бы он не старался следовать наставлениям своего старшего, сейчас возрождённый был безмерно рад тому, что выбрал свой собственный путь. Тепло, исходящее от сердец микирийцев, разлилось по телу Эдварда, и он ответил:

— Пусть мы и отличаемся внешностью и обычаями, но я никогда не думал о том, что вы такие плохие, какими вас описывает история Халь-Шагата. Сам не знаю причины, но я почему-то чувствую родство с вашим народом. Вы изначально мне ничего не были должны. Ведь я помог вашим близким только потому, что просто оказался рядом. Вы на удивление искренний народ, и я считаю вас своими друзьями.

Повисло неловкое молчание, Эдвард даже начал перебирать в голове всё, что он мог сказать не так. Предводитель микирийцев выглядел хмурым, казалось, что его разочаровали слова пророка, но это было не так. Советник короля достал из кармана золотой жетон в виде солнца, окружённого морскими волнами, и передал Эдварду со словами:

— Его Величество, Арон Мирикель, просил передать тебе этот жетон, что является символом нашей дружбы. Двери Микирии всегда открыты для тебя, и в любом уголке нашего королевства ты будешь принят как почётный гость.

Эдвард с благодарностью принял жетон от советника. Пророк был очень удивлён, что микирийцы не только проделали такой долгий путь для помощи ему, но и передали символ дружбы с этим народом, выказывая тем самым уважение.

— Мы надеемся, что ты однажды посетишь наше королевство, а заодно поможешь нам с одной проблемой.

— Какой проблемой? — Поинтересовался Эдвард.

— Наш народ страдает от проклятья вечного огня гораздо сильнее, чем любой другой. Когда-то давно твой учитель Баламар и наш сородич Дорн создали целебные пилюли, которые смогли сократить смертность среди детей от самовозгорания вдвое. Они изготовили очень много лекарства на долгие годы вперёд, но это было довольно давно, и наши запасы истощаются. А для создания новых пилюль требуется магия душ и огненная эссенция, которую, как мы поняли, может сотворить только тот, кто подчинил своей воле пламя души.

«Так вот почему Нирин продержалась так долго, а Вилду никто не мог помочь. Всё дело в пилюлях, которые есть только у микирийцев. Можно было бы, конечно, и для жителей Халь-Шагата создать лекарство, но Дорн явно был бы против. Эссенция огня и магия душ, значит».

— Хорошо! — Уверенно заявил Эдвард. — Как только разберёмся здесь с культом, я тут же отправлюсь в Микирию.

— Нет!

Неожиданно запротестовал Баламар, и все тут же перевели взгляд на Повелителя душ. В комнате повисла напряжённая тишина, казалось, что в этот момент можно было услышать даже шёпот мыслей. Все собравшиеся в комнате на постоялом дворе Хальты смотрели на старого мага, ожидая объяснений, ведь он сам являлся другом Микирии, так почему же сейчас выступает против того, чтобы его ученик помог этому народу?

— Как никто другой, понимаю проблемы микирийцев, — обратился Баламар к советнику. — Но если мой ученик создаст эссенцию пламени, то это приведёт к большим проблемам. Он обладатель трёх сосудов, каждый из которых должен развиваться пропорционально другим, в противном случае это приведёт к нарушению циркуляции энергии в теле, которое можно сравнить с перетягиванием одеяла. Его связь с Богиней ничто не пошатнёт, сила проклятого огня не вписывается в рамки нормы, словно существует само по себе. А вот «серебряная кровь» сейчас слишком слаба и может быть подавлена другой силой. Занятия магией душ помогут поддерживать баланс, но стоит равновесию нарушиться, как может случиться нечто непоправимое.

Снова повисла тишина, никто не осмеливался возразить после всего сказанного Повелителем душ, ведь три сосуда у одного человека это не шутка, тем более в ещё неокрепшем теле.

— После того, как разберёмся со всеми делами на Языке Дьявола, — продолжил Баламар, обращаясь к Эдварду. — Ты должен отправиться в Аргарот. Передам с тобой письмо моим северным друзьям, с ним они примут тебя как гостя и помогут развить «серебряную кровь», а затем можешь и микирийцам помочь.

— Отлично! Тогда так и сделаем. — Тут же согласился с планом пророк, чем вызвал неслабое удивление у своего наставника.

— А теперь давайте оставим эти лишние разговоры. — Продолжил Баламар. — Мы долго ждали твоего пробуждения. Что тебе удалось найти в воспоминаниях адептов?

Возрождённый ничего не ответил, лишь приложил руку к голове. Потирая лоб, он пытался вспомнить всё то, что видел во время медитации. Все присутствующие затаили дыхание в ожидании, что же скажет пророк, какие тайны открылись ему.

— Это сложно, — заговорил Эдвард. — Пусть для вас прошло полгода, но для меня это было как одна ночь. Всё как в тумане, лишь смутные образы, будто я пытаюсь вспомнить сон.

Внезапно у пророка закружилась голова, он прижал ладонь ко рту, сдерживая позывы к рвоте, а затем, семеня ногами, поплёлся к выходу. Остальные последовали за ним. Когда Эдвард вышел наружу, весь мир вокруг превратился в карусель, ноги подкосились, и юный маг упал. Мила хотела тут же броситься на помощь, но Баламар остановил её. Только он мог видеть, что сейчас происходит с его учеником.