Пророк тёмной жрицы

Глава 29. «Погоня за предателем»

Ночь. Весь Язык Дьявола был охвачен страшной бурей. Ледяной дождь хлестал как плетью, обжигая кожу, а порывистый ветер, больше похожий на ураган, ломал ветви и стволы деревьев, что не могли устоять перед его яростью. Молнии сверкали так часто, отдаваясь раскатами грома, что это было похоже на гнев самого Создателя. Земля превратилась в грязь, а в ущелье Карса дорога и вовсе была затоплена настолько, что спокойно скрыла бы ноги колено. Ветер, проносящийся между утёсами, издавал гулкий свист, больше похожий не то на вой, не то на стон неупокоенного духа.

Несмотря на поздний час и непогоду, двое магов быстро продвигались по тракту от Хальты до Мьяны. Один парил в воздухе, а другой бежал по земле, и каждый раз, когда его ноги касались земли, под стопой взрывалось пламя, разбрызгивая грязь и воду. Каждый шаг этого человека был не меньше пяти метров.

«Я видел, как Дорн использует свой огонь, при этом его одежда всегда оставалась целой. Пусть это было во сне, для меня, по крайней мере, но я всё же смог понять секрет, наблюдая за микирийцем. И как я сам до этого не додумался? Всё настолько просто, что аж смешно. Всё это время я считал огонь одной из стихий, что подвластна лишь природе, а проклятое пламя — самым настоящим бедствием, как лесной пожар. Однажды я понял, почему всё так происходит. Магический талант проявляет себя в период полового созревания, но если это случится раньше, то пробудившаяся сила наносит вред неокрепшему телу. Плоть неспособна выдержать такую мощь, что приводит к самовозгоранию. Если бы люди смогли создать такое лекарство, которое бы хоть частично подавило магическую силу, то все погибшие дети стали бы выдающимися магами. Этот огонь не природный, его можно подчинить и контролировать, я заметил разницу в самой сути пламени. Другими словами, стихия, основанная на силе самого человека, им же и контролируется, а раз так, то именно я решаю, чему мой огонь навредит, а чему нет. Но я так и не смог понять, как Дорн потушил пожар, и как взорвал человека, чья истинная сущность была пламенем. Однако даже без этого знания я всё равно далеко продвинулся».

Баламар тем временем с недоумением поглядывал на своего ученика. Сначала тот заявил, что староста Мьяны — предатель, затем решил отправиться на другой конец острова, несмотря на разразившуюся бурю, будто дело до утра не подождёт. А сейчас бежит спокойно, отталкиваясь от земли огнём, при этом его сапоги до сих пор целы, хоть и не покрыты «серебряной кровью», как Эдвард это делал раньше.

Пусть Повелитель душ и не знал, что произошло с его учеником, и что тот увидел, пока был в состоянии медитации, но старый маг понимал, раз Эдвард смог чему-то научиться, разглядывая события прошлого, значит информация действительно ценная. Когда двое магов миновали ущелье, то решили остановиться и перевести дух, а чтобы укрыться от дождя, Баламар создал каменный купол. Путь был неблизким, и кто знает, что может поджидать их впереди.

— Ты уверен, что староста Мьяны — предатель? — Уточнил Повелитель душ.

— Да, — твёрдо ответил Эдвард. — Я всё видел. Это он убил Эйха. Пусть староста и не обладает магическим талантом, но у него есть камень, с помощью которого даже он может контролировать сумеречных зверей.

— Но почему он переметнулся на сторону врага? К тому же большинство людей считает, что культа больше нет.

— Я не знаю подробностей, но староста уверен, что «Чёрное Солнце» победит. Все неугодные умрут, а остальные превратятся в рабов и будут жалеть о том, что до сих пор живы. Глава деревни боится этого, поэтому решил добровольно стать слугой культа. Если он покажет свою ценность, то его не тронут. И всё же странно, что культ доверил ему такую вещь.

— Этот камень сейчас у Варена?

— Да. Я запомнил исходящую от него энергию. Чем ближе мы подбираемся, тем отчётливее я его чувствую.

После короткого отдыха Баламар убрал каменный купол, и они продолжили свой путь. Ветер стих, больше не было таких порывов, затрудняющих движение, а дождь, прежде ливший как из ведра, стал простой моросью. И вот, миновав поля, герои, наконец, оказались на площади Мьяны, где располагался дом старосты. Эдвард остановился, и его глаза испустили тёмно-синий свет.

— Он здесь. Я вижу камень. Ещё двое адептов. Ха, уверен, они пришли сюда не чаи гонять.

— Тоже вижу их, — подтвердил Баламар. — До сих пор не верится, что глава деревни пошёл на это. Вот же трус.

— Я могу видеть только то, что имеет связь с Арсхель. Есть ещё кто-нибудь в доме?

— Нет, только староста и адепты. Никого из его детей там нет.

— Отлично! Тогда можно разойтись не на шутку. Я так долго спал, теперь и побуянить можно.

Эдвард подошёл ближе к дому главы деревни, а Баламар с беспокойством смотрел за действиями своего ученика, и был готов в любой момент помочь старосте дожить до справедливого суда. Ведь если казнить его на месте, то это вызовет множество вопросов у селян, но стоит предоставить доказательства связи главы деревни с культом, как жители Мьяны сами с удовольствием насадят предателя на вилы.

Но к удивлению Повелителя душ его беспокойство оказалось напрасным. Стоило Эдварду приблизиться к дому старосты, как он набрал в лёгкие побольше воздуха, слил с магической энергией и закричал во всё горло, и голос его разнёсся по всей деревне, достигая даже самого дальнего уголка:

— «Чёрное Солнце»! Ваш свет учений лживых в пламени сгорит! Предателя-пророка огонь мой поглотит! Для вас есть лишь дорога в ад, закрыты небеса! Пылает яростно моя душа!

Крик Эдварда был настолько громким, что даже земля под ногами дрогнула, и каждый житель Мьяны услышал слова пророка. «Чёрное Солнце» вновь объявилось в деревне, это было плохой новостью, но в то же время кто-то пришёл за жизнями адептов, значит, быть сражению. Культ причинил множество бед добрым жителям Мьяны, и как бы местный лорд не уверял, что всё это лишь враки, и никакого культа здесь в помине нет, селяне верили, что «Чёрное Солнце» не погасло, и его последователи рядом. Баламар всегда им говорил об этом, и каким бы странным и чудаковатым не был этот старый маг, все знали, что он много лет сражался с культом, и его слова не были пустым звуком.

Селяне стали выходить наружу. Раз кто-то решил биться с адептами и их жуткими тварями, то ему понадобится вся возможная помощь. Даже без магии вилы и топор будут не только инструментом, но и смертельным оружием, а удар лопатой по голове, если не убьёт нежить, то хоть немного утихомирит.

После крика Эдварда вся деревня ожила. Повсюду загорались факела, и селяне, вооружившись, стягивались на площадь деревни. Даже ребятня готова была дать бой чернокнижникам, по пути набирая камни в корзину. Все воодушевились и были настроены очень решительно, а вот адептов в доме старосты все эти возгласы снаружи да блеск факелов совершенно не радовали. Даже маг, столкнувшись с разъярённой толпой крестьян с вилами, очень сильно рискует расстаться с жизнью.

Эдвард с Баламаром продолжали стоять перед домом старосты в ожидании, когда соберётся достаточно свидетелей предательства главы деревни. С помощью магического зрения они оба наблюдали за передвижением преступников. Староста нервно суетился по дому, а двое адептов за это время ни разу не шелохнулись, словно были манекенами.

— Что-то здесь не так, — неуверенно проговорил Повелитель душ.

— И то верно, — согласился Эдвард. — Моя связь с Арсхель хоть и позволяет многое увидеть, но всё же… постой. — Пророк прищурился, а затем воскликнул. — Ах ты, сукин сын! Один из адептов использует магию для сокрытия, да и второй там тоже что-то колдует. Ой, зря вы пришли сюда в мою смену. Коль уж я на посту, живыми отсюда не уйдёте.

Баламар мог видеть души и ауру всех живых существ, а Эдвард — только тех, кто нёс в себе чёткий отпечаток силы Арсхель. Даже камень, наполненный божественной энергией, выдавал себя, и каждое заклинание из гримуара глаза пророка видели отчётливо. Возрождённый знал, где староста, а где адепты. Сфокусировавшись на чернокнижнике, который использовал магию сокрытия, Эдвард собрал в ладони серебряную сферу размером с грецкий орех и запустил её в дом. Заклинание пробило стену, словно лист бумаги, и оторвало руку колдуну. Раздался крик.

Тем временем на площади стали собираться люди. Те, кто жил поближе, уже столпились позади Эдварда и Баламара, беспокойно перешёптываясь, не смея мешать магам, пусть они и громят дом самого старосты.

С ладони пророка сорвалась ещё одна серебряная сфера, вновь пробила стену и оставила без ноги другого адепта. Староста понимал, что его прижали, его связь с культом вот-вот раскроется, и тогда не сносить ему головы. Последний акт отчаяния — призыв всех сумеречных зверей, что есть на этом острове. Такая свора должна одолеть противников снаружи, а если нет, то, по крайней мере, они смогут выиграть время, чтоб собрать свои пожитки и сбежать.

Глава деревни больше не обращал внимания на раненых адептов, которые валялись на полу, мыча от боли и пытаясь остановить кровь. Этих двоих тоже можно было использовать. Староста шмыгнул в соседнюю комнату за своими вещами.

— Куда ты собрался? Помоги нам! — Простонал один адепт.

— Богиня вам в помощь, — послышался насмешливый голос старосты из другой комнаты. Затем он выглянул украдкой с узелком своих вещей. — Я убил столько людей, доказывая свою верность, принёс в жертву жену и детей, которых вы превратили в нежить. Я пошёл на всё это не для того, чтобы меня здесь казнили как предателя на глазах у этого сброда. Вы всё равно уже трупы, а мне ещё пожить хочется.

— Тварь! — Завопили чернокнижники.

Только захотели адепты швырнуть какое-нибудь заклинание, чтобы убить этого ублюдка, как староста поспешно скрылся в комнате и запер дверь. В этот момент раздался вой сумеречных зверей, что мчались сюда со всех ног. Топот множества лап, от которых дрожала земля, вызывал у последователей культа смешанные чувства, негодование и радость одновременно, и в тоже время была некоторая неуверенность в том, что эта безмозглая нежить не набросится на них, ведь камень управления был у старосты, а сами они не были готовы к такому повороту событий.

Около Мьяны в норах пряталось около сотни сумеречных зверей, и все они сейчас неслись, злобно воя, к дому старосты. Они не обращали внимания на селян, идущих к площади, ведь им был отдан приказ, цель одна — два мага. А толпа, что уже собралась возле дома старосты, как только заметила стаю нежити, тут же бросилась в рассыпную, крича всем новоприбывшим, чтобы бежали отсюда. От былой решимости не осталось и следа, да и кто вообще в здравом уме, будучи обычным крестьянином или рыбаком, осмелится дать бой такой своре бестий?

— Баламар, задержи этих тварей!

Повелитель душ кивнул, сложил ладони в замок, и в тот же миг из земли выросли големы. Эдвард же бросился в дом старосты, два чернокнижника и предатель должны быть поглощены, ведь они точно обладают ценной информацией. Вспыхнувший кулак вынес дверь, сорвав её с петель, и когда возрождённый переступил порог, его взору предстали двое адептов. Пророк яростно закричал: