Жена в лотерею

Глава 23

Утро началось не с кофе. Утро началось с приглашения на благотворительный бал, который в эту субботу устраивала неугомонная леди Марв.

Даже странновато, что пригласили, учитывая, чем закончилось мое последнее посещения собрания клуба «Рукотворушка». Впрочем, похоже, руководительницу собрания рукодельниц это не смутило.

В приглашении, которое было разрисовано завитушками, была подробно расписана программа вечера, в которую входили праздничный ужин, выступление местного музыкального коллектива с многообещающим названием «Еретики», а так же танцы и праздничный ужин.

К приглашению прилагался билет с ценой, на котором было указано, что все средства, собранные на балу, пойдут на нужды ночлежного дома имени друида Лазаруса. А именно — на оборудование целительского кабинета по последнему слову магии.

У меня с некоторых пор на всякого рода билеты была небольшая аллергия. Поэтому его забрал Теодор, попутно сообщив, что уже оплатил работу миссис Фиц-Патрик, которая должна была пошить мне к субботе новый наряд.

Честно говоря, мне было не особо до примерок, потому что несколько дней я сидела в своей комнате и тоже кое-что шила. И, между прочим, не одна.

Брианна постоянно находилась рядом со мной, вызывая неудовольствие бонны Зелиг.

До чего девчушка обрадовалась, когда мы с Теодором вместе вернулись в Трентон! Я поначалу подумала, что она так встречает отца, но затем и мне досталась сразу двойная порция обнимашек — от приемной дочки и от соскучившегося Несквика.

Крепко-крепко обнимая Бри в ответ, я наткнулась поверх ее русой головки на внимательный взгляд Теодора. Что-то в нем было такое… Новое. Незнакомое.

А я почему-то вспыхнула, решив, что сегодня вечером муж явится в мою спальню за первым супружеским долгом. И даже самой себе боялась признаться, что эта мысль уже не вызывает во мне былого негодования и протеста.

События в замке Макинтоша что-то изменили между нами. Теодор спас меня в самый последний момент! Пришел тогда, когда я уже не надеялась избежать отвратительной и унизительной участи…

Вот только все было напрасно — той ночью Рутланд не пришел.

А я… На следующее же утро, после завтрака я взялась за свой новенький рукодельный чемоданчик. Он ведь тогда так и остался лежать в карете — наемники, понятное дело, не польстились швейными принадлежностями. Джьюд позаботился о том, чтобы чемодан и ткани, которые я накупила, вернулись в Трентон.

Мишка, которого я наполовину с помощью пробудившейся у меня магии, которую я про себя называла «мишечной», наполовину с помощью иголки и ниток, сотворила в тот день, был особенным!

Шоколадный плюш, из которого он был пошит, казалось, лоснился и переливался крошечными искорками. Лапки были проработаны атласом в тон, а на шею игрушки я повязала ярко-красный вязаный шарф. Пряжу я прикупить не догадалась, потому позаимствовала ее в заброшенной мастерской первой жены Рутланда, которая тоже явно увлекалась рукоделием.

Пускать меня туда, разумеется, никто не собирался, но с Нутеллиной книгой заклинаний можно было открыть любой замок.

Топтыгин вышел большим, пушистым, мягким и уютным, с умными глазами и добродушной славной мордахой. Только что не говорил.

В тот вечер я с заговорщическим видом заглянула в комнату Брианны и предложила ей закрыть глаза.

Девочка, которая с унылым видом сидела на ковре в окружении паукообразных куколок из магазина Талулы Пайк, послушно выполнила мою просьбу.

Я посадила мишку прямо перед ней и торжественно сказала:

— Открывай!

Надо было только видеть выражение лица Брианны! С восторгом глядя на мишку, девчушка прошептала:

— Какой чудесный!

— Это тебе!

— Мне?

Она несколько секунд словно была в растерянности, а затем кинулась обнимать сначала мишку, потом меня, а затем обоих вместе! Куклы были мигом позабыты.

— Я назову его Дамиан, — сияя, сообщила малышка. — Дамик!

— Вот только он совсем не Белоснежный, — улыбнулась я, вспомнив про снеговика. — Да и на принца не похож…

— Он самый лучший на свете! — запротестовала Брианна. — И ты… тоже. Как папа.

От таких слов у меня слезы навернулись на глаза.

С тех пор Брианна не расставалась с мишкой ни на минуту, несмотря на ворчание бонны Зелиг, что юной леди больше пристало играть в более возвышенные и благородные игрушки.

Но занятнее всего было наблюдать за Теодором, когда к ужину мы с Брианной спустились за руку, а другой рукой она крепко прижимала к себе нового друга. Девчушка усадила медвежонка на стул рядом с собой, повязала ему салфетку и важно объявила, что сэр Дамианос желает отужинать рыбными палочками, картофельным пюре и большим пирожным. И она сама тоже от всего этого не откажется.

Я знала, что аппетит у девочки был не очень хороший — за столом она едва ли съедала ложечку каши или кусочек яблочка, и искренне порадовалась тому, что у ребенка наконец проснулся аппетит. А Теодор еще больше.

— Вижу, у тебя появился симпатичный друг, Бри, — заметил он. — Нужно передать Лидии благодарность, что прислала тебе этот подарок. Может быть, что-то подарить в ответ?

Брианна рассказала мне, что именно Лида Гарднер снабжала ее игрушками — теми самыми пугающими куклами, которых уже некуда было девать.

Мне было очевидно, что хитрая леди таким образом хотела подлизаться к Теодору через Брианну. Но вслух я, конечно, ничего не сказала.

— А это не леди Гарднер подарила мне Дамика, а Цици! — чистым звонким голосом сказала Брианна. — Папочка, представляешь? Она сама его сшила! Она обещала и меня научить! Дамику нужна теплая шапочка и носочки, а то ему холодно будет гулять. Можно, мы возьмем мамину швейную машинку, папочка? Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

Это было бесценно, ей богу! Шокированное выражение лица Рутланда, когда он воззрился на меня.

— Это правда? — не выдержал муж. — Вы сделали эту игрушку… сами? Зачем?

Ох, милый, да я еще не то могу!

— Леди Гарднер хотела передать Брианне очередную куклу, но я отказалась, уж простите, милорд, — без обиняков заявила я. — По-моему, игрушки из салона леди Пайк лучше коллекционировать, чем покупать детям. У меня от этих кукол мурашки по кожи!

— Да, папочка, можно, мы их уберем? — вмешалась Брианна. — Я не хотела говорить, чтобы не обижать леди Гарднер и леди Пайк, но от тех кукол, что она присылает, мне немножко не по себе…

— Брианна! — коршуном взвилась бонна Зелиг, которая тоже присутствовала за ужином, но до этих пор помалкивала в тряпочку. — Разве можно так говорить о куклах, которые добрая леди дарит тебе от всей души?

И зыркнула на меня. Мол, ты-то не от всей души медведя этого клятого подарила!

— Моя дочь может говорить все, что думает, — обрубил гувернантку Теодор и внимательно посмотрел на дочку. — Если ты хочешь, Бри, мы сегодня же соберем кукол, и Джьюд отнесет их на чердак.

— Лучше в подвал, — подсказала я, улыбнувшись Зелиг, которую от этого аж перекосило. — И вообще, может их нужно как-то проверить…

— На предмет чего? — с интересом взглянул на меня Теодор.

— На предмет… темной магии, например. Что, если через них мара и проникает в Трентон…

Я захлопнула рот прежде, чем сообразила, что сказала.

— Это очень серьезное обвинение в сторону леди Гарднер, Цицинателла, — сухо сказал Рутланд, но вид у него при этом был задумчивый.

— Ну, разумеется, милая и добропорядочная Лида не может оказаться королевой детских кошмаров! — не выдержала я, швырнула салфетку и вышла из-за стола, бросив. — Приятного аппетита.

Бесит! Просто бесит!

Значит, я — порождение тьмы, а Лидия — святой невинный ангелочек, ну да, ну да!

— Цици, подожди! Мы уже доели! Мы с тобой! Расскажешь сказку на ночь? Ту, про тетю, которая попала в замок пугалища…

Брианна, не расставаясь с мишкой, выбежала из-за стола и прижалась ко мне.

— Не пугалища, а Чудовища, — негромко поправила я и крепко взяла девочку за руку. — Бонна Зелиг, этим вечером вы свободны. Я сама уложу Брианну,

После чего мы с девочкой гордо удалились, оставив Теодора и злюку-гувернантку с открытыми ртами.

В тот же вечер куклы с паучьими конечностями были отправлены в большой сундук, и выдворены из комнаты Бри. А уснула девочка сладко-сладко, крепко прижимая к себе мишку.

И никакая мара к ней не приходила ни в эту, ни в последующие ночи.

В один из дней Джьюд, ни слова не говоря, подошел ко мне и протянул какой-то ключ. Я не сразу поняла, зачем… И только через пару мгновений до меня дошло — это ключ от мастерской Чантэль Рутланд.

Хорошенько осмотрев ее, я пришла к выводу, что бывшая жена Теодора увлекалась плетением кружев. И невольно ее зауважала, ведь это очень тонкая работа.

Привести комнатку в порядок стоило немалых усилий. Но я не стала прибегать к помощи слуг или магии из Нутеллиной книжицы — хотелось сделать все самой. Никогда не думала, что скажу это, но я соскучилась по уборке! С каким-то особенным удовлетворением я снимала пыльные чехлы, скребла, числила, мыла, выметала пыль из всех углов, подстраивая давно заброшенную комнату под себя. По моей просьбе Джьюд прислал мастера, который починил сломанную швейную машинку Чантэль. Сюда же я перетащила свой швейный чемоданчик и ткани, которые купила в городской лавке.

Брианна в обнимку с мишкой оказала мне в обустройстве мастерской неоценимую помощь! В этой румяной озорно смеющейся девчушке с трудом можно было узнать ту бледную робкую девочку, которую я увидела в день своей свадьбы, когда она, забившись в уголок дивана, безучастно глядела на снег.

Думаю, огромную роль в этом преображении сыграло то, что чудовище ночных кошмаров прекратило являться к ней. Я так же подчеркнуто сухо заметила Теодору, что мара не приходила ни разу с тех пор, как из комнаты Бри убрали кукол… Я ждала в ответ новой грубости, но он лишь сказал, что тщательно проверил их, но следов темной магии не нашел. А еще сказал, что почти нашел мару, но не может увидеть ее лицо.

— Значит, вы больше не считаете, что мара — это я? — с удивлением поинтересовалась я.

— А я так никогда и не считал, миледи, — ответил муж, и неожиданно поцеловал мне руку, отчего мое сердце пропустило удар, а потом забилось сильнее.

Стоит ли говорить, что мою спальню он теперь почему-то обходил стороной. После моего похищения Теодор ни разу не заговорил о брачной ночи, да что уж там — ни разу не обнял, не поцеловал меня.

Лишь только смотрел как-то по-новому. В этом взгляде не было страсти и желания. А было какое-то иное чувство, понять которое я не могла.

Иногда мне казалось, это оттого, что теперь, после лорда Макинтоша, я сделалась ему противна. Эта мысль, наверное, должно была радовать. Но почему-то вызывало тоску и даже печаль.

Потому, чтобы отвлечься, я занималась делом.

В мастерской осталось только помыть стекла, но они были в потолке и я до них не дотягивалась. Как выяснилось, в этом мире и слыхом не слыхивали про такую вещь, как стремянка! Ужасное упущение!

Я самолично отправилась к трентонскому плотнику, выдала ему криво нарисованный чертеж собственного авторства и четкие указания.

Теодор в этот момент, как назло, оказался в плотницкой — они с плотником обсуждали какие-то опорные столы для мануфактуры. Муж посмотрел на меня так, будто я не чертеж лесенки плотнику дала, а полное руководство к вызову дьявола путем зверского жертвоприношения.