Жена в лотерею

Глава 25

— Цици, посмотри, а теперь ровно?

Брианна с удовольствием крутила ручку швейной машинки, а из-под нее выходила лента алого атласа. От приятного ненавязчивого звука, с которым она стрекотала, на сердце становилось уютно и тепло.

Я склонилась над русой кудрявой макушкой девочки, потрогала пальцами шов.

Строчка выходила идеальной, о чем я и сообщила своей маленькой помощнице, которая тут же расцвела, и взялась за ткань с еще большим усердием.

Пусть она, в отличие от меня, не могла использовать магию, но Брианна очень быстро училась, показывая чудеса аккуратности кройки и шитья. Ну еще бы! Она теперь не отставала от меня, следуя за мной, как маленький хвостик. Что до крайности бесило бонну Зелиг. Теперь, когда она практически была избавлена от присмотра за своей воспитанницей, вроде как выходило, что делать ей в Трентоне особо и нечего. Ей даже теперь не нужно было использовать свою супер-пупер шаманскую магию, чтобы защищать Бри от мары. С этим делом успешно справлялись мои медвежата!

Пару раз я видела, как Зелиг подбивается к Теодору, что-то шипя ему в ухо. По-любому, эта паршивка пыталась ему на меня наговаривать. Но, судя по его виду, эсквайр не особо слушал добрую бонну, а один раз ответил ей так резко, что тетка аж покраснела с досады.

Все свободное время она теперь проводила на кухне, распивая чаи и распуская про меня сплетни. Но, судя по кислым лицам кухонных работников, они как-то не сильно были этому рады.

Я видела, насколько изменилось отношение слуг. Поначалу они не особо стремились выполнять мои поручения, и, хоть и открыто не высказывали пренебрежения, но оно чувствовалось. Однако после того, как я подарила детишкам кухарки парочку маленьких медвежат, все изменилось. Поначалу я этого не поняла.

До меня дошло лишь тогда, когда ко мне вдруг подошла зареванная Колла со слезной просьбой сшить для грудной дочери ее сестры мишку. Оказалось, мара вот уже несколько ночей подряд является к малышке, после чего та заходится в страшном плаче и ее никак нельзя уложить.

Вообще-то я как раз хотела отослать свою личную камеристку куда-нибудь подальше, памятуя о том, как она чуть не выдрала мне половину волос в памятный день моей свадьбы. И уже даже присмотрела себе новую, из трентонских слуг….

— Простите меня, пожалуйста, госпожа Цици, простите! Я сейчас наговорю, но я больше не могу молчать! — рыдала женщина, утирая глаза передником. — В последнее время вы такая милая и добрая, но вы можете обращаться со мной так же жестоко, как и раньше! А по истечении срока я никуда от вас не уйду… Буду работать забесплатно, обещаю. Только прошу вас, умоляю, пожалейте мою сестренку Бирту и ее доченьку Гарби! Курт очень переживает, но ничего не может сделать, а вы ведь знаете, что я… Люблю его! Я до сих пор его люблю… Сердце болит за них троих, мочи нет!

Ее зовут Маша, она любит Сашу, а Саша Ирину и только ее, блин.

Ничего непонятно, но очень интересно.

Поначалу я абсолютно не поняла, при чем здесь Курт, которого, оказывается, любит Колла. И кто он вообще такой. Но затем, путем наводящих вопросов мне удалось выяснить у Коллы все.

История оказалась очень печальная, в духе крепостного права.

Колла и этот самый Крут, который был конюхом Цици, полюбили друг друга и попросили у своей госпожи разрешения пожениться. Однако, жестокосердная Нутелла, судя по всему, не захотела терять камеристку, потому запретила это брак. А чтобы та и думать забыла о замужестве, велела Курту жениться на родной сестре Коллы — Бирте, которая, опять же, тоже работала у Нутеллы. Колла не возненавидела сестру, наоборот, у них были теплые сестринские отношения. И когда у Курта и Бирты родилась дочка, Гарби, то полюбила ее всем сердцем.

В общем, Колла любила всех троих. И страдала, понятное дело…

Теперь я знала, почему моя камеристка меня, мягко говоря, недолюбливала. Теперь я ее понимала. И тоже возненавидела бывшую хозяйку тела, в котором сейчас находилась.

Это же надо, так играться людскими судьбами… Как жаль, что я была не в силах это исправить. Поэтому сделала все, что могла.

— Прости меня за этот жестокий и эгоистичный поступок, Колла, — искренне сказала я. — Я сожалею о нем. Знаешь, порой человеку кажется, что он будет любить другого человека вечно… Но и такая любовь тоже проходит. Когда-нибудь ты перестанешь испытывать сильные чувства к Курту и полюбишь другого человека. И я обещаю, что тогда не буду препятствовать вашему браку. А первая буду гулять на вашей свадьбе.

— Благодарю вас! Благодарю вас, госпожа! — прошептала служанка, и залилась слезами пуще прежнего.

А на следующий день у маленькой Гарби появился чудесный пушистый мишка цвета малинового пломбира. Я сама принесла его в небогатый дом сестры Коллы. Брита даже разрешила мне самой положить его в колыбельку.

С тех пор мара отстала от этой семьи. А у меня появилась благодарная и верная камеристка, которая делала мне просто умопомрачительные прически. При этом обращалась Колла с моими волосами так бережно, что я только диву давалась. Мало того, в Трентоне она стала моими глазами и ушами. Именно Колла рассказала, что шаманка гоняет чаи на кухне и любит позлословить на мой счет. И что остальные слуги эти разговоры не поддерживают.

Искренне не понимаю, что двигало Чантэль Рутланд, когда она привела эту во всех отношениях неприятную женщину в свой дом. Лично я бы выгнала ее прямо сейчас.

Но против воли погибшей жены Теодора и матери Брианны я, разумеется, идти не могла.

Мишка, которого мы с Брианной почти доделали Сеоны и Дерила, был раз эдак в десять больше того розового. Из тех, которые вместе с тысяче одной розой дарят девушке, а она потом выкладывает фотки в соцсетях.

Ну, я рассудила, что, раз свадебный подарок, то подарок — основательный такой. Крупный.

Брианна как раз дошивала для него красный атласный бант, а я с помощью своей «мишечной» магии делала красные сердечки на лапах. Мы болтали и смеялись, но в какой-то момент я снова с грустью поймала себя на мысли о том, что жалею, что Бри не моя дочка.

За работой время пролетело незаметно. А после обеда наш красавец был готов!

Главное, чем он был замечателен, так это, конечно же, размерами! Топтыгин вышел больше человеческого роста, то есть просто огромный, уютный, белый-пребелый. Именно на этом снежно-белом так здорово и контрастно смотрелся ярко-красный бант!

Теодор помог с упаковкой, предоставив необычную прозрачную ткань, чем-то похожую на полиэтиленовую пленку из нашего мира. После чего мы отправили медведя прямиком Сеоне Бравис домой.

Успели аккурат перед венчанием!

А на следующий день Сеона и Дерил явились в Трентон, чтобы рассыпаться в восторгах и благодарностях. Я опасалась, что все это окажется ошибкой и медведь не сможет защитить девушку от ночных кошмаров, насылаемых марой… Но боялась я зря.

Белоснежный медведь с красным бантом дал ей свою защиту. И это было здорово — осознавать, что я смогла помочь этим добрым молодым людям. Но, пожалуй, еще приятнее мне было ловить на себе внимательный взгляд мужа. Да, он теперь смотрел на меня как-то по-новому. В золотисто-карих глазах вспыхивали теплые искры.

Я грелась в этом взгляде… И с замиранием сердца ждала его в своей спальне… Почему он не приходил?

Кстати, невзирая на то, что я категорически отказывалась от платы за медведя, Сеона все-таки мне ее вручила — красивый золотой медальон в форме сердца.

— Не обижайте меня отказом, миледи, — тихо сказала девушка. — Вы не представляете, как мне было тяжко каждый раз засыпать в страхе очутиться этом бесконечном лабиринте кошмаров.

В отличие от первой встречи, она выглядела такой радостной и румяной, такой оживленной. Я не смогла отказать и взяла медальон.

Когда наши гости ушли, Теодор учтиво попросил разрешения посмотреть вещицу и объявил, что этот медальон — старинная работа одного известного ювелира.

В его голосе послышалось уважение. И подозреваю я, это уважение было в первую очередь не к ювелиру, а ко мне. Впрочем, может, я и ошибалась. Если честно, мне хотелось в этом ошибаться.

С той самой поры в городе и пошла слава о моих медведях. И в Трентон зачастили посетители. Среди них я часто видела людей со своей свадьбы. Да, тех самых гостей, которые на моей свадьбе глядели на меня с презрением, неприятием и даже издевкой.

Но теперь от всего этого не осталось и следа. Все в городе спешили обзавестись чудесными медведями «от Рутланд». Даже те, к кому мара еще не являлась, хотели заранее обезопасить себя и своих детей.

Приехала и сама леди Марв — хотела заказать мишку для своего внука.

Я не отказывала никому. Даже Лидии Гарднер, которая явилась явно не ради того, чтобы заказать мишку, а для того, чтобы напроситься на ужин и покрасоваться перед Теодором в новом платье с кошмарными оранжевыми блестками.

Бедняжка не знала, что в связи с делами на мануфактуре муж сегодня обещал быть около полуночи. Мне как-то обедать с ней тоже не улыбалось, но из злорадства я сообщила о том, что Теодора с нами не будет слишком поздно. Отказаться Лидии было уже невозможно, потому она сидела и давилась ужином, изображая из себя любезность.

И то развлечение. Я вот удивляюсь таким дамам — ладно, бы был Теодор свободен, но ведь нет, внаглую же лезет. При живой жене!

Но отказывать Гарднер я все равно не стала. Правда, с изрядной долей злорадства поставила ее в самый конец своего списка.

Честно говоря, я и сама не заметила, как этот самый список как-то незаметно увеличился до такой степени, что я всерьез стала задумываться о том, что мне нужна помощница.

Нет, Брианна, конечно, помогала, всюду следуя за мной, как маленький хвостик, но мы не справлялись. Нужны были еще одни руки… А еще какое-то помещение, где можно было бы продавать медведей, чтобы посетители бесконечной рекой не текли в Трентон.

Мне нужно было… свое место.

И идею о том, где можно было бы его устроить, подал Теодор.

— Мне всегда нравилось помещение рядом с моим магазином, — сказал он как-то за завтраком.

— Рядом со «Швейным делом»? — нахмурилась я. — Там же этот самый, уличный фастфуд… Ну, кокореци продают.

И поморщилась, вспомнив шкворчавшие на гриле личинки. Вернее, внутренности.

— Вот именно, — поморщился эсквайр. — Намного больше меня устроило, если рядом была не эта харчевня, а маленький и уютный магазинчик, где бы вы продавали своих мишек, миледи.

Собственный магазинчик! В своем мире я и мечтать о таком не могла!

— Вы говорили, что хозяин не хочет его продавать, — припомнила я. — Что ему уж больно нравится расположение в центре города…

— Это так, — Теодор кивнул и отбросил салфетку. — Но недавно я краем уха услышал, будто он жаловался, что не может спать по ночам.

— Хотите сказать, мара пришла и к нему? — широко раскрыла глаза я. — Она же нападает только на женщин и детей…

— Я не могу понять вашу магию миледи, — негромко проговорил муж, пристально глядя мне в глаза. — Для меня она чудная… Странная. Но тем не менее, она работает. Этими своими медведями вы значительно осложняете маре жизнь. Поэтому теперь выходит, чтобы выбора у нее особо не осталось.