Александра. Превратности судьбы

– А знаешь, забирайся ко мне, – я откинула край одеяла и похлопала по кровати. – Вместе нам страшно не будет.

Обняв девочку, я глубоко втянула воздух. От Юлианны пахло по-другому, но если на миг представить… Анютка тоже иногда так прибегала. В основном из-за грозы, но бывали и более серьёзные причины: получила незаслуженную “пару”, поругалась с подружкой. Тогда она прибегала к нам и вот так прижималась, ища тепла и поддержки. Димка смеялся, что она и после замужества так прибегать будет.

Не будет… Теперь уже не к кому.

Я уткнулась Юле в плечо и прикрыла глаза. Боль в сердце навсегда со мной, но не зря я сюда попала, значит здесь нуждаются во мне. Взять хотя бы Юлю.

Я уснула, прислушиваясь к мерному дыханию девочки, а затем резко очнулась, понимая, что меня кто-то будит. И очень настойчиво.

– Миледи, миленькая, проснитесь, – шептала Аннет, боясь разбудить Юлю. – Там Липу очень плохо. Горит весь. Не знаем, что делать.

– Иду, – шепнула я и тут же поднялась с кровати, решив потом разобраться, кто такой Лип и что с ним произошло.

Липом оказался мальчишка-сирота, которого подобрали в Савках неравнодушные селяни. Мать малыша погибла в пожаре, а отца убили ставросы. Пятилетний ребёнок чудом остался жив, спрятавшись за сараем. Только вот нападение произошло вечером, а малец просидел всю ночь на улице в одной ночной рубахе до колен.

– Что тут у нас? – спросила я, присаживаясь на край кровати и дотрагиваясь до лба спящего мальчишки.

– Миледи, а почему он не просыпается? – с тревогой спросила женщина, стоящая рядом. – Я хотела отвар дать, но разбудить не смогла.

Я потрясла мальчика за плечо, но тот лишь застонал. Плохо дело… Здесь нет ни градусников, ни жаропонижающих хороших, ни антибиотиков. Люди лечились травами да лекарствами, которые изготавливали врачи.

Врач! Точно! Да, сам полевой доктор уехал, но он же оставил мне лекарства, справедливо рассудив, что в гарнизоне пополнит запас, а вот мне взять негде будет.

– Как тебя зовут? – спросила у женщины, что так переживала о мальчике.

– Айка, миледи.

– Айка, иди на кухню и скажи, чтобы подогрели воду. Горячая не нужна. Еле тёплая должна быть, понятно? И тряпки чистые нужны, можно полотенца, – дождавшись кивка, обратилась к Аннет. – Беги ко мне в спальню и принеси коробку, которая на столе стоит. И смотри не разбей ничего.

Аннет убежала, а я стянула с ребёнка одеяло и накинула сверху простынку. Помню, как лечила Анютку, когда та была крохой. Только возможностей было куда больше. И скорая, и аптеки круглосуточные, и больницы с анализами. А вот Лип… Из-за простуды у него такое заболевание или же какая-то инфекция попала? Не хочу, чтобы умирали дети. Это больно, даже когда дело касается чужих детей.

– Вот, миледи, я принесла, – Аннет протянула коробку и послушно замерла рядом.

Откинув крышку, я принялась рассматривать флакончики, мешочки и баночки. Всё с названиями, но настолько простыми… “От кашля”, “От лихорадки”, От болезней живота”.

Вот и пойми, это при боли в животе или от поноса? Но лучше так, чем вообще без ничего. Прав капитан, нам просто необходим врач, только где бы его взять?

Лекарство от лихорадки было в каплях. Взрослому десять капель, малышу… Не знаю, дам пять на всякий случай. Только для начала разбудить надо, а для этого снизить температуру хоть на градус. К счастью, воду подогрели быстро, так что, раздев ребёнка, я принялась обтирать его влажным полотенцем, периодически смачивая его в воде. На лоб Липа положила ещё одно полотенце, приказав Айке почаще его смачивать.

– А я своего самогоном дедовским обтирала, – подала голос женщина, которую устроили тут же, в комнате, на тахте. – Быстро лихорадка уходит. Да только хворь всё равно забрала.

Я лишь головой покачала. Этот метод известен и в моём мире, и даже активно используется в некоторых семьях. Да вот только запрещено так делать, особенно с детьми. Но стоит ли говорить пожилой женщине, что смерть могла наступить и из-за её неправильных действий? Нет, на такое я не пойду. Слишком жестоко.

Спустя минут двадцать ребёнок проснулся. Он был вялым, но хотя бы в сознании.

– Где мама? – первым делом спросил Лип, медленно осматриваясь. – Где я? Где папа?

– Тише, милый, тебе нельзя вставать, – шепнула я, мягко придерживая мальчонку. – Выпей лекарство, тебе станет лучше.

– Где мама? – упорно твердил ребёнок, отворачиваясь.

– Лип, не перечь миледи, – строго произнесла Айка, хмурясь. – Ишь ты, непослушный какой.

Я бросила недовольный взгляд на женщину. Ребёнку страшно и плохо, а тут ещё ругают. Нельзя так. Но результат от её слов был, мальчик затих, испуганно глядя на меня.

– Вот, выпей, – я дала кружку с разведённым лекарством. – Надо всё выпить, до конца.

Мальчишка кивнул и, немного приподнявшись, выпил всё до капли, морщась от горечи.

– Хорошо, а теперь засыпай, – забрав кружку, я укрыла малыша простыней. – Тебе надо скорее поправиться.

– Тогда я увижу маму? – тихо, едва не шепотом спросил мальчишка.

– Да нет твоей мамки, и тятьки нет, – не выдержала тётка с кушетки. – Сирота ты теперь. Сирота! Скажи спасибо…

– Замолкни! – грубо приказала, пригвоздив женщину взглядом, и посмотрела на мальчишку. Он всё понял… Сначала натянул простыню по самую шею, а после и вовсе укрылся с головой, поворачиваясь на бок. Плечи его мелко затряслись.

Тяжело вздохнув, я погладила малыша и повернулась к Аннет.

– Аннет, женщину в бальный зал перемести. Есть там место?

– Есть, миледи, да только мужчины там лежат, – растерялась служанка.

– Ничего, ей полезно будет, – жестко усмехнулась, глядя на притихшую тётку. – В следующий раз не будет рот открывать, когда я разговариваю. Всё ясно?

Кивнули обе, на что я удовлетворённо кивнула. Ну какая дрянь, а! Выгнать бы её, да только нельзя так. Она, может, и злая, но всё равно моя подопечная. Просто надо быстрее восстановить деревни и спровадить всех по домам.

Кстати… восстановление.

– Аннет, а отец Алексий здесь ещё? – поинтересовалась я.

– Нет, миледи, отбыл, – отчиталась девушка. – Окорок взял, хлеб, молоко и ушел.

– Ясно, – со вздохом отозвалась я. Вот паскудный человечишка! Как бы… Как бы отвязаться от него? Но только не всё так просто. Людям нужна вера и место, куда можно прийти. Храм – лучшее решение. В нынешней обстановке людей нельзя лишать священника, иначе я бы уже придумала, что с ним делать. Но второго я не найду. У ставросов другое вероисповедание, а в Каризоль ехать как-то не хочется. Может, написать соседям? Может, их священник сможет принять и наши деревни? А от этого избавимся.

Я тихонько усмехнулась. Надо же, думаю, как избавиться от человека! Это власть так действует или всё же я всегда была жестока? Хотя какая тут власть, только нервотрёпка. Я же никогда не руководила людьми. Работала в офисе, заполняла документы и печатала сертификаты. Ничего особо сложного, скорее работа для души. И когда сюда попала, руководить особо некем было, всем заправлял Август. Но это и к лучшему, свободное время я тратила на изучение мира и обстановки вокруг. Увы, у меня не было доступа к документам и амбарным книгам, но я точно могла сказать, сколько еды у нас осталось. И эта цифра меня расстраивала. Баронство приносило доход. Небольшой, но его вполне хватало на безбедную жизнь. Замок содержался прекрасно, не страдали и деревни. Что уж, Август действительно был прекрасным управленцем. Смогу ли я так же? Осилю ли?

Поняв, что я точно не усну, решила нарушить указание врача и заняться работой. Для этого я ушла в кабинет, чтобы хоть немного прибрать там и посмотреть документы. Самым важным сейчас было найти право на владение этими землями. Не знаю, поможет ли оно, когда сюда придут ставросы. Мне остаётся лишь надеяться, не более.

Собрать бумаги и поставить на место ящики не составило труда. Сложнее оказалось отыскать документы. Насколько я поняла, Август их надёжно спрятал. Возможно, там же лежит и золото – доход с земель. Помня, что в замке есть тайные ходы, я обстучала каждый кирпич, нажала на каждую выпуклость и уже было бессильно опустила руки, но тут часть стены за стеллажом отъехала, образуя небольшой проход. Что же, любопытно. Взяв свечу и спички, я направилась вниз по ступеням.

Только вот хотела я обнаружить документы, а обнаружила то, от чего волосы на голове зашевелились. Август-Август, ты был куда большим подлецом, чем я думала.