Наследница поневоле 2

Глава 28

Возвращение прошло без приключений — было такое чувство, что пропажу королевы даже не заметили.

И не мудрено — настолько поглощенными в государственные дела казались мужчины.

Что ж, иногда удобно передать бразды в другие руки и побыть невидимкой…

Анна просочилась между окружившими стол придворными и встала за плечом Элизара, который как раз что-то подписывал, сидя напротив Верховного. С таким видом встала, будто и не уходила никуда — все время стояла здесь, с интересом заглядывая в документ и пытаясь разобрать чужие письмена.

Положила руку на плечо своего советника, и тут же почувствовала, как он накрывает ее своей ладонью — горячей и уверенной. «Я знаю, что делаю» — говорила ей эта рука, чуть сжимая.

И она поверила — не стала даже спрашивать, что там — в этой бумажонке.

Хотя, если разобраться, ее подпись все равно должна будет скрепить любой договор — во всяком случае, пока Элизар не стал официально Лордом-Канцлером.

Неожиданно ее дернули за плечо, вытягивая из толпы наружу.

Уверенная, что это Руби, Анна не сопротивлялась, проскользнула между плотно стоящими людьми, и только когда оказалась лицом к лицу с тем, кто позволил себе такую наглость, поняла, что это вовсе не Руби.

— Ну здравствуй, наследница.

Вся кровь хлынула в лицо при виде той, что пыталась ее убить и, возможно, убила ее отца. Стараясь не терять самообладания, Анна смотрела сопернице прямо в глаза.

— Ты хотела сказать — «королева»?

Уж в этих-то ядовитых устах «Ваше Величество» не будет коробить ей ухо!

Лэвэндель сузила глаза.

— Тебя не короновали, чтоб я называла тебя так.

— А у тебя и не получится. Как только меня коронуют, моим первым указом будет отрубить тебе голову.

Анна сама не знала, что на нее нашло — с такой жесткостью она еще ни с кем не говорила. Однако, похоже, угроза не сильно напугала принцессу.

— Пфф… — фыркнула Лэвэндель. — Ты и приказа о зажигании вечерних фонарей теперь не сможешь подписать без разрешения Его Темнейшества… И твой ручной дракон тоже. О, прости, он ведь не дракон больше. Да и не ручной вовсе…

Не то, чтобы Анне сильно понравилось слышать, как ее любимого дракона называют ручным. И все же Драконий Союз был настолько общеизвестным сведением, что она слегка опешила — почему это Элизар вдруг не «ручной»?

— Что ты имеешь в виду?

Глаза принцесса опустились на живот Анна.

— А ты думала, он тебя просто так обрюхатил? Как только твой ребеночек появится на свет… Ай!

— Закрой свой поганый, предательский рот! — раздалось шипение, и принцесса вдруг громко ахнула, поджалась и выпрямилась, будто в нее кол воткнули.

— Аштанур вах денисси кхамара…

Из-за высокой прически Лэвэндель одновременно выплыли с одной стороны Руби, с другой — Жасмин, причем последняя явно не пустую руку прикладывала к ее спине. Принцесса беспомощно оглянулась, но ее покровитель был слишком занят, чтобы обращать на них внимание. Другие демоны тоже — видимо, охрана «Темнейшества» не получила никаких указаний на счет Лэвэндель.

— Выкинуть эту дрянь отсюда или прикажешь это сделать Стражам? — процедила Руби.

Анна уже видела их, чувствовала, как пол клубится их призрачными телами и щупальцами, готовыми схватить неугодную и сделать с ней все, что королева прикажет…

Но она не торопилась. Потому что если и был кто-то, кто с удовольствием и без всяких уговоров расскажет ей неприятную правду — это Лэвэндель.

— Говори, что хотела сказать, — приказала, готовая ко всему.

Принцесса расплылась в фальшивой улыбке.

— О, ты не знала…

— Заткнись! — снова рявкнула Руби, но тут пришлось затыкаться уже ей — заметив восставшего из пола главного Стража, Анна дала указание схватить обеих женщин и оттащить их в сторону, чтоб не мешали.

— Всё, можешь говорить.

В просвете между окружившими стол мужчинами она видела, как выпрямилась и напряглась спина Элизара, будто он почувствовал неладное. Это подстегнуло ее, хоть тревожный голос в голове требовал немедленно остановиться и не лезть в бутылку. Какая разница, что там с ребенком? Разве она сможет уже что-то изменить?

Но такова была натура Видящей — она требовала ЗНАТЬ.

— Так и знала, что он скроет от тебя, — ухмыльнулась Лэвэндель. — Ребенок, рожденный от дракона и королевы из рода Хэйан снимет с отца заклятье и сделает его свободным. Это было одно из условий, которое поставили драконы прежде, чем подписать договор. Поэтому твой возлюбленный так торопился с зачатием, что даже свадьбы не дождался. И поэтому ничего тебе не рассказал. Прости, что разбиваю твои розовые очочки, «Ваше Величество»…

С торжествующим выражением лица Лэвэндель отошла в сторону, оставив Анну — оглушенную и будто к полу прибитую. Мир слегка закружился, в ушах застучало… Сердце же, наоборот, притихло, словно боялось, что его услышат.

Слегка притормозив, Лэвэндель вернулась — видимо, хотела добить.

— Если ты сейчас стоишь и пытаешься оправдать его тем, что вот, мол, он с тобой, невзирая на потерю драконьей сущности, могу назвать еще одну причину, почему такой проныра, как Элизар, может захотеть от тебя ребеночка.

— Какую… причину? — ее собственный голос звучал глухо и безразлично, став вдруг таким же серым, как весь мир вокруг.

— Кровь двух истинных королей, смешанная и принятая внутрь, излечивает человека от любой напасти. Фактически поднимает из мертвых. Это не многие знают, но Элизар, будь уверена, хорошо изучил этот вопрос. Так что ты и твой ребенок выгодны для него в любом случае.

— Всё сказала? — Анна пыталась хоть как-то разозлиться на нее, хоть что-то почувствовать, кроме равнодушия, но не чувствовала ровным счетом ничего. Словно сама душа умерла — жаль, другой сущности, кроме человечьей, у нее не было.

— Теперь все! — хмыкнув, Лэвэндель уплыла обратно в сторону стола, обошла его и демонстративно обняла Верховного за плечи, склонившись над ним.

Интересно, она знает о его любовницах? — вдруг всплыла мысль — тусклая и поверхностная, как и все остальное.

Выход из поблекшего мира был только один — в сад и подальше. Поглубже. Там, где нет ничего, кроме деревьев, птиц и журчащего, вечно радостного ручья. Возможно, там, в саду, ее душа воспрянет к жизни и краски мира вернутся… Если же нет — всегда можно сбежать в Междумирье, как Идрис…

Жаль только, что у нее нет медальона, в который можно заключить воспоминания и заточить туда же нежизнеспособную душу…

Стараясь не привлекать к себе внимания, Анна медленно вышла из Тронного Зала. Где-то там, на периферии зрения, молча бились, пытаясь освободиться от Стражей, Руби и Жасмин.

Что делал Элизар, она не видела, да и не хотела видеть.

Все кончено — крутилось в голове нескончаемой, заводной пластинкой. Все кончено… все кончено…

Открыв какую-то подсобную дверь, она попала в кухню, где, невидимые для постороннего глаза Стражи, готовились к банкету… ни на кого не глядя, побрела в сторону черного хода… Толкнула и эту дверь, оказалась на заднем дворе замка.

Свежий ветерок плеснул в лицо, вдруг пробуждая ее из апатии — но вовсе не для того, чтобы облегчить ей страдания. Наоборот — стало вдруг так больно, так страшно, что захотелось обратно, в объятья серого равнодушия и пустоты.

Боль взрезала ей вены, затопила душу ядовитой, разъедающей кислотой… Задыхаясь от этой боли, Анна съехала по кирпичной стене на земле, трясясь, как в лихорадке, обняла себя руками…

Где Адейла, которая уговорит ее, что все не так, как кажется, и что только в ее руках добиться всего, чего только пожелает, потому что мужчина — игрушка в руках умной женщины…

Хотя вряд ли бы она поверила теперь…

Рыдания разорвали грудь, опустошая ее и застилая глаза до почти полной слепоты…

— Предатель… — плакала она, раскачиваясь на коленях — почти выла, пугая любого, кто мог услышать. — Какой же ты предатель и подлец, любовь моя…

— Анна!

Ее определенно услышали. Голос предателя приближался, призывая ее откликнуться, но это уже было неважно — в этот раз она не простит. Даже если захочет.

— Пусти меня… пусти… — всхлипывала, вяло сопротивлялась, отталкивая мужчину, в одночасье ставшего чужим.

— Анна, что случилось? Что тебе наплела эта дрянь?

— Правду… — она отворачивалась — не могла смотреть ему в глаза, боясь увидеть там именно то — правду.

— Какую еще правду?!

Ему пришлось встряхнуть ее, что она взглянула на него.

— Какую правду? — процедил сквозь зубы, крепко держа девушку за плечи.

В который раз Анна поразилась, какой он красивый — такой соблазнит любую, грех винить его в том, что пользуется своими природными качествами…

Отчего же так сильно хочется сделать с ним то, что Верховный сделал со своим несостоявшимся зятем?

— Ты солгал мне… солгал про ребенка… — говорить было еще труднее, чем смотреть на него — голос не слушался, слова мешали с рыданиями.

— Что? — он нахмурился. — Что значит солгал?

Не в силах больше терпеть его игру, она стряхнула его и руки попыталась открыть дверь обратно в кухню. Элизар не позволил — дернул и развернул ее к себе, впечатывая спиной в дверь. По обе стороны от ее головы уперлись его кулаки.

— Не смей от меня убегать! — прорычал, уже почти в ярости. — Мне надоели твои капризы! Немедленно говори в чем дело, или…

— Или что? — она вдруг закричала ему в лицо. — Предашь меня еще раз?! Или заделаешь еще одного ребенка, чтоб уж наверняка стать свободным?!

Элизар отпрянул. Опустил руки и отступил на шаг назад. Но она уже не могла остановиться — орала ему в лицо, не трудясь понижать голос или сдерживать слезы.

— Какие там еще ритуалы есть для разрушения Драконьего Союза? Может, влюбить королеву в себя и убить ее? Принести кому-нибудь в жертву? Или ее ребенка? Хотя нет, мы же оба нужны тебе — иначе эликсира жизни не получится…

Она вдруг ахнула.

— Так вот что хотела рассказать мне Руби! Я помню — она не договорила тогда, в пещере, а потом, видать, передумала — она же твоя верная кошечка, да? Какой и меня хотел сделать?

Выругавшись именами каких-то неизвестных богов, он ударил в стену кулаком, кроша кирпич и сбивая кулак в кровь… Резко оставил ее и ушел, пропадая из видимости в уже сплошном потоке слез.

Анна снова опустилась на корточки, рыдая в прижатые к лицу ладони. Вот теперь точно все… Грудь рвало в клочья от боли, ком в горле душил и резал, будто она проглотила битое стекло…

Свадьбы не будет, поняла — не сейчас, не потом. Преданная и предатель никогда больше не будут вместе.

Она не знала, сколько времени просидела так, надеясь, что любимый вернется и ненавидя себя за эту надежду. Ее вдруг снова схватили за плечи и подняли на ноги.

— Руби… — пробормотала, вытирая глаза, чтобы лучше видеть. — Что ты здесь делаешь?

Осеклась, заметив, какое белое у демоницы лицо — почти как у Идрис, когда она оставила ее в том углу.

Сердце панически забилось в нехорошем предчувствии.

— Что-то… с Элизаром?

Руби проглотила слюну.

— Да.

Ее затрясло. Она вдруг поняла, что готова простить все, что угодно — лишь бы не переживать снова его смерть.