Печать бездны

— Вы ещё бантик завяжите.

Оранжевая и синяя ленты мгновенно организовали на шее шикарный бант, концы которого пытливо заглядывали мне в глаза. В голове прозвучало:

— Нравится, хозяйка?

— Ну все, поздравляю крыша, ты ушуршала. Я уже голоса слышу, — рассмеялась так, что слезу пустила.

В голове обижено фыркнули:

— Мы не голоса, мы сэтиши! Ваши сэтиши!

Я подавилась смехом.

— Серьезно? Вы ещё и разговаривать умеете?

Другой голос ответил за всех:

— Вообще нет. Но мы ваши, а вам так проще. Поэтому мы можем.

— Вас сколько осталось, лично моих? — устало вопрошала у этой странной формы жизни. — Мне вас возвращать кому-то надо? Или вы у меня теперь как домашние питомцы? И мы с кем вообще воевали? Почему бабушкины сэтиши в это превратились?

Ответом мне была тишина.

— Чего молчите? — безразлично поинтересовалась.

— Совещаемся. Не всё можно говорить, а то следующую партию этих приманить можем.

Я удивлённо вскинула бровь. Ничего себе, осведомлённые какие. Я меньше их знаю.

— Говорите, что считаете нужным. Нам бы ещё бабушку спасти как-то. — Я растерянно смотрела на такую родную мумию с бантиком на шее. Оранжевый судя по всему решился:

— Мы не совсем сэтиши теперь. Некая извращённая форма жизни. Как взялись не спрашивайте. Те, кто нападали, тоже извращённая, тоже не сэтиши. Но суть похожа, только их не эмоции кормили, а что-то… — Синий шикнул на оранжевого, и тот прервался на полуслове. — Нас осталось семь. Возвращать не надо, не примут.

Синий опять предупреждающе зашипел.

— Есть идея по бабушке. Но она может не понравиться вам.

— Делись! Лишь бы никто не умер! — отозвалась я, все равно пока в голову ничего дельного не приходило.

— За это ручаться не могу. Но идея такая, если мы развоплотили тех тварюшек, слабея и травясь, то, по идее, могли бы и из Ариссы высосать отраву. Но нам бы потом поесть, если не хотите, чтоб мы умерли.

— Меня поесть, да? — решила уточнить на всякий случай.

Оранжевый со вздохом ответил:

— Вас. Не хотелось бы умирать, родившись полчаса назад. Оказывается, жизнь отличается от воплощения.

Синий опять зашипел угрожающе.

— А вы меня точно не сожрете, как деликатес? Я и так слабенькая от кровопотери, а тут вы ещё пировать начнёте, — подозрительно рассматривала семерку своих цветастых змеюк.

— Мы только с разрешения и добровольно отданную можем пить. Подумаете, что хватит, и нам ни капли не выпить. Мы же вас защищать должны. Табу на причинение вреда.

— У бабушкиных вон тоже было табу. И покормила она их, и не травила. А они какую бойню устроили, — я грустно оглянулась по сторонам и, собравшись с духом, согласилась, — давайте пробовать что ли. Можно я посижу тут рядышком? А то что-то аж мутит.

Я сползла на грязную липкую от крови землю. Но меня это ни капли не беспокоило. Стояла на удивление теплая осенняя ночь. Звёзды ярким ковром застилали небо. Во главе своего воинства стояла Луна. Молчаливый свидетель многих человеческих тайн. Если бы можно было узнать у неё, что она видела на своем веку, историю пришлось бы переписывать заново. Время шло, ничего не происходило.

— Что-то не так? — я забеспокоилась.

В этот раз ответил синий:

— Выбираем, кто из нас пойдет.

— Выбирайте самых взрослых и светлых, так лучше видно будет, если лента начнет темнеть и истончаться, — добавила я свои пять копеек.

— Ну значит я, не только же бантиком болтаться бесполезным, — отозвался оранжевый.

Бант распался, синий сполз с бабушкиной шеи и резво заполз мне на руку. А оранжевый посмотрел на меня пристально, и будто смертник пополз выполнять задание. Он примерялся для укуса, стараясь клыками попасть в те же ранки, что и предыдущий сэтиш.

«Да ты ж мой хороший, не хочешь причинять лишний вред» — с теплотой подумала об оранжевом. А синий тем временем тихо нашептывал мне на ухо:

— Он сейчас начнет истончаться, мутнеть. Если он не справится, я допью, но не доводите его до смерти, пожалуйста. Мы вам ещё пригодимся, пусть не скоро, но однажды мы вернём вам долг жизни.

Я кивнула и пошатываясь встала. Оранжевая ленточка стала тоньше, если до начала операции по спасению толщина сэтиша была примерно равна моему кулаку, то теперь он едва достигал толщины указательного пальца.

Полоснув по руке чуть выше запястья, позвала:

— Хватит, Оранжевый! Синий, на смену!

Оранжевый едва заметной мутной ржавой ниткой всосался мне в руку. Ощущение, конечно, так себе. Но от сэтиша шла такая волна благодарности, что его вкус прямо-таки пузырился в крови.

Не прошло и пары минут, как Синий отрапортовал:

— Вычистили все, она сейчас ещё во Тьме, скоро вынырнуть должна. Нам бы убраться, пока этого не произошло. Мало ли, что она запомнила последнее. Ещё под горячую руку попадём.

Оранжевый уже приобретал первоначальный цвет, но вот толщина увеличивалась очень медленно.

— Синий, ты себя как чувствуешь? — уточнила озабочено. — В темноте не особо могу увидеть цветовые изменения.

— Я в порядке, переварю. Но ощущения гадостные, скажу я вам.

Я хмыкнула.

— У меня не лучше. Если потеряю сознание, то, на всякий случай, прячьтесь.

Наши победили, а остальное не важно. Об этом мы подумаем позже. Я отключилась.

***

Стремительно вынырнула из воспоминаний. Ничего себе, почему же раньше я этого не вспоминала? А ведь я чётко помнила лишь призыв бабушкой темных помощников. И воспоминания о принятии Света у меня заканчиваются на маминых действиях. Что такого делала я, чтоб его пройти, не помню совершенно. Можно было бы списать это на детскую память, но всю первую часть я помню идеально. Вот и принятие Тьмы раньше так же заканчивалось на определенном моменте. Что, Бездна задери, со мной происходит? Почему моя память принадлежит мне лишь кусками?

Похоже, это и были те памятные подарки от моей копии из браслета, о которых она предупреждала. О Боги, если всё увиденное — правда, то я стала единственной за последние тысячи лет полноценной Сумеречной, о которых в детстве рассказывала мама. Ангел возмездия и справедливости. Но об этом никто не знает, даже бабушка. Сейчас я смогла взглянуть на эти события под другим ракурсом. Если моя копия права, и учить меня запрещено под страхом смерти, то мама, принявшая Свет, и бабушка, принявшая Тьму, готовы были отдать свои жизни, чтобы я смогла пройти оба посвящения. Родителей, в силу возраста, я не смогла бы спасти, а вот бабушку получилось отвоевать вместе с моими змейками.

Пришлось сосредоточиться, чтобы вернуться мыслями к демонстрации танца для Мелиссы. Бездна, а ведь я ни разу не видела танца с обеими началами одновременно. Мама танцевала со Светом, бабушка — с Тьмой. Но у меня даже сомнений не возникло, что это возможно, когда пообещала урок дочери Алисы.

Тело само выполняло все необходимые движения, но сознание сканировало окружающее пространство. Вот смерч Света греется на сабле, хоть и питается моими чистыми эмоциями из ладошки напрямую. В теории я смогла бы и без оружия призвать Свет и Тьму, соорудив голыми руками подобие мячиков для жонглирования. Но здесь надо было показать Мелиссе красоту обращения с оружием. Позерство — с одной стороны, а с другой — клинки столь долго не вынимались из ножен, что было бы кощунством их не использовать.

Сама девушка расположилась на камне вдали от всех деревьев. Она отражалась как продолжение мечей, иначе я бы её не ощутила через временную привязку. О, а вот и Инис кажется, его тоже опознала через связь с клинками. Отец, значит, не остался в стороне, а ведь начало он пропустил. Есть подозрение, что это не единственные зрители.

Просто цирк какой-то. Вот тебе и частное занятие. Тут мое внимание переключилось на более насущные проблемы. Пока я формировала смерч из Света и предавалась воспоминаниям, вокруг меня появился мерцающий купол, чем-то напоминающий мыльный пузырь.

«Что ещё за чертовщина?! Мне же ещё Тьму призывать!» — пронеслось в голове.

А напротив меня из Тьмы формировалась моя точная копия. Я ощущала каждое ее движение, она была моим продолжением, а я ее. За исключением одного маленького, но немаловажного отличия. Она, кажется, пыталась меня убить.

Первые удары я просто парировала, не преследуя цели атаковать. Но моя тень не останавливалась. Она не копировала мои текущие движения, а как будто силилась проверить все мои навыки владения оружием. При этом удерживая смерч Тьмы для уравновешивания сил.

— А вот и я! — с ехидной усмешкой отозвалась моя копия. — Вижу, ты уже по достоинству оценила мои памятные подарки, а, значит, можно перестать с тобой церемониться и, наконец-то, перейти к обучению экстерном.

Символично, учитель стал учеником.

***

Мелисса

Я завороженно следила за происходящим. Тьма сгущалась, сумерки опустились на парк. Мне стало как-то не по себе, будто я подсматривала в чужом саду за Марьям. Но оторваться от такого зрелища было невозможно. Удерживая смерч из лучей закатного солнца, Марьям теневым клинком фехтовала с невидимым противником. Выпад, отскок, разворот и снова выпад, присед и пропуск невидимого клинка над собой, прыжок и выпад в полёте. И все это время ее верным спутником был смерч из Света.

Противник был равен ей по силе и мастерству, но Марьям это не заботило. Эмоции сменялись на ее лице одна за другой, грусть, непонимание, недоумение, страх, отчаяние, решимость, бешеный азарт, в конце же на губах заиграла сумасшедшая улыбка. Рубка перешла на какой-то новый уровень, движения клинка стали неразличимы во тьме, только изредка сталь бликовала от искр света. Солнце все ниже спускалось за горизонт, а противник становился все ощутимей и видимей для взгляда. Я с удивлением отметила, что это была девушка, такого же роста и комплекции, что и Марьям. И фехтовала она также одним клинком, а над другим она удерживала идентичный смерч, но из Тьмы. Это тень что ли? Но как у смерча Света может быть тень из Тьмы?

***

Кассиус

Мы как раз выносили Анеса из лабиринта. Источник вполне сносно восстановил ему человеческое тело. Абсолютно лысый, с розовой кожицей, он мало сейчас напоминал прежнего Анеса. Оставалось надеяться, что регенерационная капсула сможет вернуть ему боевые кондиции. Иначе титул Прайма ему не получить. Хотя в нынешней ситуации, радость уже то, что он живой. Едва переступили грань лабиринта, смогли воспользоваться галокристаллом и вызвать Шиаса с помощниками. Анеса унесли в медблок. С удивлением осознал, что мы пробыли у Источника гораздо дольше, чем думали. Сумерки опустились на парк, скрывая очертания деревьев. Лишь у озера неестественно ярко пылал круг света. Мы не сговариваясь двинулись в ту сторону.

— Что за… — Инис запнулся, зрачки его расширились. Кажется, друг начал оборачиваться. — Убью! Это родовые клинки Сэхти! Воровка!!!

Он практически шипел, до полного оборота оставались считанные мгновения, одежда уже трещала по швам, когда я почувствовал рядом колебания воздуха. Из тьмы выскользнула рука с катаной, преградив путь Инису.

— Еще одно движение, зятёк, и Алиса станет вдовой.

— А у вас не заскучаешь, — со смешком отозвалась Аннэ, слегка поклонившись. — Приветствую Ариссу Сумеречных.