Потоки судьбы

— Теперь кажется более вероятным? — спросил Сабитер, щелчком пальцев заставляя светлячка исчезнуть.

— Поразительно! — прошептал Килин, зачарованно смотрящий в отверстие. — Не просто направленный, но стабильный и концентрированный выброс! Я даже не знаю, можно ли посчитать его силу в анмаках…

— Никогда не видел ничего подобного… — сказал Карадрис, дотрагиваясь до отверстия и проводя по нему пальцем.

— Это все, конечно, прикольно, — громко произнес я. — Ну, то что я герой, всех спас, и вообще создал какой-то там супер-пупер выброс… но может кто-нибудь наконец сможет объяснить, что со мной произошло?

Все взгляды вновь направились на меня. Видимо я задал всех интересующий вопрос.

----

Весь вечер я провел в лаборатории, где подвергся такому количеству анализов и сканирований, что хватит на половину жизни. Под тщательным присмотром магов и Карадриса в частности, я накачивал флюм в свой канал (из-за чего испытывал весьма неприятные ощущения), а потом его резко опустошали и делали какие-то замеры. За эти несколько часов, я вымотался сильнее чем за всю ночную заварушку. В конце концов, Килин вынес вердикт:

— Врожденная тампестазия ментального канала. При определенных условиях, флюм сам начинает притягиваться к каналу и вливаться в него. Механизм активации мне не совсем ясен, но один из методов заключается именно в наполнении ментального канала свыше пятидесяти пяти пунктов.

— Многие маги годами учатся пассивно притягивать флюм ментальным телом, и то не у всех получается. — буркнул Карадрис, рассматривая меня так, словно я любопытная зверушка в зоопарке.

— В отношении господина, это скорее минус, чем плюс, — сказал Килин, наблюдая за показаниями датчиков. — Тампестазия не позволит ему заполнять канал больше чем на пятьдесят пять пунктов, ведь тогда флюм начнет притягиваться к каналу, а устройство импланта не рассчитано на постоянное увеличение концентрации флюма. Из-за этого он и не сработал в тот раз.

— А нечего наполнять канал больше чем нужно! — громко сказал Карадрис, сверля взглядом Килина. — Я сразу сказал, что это плохая идея!

— Но ведь идея хорошая, господин был прав, — ответил Килин, показывая на монитор. — Я лично перепроверил все расчеты, и эффективнее всего использовать именно пятьдесят девять пунктов заполнения канала, просто нужно найти способ как…

— Чтобы он уничтожил еще одну прекрасную испытательную камеру? Ну уж нет!

— Так или иначе, сейчас говорить о чем либо рано, — сказал Килин, садясь рядом со мной. — Понимаете, господин, дегенеративные патологии ментального клапана редко встречаются в одном человеке вместе с синдромом Итетретакса, а уж вместе с тампестазией… пожалуй, вы являетесь единственным человеком в истории с тремя подобными особенностями одновременно.

От его слов мне хотелось сначала заплакать, а потом уничтожить к херам всю лабораторию, но уж явно не чувствовать себя кем-то уникальным. Килин истолковал мое молчание по-своему:

— Практически, ваши тренировки не изменятся и вы все так же сможете пользоваться ментализмом и осуществлять выбросы, но при этом, мы сможем проводить удивительные эксперименты с вашим ментальным телом, испытывая его возможности и пересекая факторы самыми неожиданными образами. То что вы выжили после приступа тампестазии, говорит о невероятно сильном ментальном теле и мощных защитных реакциях, а значит, мы не сможем причинить вам вред, так что…

— Господин, — громко прервал его Сабитер. — Килин хочет сказать, что вам стоит учиться по тем же методам, что и раньше, но со временем, у вас могут открыться не просто уникальные, но и невероятно разрушительные способности, с которыми нужно быть очень осторожным. Разумеется, это будет накладывать на вас определенные ограничения, но с этим ничего не поделать.

От слов Сабитера мне лучше не стало, так что я просто грустно кивнул. То есть, если обычный маг это что-то вроде набора инструментов, где есть всего понемногу, то я эдакий отбойный молоток — расхреначит все, но кроме разрушений больше ничего не может. Незавидная доля, скажу я вам…

Сабитер подошел поближе и заглянул мне в глаза:

— Господин, я понимаю что вы чувствуете, но не все так плохо. Со временем мы наверняка найдем способы иного применения ваших особенностей, не только в виде выбросов. А остальное можно с лихвой заменить приемами ментализма.

— Вот только для этого я должен костьми лечь на тренировках?! — произнес я. — Лучше уж я был обычным заурядным магом.

— Может и лучше, а может и нет. Иногда не все зависит от нас, господин. Если вы сделали окончательный выбор в отношении своего магического пути, то вы пройдете этот путь, а мы вам поможем. — проникновенно сказал Сабитер

Килин энергично закивал, а вот Карадрис просто мрачно кивнул — он все еще дулся из-за того, что я нарушил его указ не тренироваться в одиночку, и никак не мог принять, что своим проступком я спас весь Даглугаль.

Встав с кушетки, я подошел к монитору и уставился на показания сканера. Значит вот какой я маг — огромный разрушительный потенциал с ментальными способностями, но не способный даже на малейшее созидание с использованием флюма.

Как же я надеюсь, что с ментализмом у меня не будет таких проблем как с кумуляцией.

----

Чтобы отвлечься от негативных мыслей, я сосредоточился на расследовании нападения на алькасар, но чем больше мы узнавали, тем больше возникало вопросов. Например, никто не мог понять, откуда у террористов больше восьмидесяти единиц земного оружия. Или как они умудрились сделать подкоп так, что никто не заметил. Все эти загадки меня совсем не устраивали, поэтому, я созвал всех своих приближенных и наказал использовать любые средства чтобы расследовать происшествие.

— Наймите лучших сыщиков, магов, ученых, кого угодно! Угрожайте, подкупайте, пытайте… хотя не, пытать только террористов… в общем, расспрашивайте всех кого не попадая, свяжитесь с другими алькасарами, торговцами, барыгами, да хоть с бандитами! Я должен узнать как произошло нападение на Даглугаль во всех подробностях и как можно скорее, и плевать сколько ресурсов на это потребуется! Всем понятно? — грозно говорил я, разглядывая лица советников и следователей.

Кажется, мое напутствие подействовало, особенно учитывая как люди ломанулись на выход после моих слов, так что, я решил взять небольшой отдых. Сначала я хотел прошвырнуться по злачным местам (которых в одном только Иригале было предостаточно), но передумал и решил просто напиться у себя в покоях. Стоило мне откупорить бутылку выдержанной хелаги, как я заткнул пробку обратно. Нет, не хочу. Но тогда чего же я хочу?

Сев на пол, я погрузился в медитацию, желая комплексно структурировать всю кашу, творившуюся у меня в голове. Я сразу откинул мысли о расследовании и сосредоточился на нападении в целом. Оно было очень хорошо организованным. Враги были вооружены до зубов и неплохо натренированы. Они знали расположение помещений и у них был четкий план. Если бы не устроенный мной ментальный взрыв, то налетчики наверняка добились бы своего. Даже если все солдаты Даглугаля были бы подняты по тревоге, то благополучный исход был бы маловероятен. Даглугаль бы лишился связующего камня, а большая часть его жителей были бы мертвы. Цель операции была ясна — уничтожение Даглугаля. Но вот зачем? Если террористы смогут уничтожить целый алькасар, да еще и так изобретательно, то посеяли бы панику среди остальных комендантов. Все станут не доверять друг другу, торговля бы рухнула, а об организованном противостоянии «сынам Гирея» можно было бы забыть.

Где-то в глубине души, я подозревал, что тут наверняка замешана политика. В случае уничтожения алькасара, королевства бы не особо пострадали, но вот резкое затворничество всех комендантов разом вызвало бы сильный диссонанс. В Гритентеле вряд ли что-то поменялось бы, как и в Кхантале, разве что наместники стали бы еще более наглыми. На счет Наблахира не уверен, а вот Лепенгаль пострадает очень сильно — основа торговли королевства заложена именно через алькасары. Предположим, что «сыны Гирея» действовали по собственной инициативе, но тогда в чем их конечная цель? Анархия? Сепаратизм? Революция? Как-то не совсем логично. Но вот если «сыны» действовали по чьему-то указанию, то все становилось более логично. Самым явным кандидатом на организатора являлся Наблахир, но опять же, в чем смысл? Утереть нос Лепенгалю? Увеличить давление на Кхантал? Расширить власть? Гадать можно было бесконечно, но доказательств нет. Нужно ждать конца расследования.

Надо подумать о чем нибудь другом. Абстрагироваться…

После нападения, Карадрис и Сабитер довольно быстро пришли в норму и смогли пользоваться магией уже на следующий день, что нельзя сказать про выживших магов — им пришлось очень тяжело, а восстановление займет несколько недель. Физические же травмы потихоньку исцелялись и многим солдатам повезло получить легкие ранения, но вот пятеро солдат наверняка станут инвалидами. Среди них оказался и охранник, который сопровождал меня в начале нападения — в последующем сражении ему взрывом оторвало ногу, и теперь он собирался уехать к родным на север Лепенгаля. Эта новость меня очень расстроила, в основном потому, что я думал наградить и повысить его, но теперь, я вряд ли еще раз увижу его. Так он мне и сказал, когда я пришел навестить его в лазарет — даже если ему поставят современный протез, он все равно вряд ли вернется в Даглугаль. Тогда же, я наконец узнал его имя — Зилдран. Я от всей души пожелал ему удачи на новом месте и скорейшего выздоровления.

Травмы, которые я получил во время нападения, довольно быстро зажили, в том числе и ментальные, но, как я и боялся, мое психологическое состояние ухудшилось. Каждую ночь мне снились кошмары, а просыпался я весь в поту и дрожа с головы до ног, словно только что искупался в проруби. Чаще всего мне снился первый убитый мной человек — он приходил во снах и его отрубленная голова осуждающе смотрела на меня, а губы пытались что-то произнести, но я не слышал слов. Иногда он исчезал, и я оставался один, в полной темноте, а затем меня окружали ходячие мертвецы, пытаясь схватить своими пальцами, а я бежал от них без оглядки, пока с криком не просыпался. Даже бодрствуя, мне иногда мерещилось перекошенное лицо убитого налетчика, но спустя секунду оно исчезало и мне приходилось подавлять растущую в груди панику. Странно, но второй убитый мной человек мне не снился. Видимо, его смерть не так уж и повлияла на меня, или я просто хуже ее помнил.

Шаиф выписал мне успокоительное, что позволило спать практически без сновидений, но чувствовал я себя все равно плохо. Умом я понимал, что убил из самозащиты, и что если бы я не сделал этого, то был бы мертв. К тому же, я убил террориста, а значит уже не должен испытывать муки совести. Умом понимал, но вот сердце говорило, что я совершил ужасный поступок, запятнал себя. Я пошел против своих принципов, против своего воспитания и мне было тяжело это осознать. Возможно, во мне просто нет той моральной твердости чтобы убивать и не испытывать угрызения совести.