Фурия

Глава 5

За 7 лет до настоящих событий. Канзас.

Прошёл уже год с тех пор, как Каролина Энн Лейнчер переехала в Канзас и обосновалась в клубе «Дикие Кошки», радующем посетителей экзотическими танцами. За то недолгое время, что она провела здесь, у неё успела появиться куча друзей и пара недругов.

Она дружила с миссис Кенеди, справедливой, но строгой хозяйкой клуба. Та быстро оценила способности новой девочки и не прогадала. Кэрри работала молча и никогда не жаловалась, только просила хотя бы иногда ставить ей смены официанткой. Ощущалось, что приватные танцы ей не нравились, но она довольно быстро научилась мысленно отстраняться от них. Холодность и некая надменность на сцене придавали особый шарм её выступлениям, держа в стороне даже самых дерзких завсегдатаев, которые быстро усвоили правило: на эту девушку смотреть можно, трогать — нет. Как ни странно, это никак не сказалось на получаемом доходе, Кэрри приносила в кассу долю, равноценную другим девушкам. И миссис Кенеди была довольна.

Ещё Кэрри дружила с семейством Джонсов, которые отличались своим талантом вечно влипать в переделки. Старший, Питтер Джонс, дед семейства, был военным и своему сыну, большому-Брэду, и двум своим внукам, Питтеру-младшему и Брэду-младшему, пытался привить такое же воспитание.

Брэд-отец преуспел на этом поприще и даже дослужился до майора. Правда, всегда приходится чем-то жертвовать, и майор пожертвовал своей семьёй. Его никогда не было дома, жена давно ушла от него, бросив на попечительство самого старшего Джонса двух своих сыновей. Тот ревностно взялся за воспитание молодняка. Младший Брэд не оправдал его ожиданий, он попросту оказался мутантом. Семейную любовь этот факт не разрушил, но увеличил количество проблем, без конца сыпавшихся на голову всех Джонсов.

Кэрри довольно часто подшучивала над своими соседями, но в серьёзных ситуациях всегда им помогала. Старший Джонс очень привязался к новой соседской девушке и часто звал её в гости. Возможно, это было связано с тем, что в семействе Джонсов коронным блюдом была подгоревшая до черноты яичница. А Кэрри непременно готовила наивкуснейшие картофельные оладьи, если в гости её звали утром, бифштексы, если днём, и восхитительные блинчики с разными начинками, если её приглашали к ужину.

Старик и его внуки обожали свою соседку и устраивали настоящий цирк, стоило ей появиться в их доме. Они показывали ей фотоальбомы, награды с различных спортивных состязаний, лучшую свинью из всего помёта, которая непременно завоюет первое место на ежегодной ярмарке, и даже иногда пели или играли для неё кантри. Кэрри наконец-то поняла, отчего губная гармошка была так погрызена. Оказывается, старик Джонс иногда забывал вынуть вставную челюсть перед музыкальным вечером.

Кэрри относилась ко всем этим выходкам снисходительно, заботливо удерживала старшего Джонса от попыток показать желторотикам, как надо отжиматься от пола, и оказывала братьям посильную помощь, когда те в очередной раз попадали в историю.

Ещё Кэрри, конечно, дружила с Джошуа. Девушка так быстро успела привыкнуть к весёлому и общительному парню, что влюбилась в него по уши. Возможно, их романтические отношения развивались бы чуть быстрее, если бы не семья Джошуа.

Типичные деревенские Минксы на дух не выносили всего, что было слишком заумным или сложным. Первой сложностью в их семье был старший сын, то есть Джоуи. В силу своего простодушия он не стал скрывать от семьи свои сверхспособности, за что отец с завидной регулярностью гонял его по двору с обрезом наперевес.

Сначала Кэрри находила это забавным и от души смеялась, глядя, как здоровый парень вприпрыжку улепётывает по картофельным кустам от своего папаши. Но потом её весёлый настрой сменился настоящей тоской. Семья Минксов Джошуа просто ненавидела, зато обожала его младшего брата Теодора. Вот этого Кэрри никак не могла понять. Братья хоть и были братьями, но отличались разительно. Волосы у Теодора были темнее, а глаза более тусклыми. Кроме того, Тед был залюбленным мамой сыночком и закормленным, как часто отмечала Кэрри. Его пухлый зад всегда выделялся через джинсовый комбинезон. И в отличие от Джоуи Тед был типичной деревенщиной: большим и тупым, что даже для стереотипа было перебором. Кэрри Теодора терпеть не могла.

Как-то раз, проходя мимо дома Минксов, она натолкнулась на очередную разборку между Джоуи и его отцом, а Тед, красный от возмущения, бегал по веранде и подливал масла в огонь. Наконец он не выдержал и присоединился к отцу, пытаясь загнать Джоуи в кусты крыжовника. Кэрри вспыхнула и, с лёгкостью перемахнув через забор, повалила толстяка на грядки. Пожалуй, именно этот момент и стал решающим в развитии отношений между ней и Джоуи. Точнее, стал позднее, потому что в тот момент отец Минксов выстрелил в неё дробью. Выстрел задел её руку, а Теодор, воспользовавшись ситуацией, самым подлым образом ударил Кэрри в лицо. Джоуи, ни слова не говоря, подхватил раненую девушку на руки и удрал с ней от орущих родственников. Так, помимо всего прочего, Кэрри обнаружила, что её тело невероятно быстро регенерирует. Дробь сама выпала из руки буквально за несколько минут, а раны затянулись сами собой.

После этого пара стала неразлучной. Поскольку домой Джоуи идти было бессмысленно, то он тайком ночевал в клубе в комнате Кэрри. Девушка искренне сочувствовала молодому человеку и даже решилась зайти к нему в дом, чтобы забрать его вещи. Дверь ей открыл Теодор и сразу же, увидев, кто пришёл, начал хватать ртом воздух. Кэрри, разумеется, в дом не пустили, но и не прогнали. Наверное, такое вежливое поведение объяснялось лиловым синяком под глазом Теда и живописными ссадинами на подбородке и пухлых руках. Когда Джошуа успел отдубасить братца, Кэрри не знала, но была уверена, что это его работа. Вещи ей отдали молча, если отбросить пожелания сгореть в аду, произнесённые под нос.

Джоуи остался жить у Кэрри, а спустя пару месяцев перевёз свою избранницу из комнаты в клубе в съёмный дом. Вот тут у молодой пары и начались неприятности.

Первой и самой серьёзной проблемой стали изменения в способностях Джоуи. Начались эти перемены сразу после их переезда на новое место и начала более близких и взрослых отношений, нежели поцелуи. Кэрри догадывалась, что причина таится в ней, но Джошуа наотрез отказывался говорить об этом.

Каждый раз после близости между ними он надолго запирался в ванной и выходил оттуда с таким болезненным выражением лица, что у Кэрри сердце разрывалось. Если пару недель назад Джоуи нужно было минут пять держать в руках обычную монетку, чтобы расщепить её на ленты, то теперь в его руках таяло всё: тарелки с утренним завтраком, сигареты и даже дверные ручки. Металл, который и раньше давался ему намного легче, чем остальные неорганические материи, теперь мог растворяться даже без прикосновения Джоуи. Так исчезла не одна пара ключей в доме.

Кэрри эти изменения пугали, но Джоуи упорно не придавал этому никакого значения и наслаждался своими возрастающими способностями по полной. А ещё через неделю Кэрри и вовсе перестала на него влиять. Он больше не запирался от неё в ванной, его способности стабилизировались, и в конце концов девушка перестала гадать, что же это было за странное явление.

Однако проблемы на этом не закончились. Общительный и весёлый Джошуа, с которым всегда было весело и просто, сложностей просто не выносил, поэтому все они в результате сваливались на его подругу. Он снял дом, а Кэрри регулярно откладывала из их общих денег ежемесячные платежи. Не делай она этого, платить было бы просто не из чего. Джошуа денег совершенно не считал и, как с прискорбием замечала Кэрри, он совершенно не гнушался грабежами и угонами машин в близлежащем городе. Это приносило доход и позволяло расплатиться с долгами, но Кэрри каждый раз плакала и умоляла друга встать на путь истинный. Он обижался, она тоже, потом они мирились, и жизнь снова текла своим чередом.

Кэрри готова была терпеть даже его друзей, или, как говорил сам Джоуи, его банду, но клуб, в котором она работала, постоянно отпускал какие-то намёки насчёт наркотиков. На этом моменте Кэрри сломалась и впала в депрессию. Она практически без выходных работала и без устали складывала деньги в банку из-под печенья. Джошуа, конечно же, посчитал своим мужским долгом вкладывать в общее дело не меньше подруги и приударил по кривой дорожке. Кэрри бушевала, негодовала, плакала, но всё было тщетно. Джошуа стремительно катился по наклонной, к мелкому воровству добавив ещё и крупные грабежи.

В итоге Кэрри просто отдала практически всё, что у них было, в реабилитационный центр, помогающий избавиться от наркотической зависимости, и с угрозами отправила туда Джоуи на неделю. Он же воспринял такой жест как оскорбление, но в центре остался, пожелав подруге спустить оставшиеся деньги на шмотки и заявив, что тряпки для тёток — тот же наркотик, только их почему-то от этого не лечат. Пришла очередь Кэрри злиться на возлюбленного, и она отдала все оставшиеся в жестяной банке деньги семье Джонсов, у которых на тот момент возникла очередная жизненная проблема в виде огромной ссуды за дом, которую нужно было срочно гасить.

Когда Джошуа вернулся, отношения вроде наладились, но лишь на месяц. Далее Кэрри ждало новое потрясение в виде бесконечных походов по полицейским участкам. После реабилитационного центра её друг регулярно отбывал наказания за хулиганство: видимо, в центре он нашёл именно такой, взамен прежнему, способ для выхода своего необузданного темперамента.

В тот день, когда Джошуа в сотый раз позвонил подруге из полицейского участка, Кэрри ничуть не удивилась. Она просто записала адрес — блокнот и ручка уже давно нашли своё место рядом с телефоном — и отправилась к месту встречи пешком, тихо ворча себе под нос грязные ругательства.

Очередное место заточения её друга оказалось на удивление чистым. Складывалось такое впечатление, что местный управляющий держит в штате уборщиц в два раза больше, чем рядовых полицейских. Здание было ровно выкрашено в приятный бежевый цвет, окна были только что вымыты, а у входа висели два наглаженных ярких флага — один США, а второй штата Канзас.

Шериф, встретивший Каролину Энн сразу у входа, полностью вписывался в антураж здания. Его костюм был бежевого оттенка в тон зданию, без привычных всем полицейским пятен от джема из пончиков, ботинки были начищены до блеска, а на широкополой шляпе с ярким золотистым значком не было ни ворсинки.

Кэрри робко поклонилась, краснея под взглядом шерифа. Но полноватый мужчина лишь сочувственно на неё посмотрел и протянул журнал посещений, указывая пальцем, где нужно расписаться.

— Туда, — он указал на металлическую дверь и кивнул помощнику, приказывая открыть. — Постарайтесь уложиться в десять минут, мисс, и потратьте их с толком. Боюсь, что за ограбление банка вашему другу светит задержаться у нас в гостях весьма надолго.

— Банк? Он же шутит? — боязливо поинтересовалась Кэрри у помощника шерифа, пропускающего её за железную дверь.

— Нет, — полицейский отрицательно помотал головой. — Если будет желание, можете поговорить потом с шерифом. Он как раз пишет отчёт о происшествии, думаю, даст вам взглянуть. Извините, мисс! В конец коридора, я позову вас, когда время выйдет.