Фурия

Глава 1

За 12 лет до настоящих событий. Ирландия.

— Мисс Каролина, поторопитесь, пожалуйста!

— Уже иду!

Девочка, на вид лет тринадцати, просунула голову сквозь щель в полуоткрытой двери и умоляюще посмотрела на серьёзную даму в строгом сером костюме, состоящем из длинной юбки и старомодного пиджака.

— Никаких но, юная леди, — дама осталась непреклонна. — Ваши тётя и дядя дали мне самые строгие указания.

— Других указаний у них вообще не бывает, — вздохнула девочка и закрыла дверь. — Ладно, миссис Финнич, я уже обуваюсь.

Девочка вышла из комнаты. На ней были свободные шорты и белая спортивная майка. Длинные тёмные волосы, отливающие серебром, были туго стянуты в косы и спрятаны под бейсболку, повёрнутую козырьком назад.

— Ну что вы, мисс Каролина, — строгая дама умилённо вздохнула и на секунду прижала девочку к себе, — ваши тётя и дядя очень любят вас и хотят, чтобы ваши таланты в полной мере раскрылись.

— Ага! — девочка слабо и натянуто улыбнулась и приняла из рук женщины спортивную сумку. — Вы же знаете, миссис Финнич, что этот матч по бейсболу вовсе не для меня.

— Ред Сокс — настоящие знаменитости, — всплеснула руками гувернантка и подтолкнула свою подопечную к лестнице, ведущей на первый этаж особняка. — Отбить удар самого Глена Стьюиса — огромная честь, уж тем более для маленькой девочки.

— Да, только если я не отобью этот мяч, дядя потом отобьёт мне всё желание вообще брать биту в руки.

— Вы талант, мисс Каролина, — пристрожила подопечную миссис Финнич. — На ваше образование тратятся огромные деньги. Ваши родители могли бы вами гордиться, если бы знали, как блестяще учится их дочь. А ваш папа очень любил бейсбол. Отбейте этот мяч для него, мисс Каролина!

Девочка пристально посмотрела в глаза гувернантки, женщина ободряюще взглянула на свою подопечную и крепко сжала подрагивающую детскую ладонь.

Они спустились по мраморной лестнице на первый этаж. Здесь было намного шикарнее, чем наверху. Это вполне объяснялось тем, что холл чаще других попадал в поле зрения входящих в особняк людей. Обстановка была соответствующей: красные бархатные ковры, на стенах безвкусные, но безумно дорогие авангардные картины и неизменно дорогая мебель из красного дерева.

Кэрри обречённо вздохнула и приветливо улыбнулась дворецкому, открывшему перед ней дверь. У входа в особняк стояло такси. Соседский мальчишка стремглав бросился вперёд, чтобы открыть дамам дверцу. Миссис Финнич сунула ему пять евро за старания, и тот, сияя от счастья, спрятал зелёную бумажку в карман. Кэрри сморщила носик: деньги не зажигали ни единого огонька в её глазах.

Такси мягко тронулось вперёд, и Кэрри прижалась носом к стеклу. Ей нравилось, когда предоставлялась возможность выехать из дома, напоминающего дворец, и посмотреть на жизнь других детей. Они бегали по улицам, играли в мячик, дрались из-за игрушек и скидывали мелочь в общую кучу, чтобы затем купить один леденец и сосать его по очереди. А ещё они очень любили показывать Кэрри язык. Они не любили её, и она знала, почему. Потому что она была богата, потому что могла купить себе пять леденцов с разными вкусами, потому что её куклы жили в настоящих миниатюрных домиках-особняках, а не в картонных коробках из-под обуви.

Вот только с детьми на улице всегда были родители. Стоило какому-то малышу упасть, как на плач обязательно показывалась мама и утешала его. Кэрри могла плакать сколько угодно, родители больше не слышали её. Она уже не помнила, как давно это случилось, что они уехали в путешествие и не вернулись из него. Только некоторые воспоминания отпечатались в её мозгу довольно ярко. Причал, у которого была пришвартована белоснежная яхта «Роза Ветров». Кэрри никогда не рыдала так, как в тот день, когда узнала, что родители уплывают почти на месяц и не берут её с собой. Ещё она помнила чёрное платьице, которое ей предстояло надеть на их похороны, наутюженное так, что на нём не было ни единой складочки. Ещё две красные розы, которые купила миссис Финнич по просьбе Кэрри. Сначала они ярким пятном лежали поверх чёрного платья, а потом так же ярко выделялись в ворохе белоснежных цветов, которыми были усыпаны два пустых гроба. Тогда Кэрри казалось злой насмешкой, что все надоумились принести именно белые цветы, такие же кипенные, как проклятая яхта, отнявшая у неё родителей.

Кэрри осталась на попечении папиной сестры и её мужа. Это не понравилось обеим сторонам, но выбора не было. До совершеннолетия девочке надлежало быть под присмотром ближайших родственников, а те, в свою очередь, могли распоряжаться огромным состоянием Лейнчеров, как её опекуны, но в целом они старались избегать друг друга. Кэрри искала спасения в бесконечной череде увлечений: от игры на флейте до рисования маслом, её тетя — в дорогих покупках, которые должны были свидетельствовать о её аристократичном происхождении, а дядя — в алкоголе. Точнее, он пил и раньше, просто со временем сменил бутылки стоимостью в два евро на двести.

Кэрри встрепенулась от своих мыслей, так как такси, мягко шурша колёсами, подъехало к стадиону и остановилось. Миссис Финнич с некоторой надменностью отсчитала деньги водителю и выбежала на улицу, чтобы открыть дверь перед подопечной. Кэрри неуверенно вышла из салона и перекинула через плечо сумку. Вокруг машины толпились дети примерно её возраста и восхищённо хлопали глазами.

— А я с ней учусь, — хвастливо заявил один мальчик в больших очках.

— Привет, Кэрри, — девочка со светлыми косичками расталкивала других детей, чтобы поближе подобраться к подруге. На неё смотрели с недовольством, но как только она повисла на шее у местной знаменитости, взгляды стали восхищёнными и завистливыми.

— Привет, Ирэн! — Кэрри мягко улыбнулась подруге и, кивнув гувернантке, зашагала к стадиону.

Их встретил низенький полный мужчина в удивительно безвкусном костюме в полоску. Он очень волновался и постоянно вытирал пот со лба огромным клетчатым платком.

— Скорее, скорее, — он сразу начал поторапливать девочек. Будь его воля, он бы схватил Кэрри за руку и потащил за собой. — Выходишь на поле, быстренько бьёшь по мячу и сразу же на выход! Поняла?

Она кротко ему кивнула.

— Ты, должно быть, очень волнуешься, — начала трещать Ирэн.

Но Кэрри предпочла не слушать её и стала считать шаги до своего выхода на поле. Уже в служебном коридоре стало слышно, как гудят зрители. «Их там не меньше тысячи!» — подумала Кэрри, и коленки у неё сразу задрожали.

— Давай, подержу сумку, — Ирэн вожделенно посмотрела на подругу.

Кэрри кивнула и расстегнула на сумке молнию. Внутри лежала гладко отполированная бейсбольная бита, на рукоятке красовался автограф тренера Ред Сокс. Отец Кэрри когда-то был спонсором команды и получил в подарок эту биту, а сама малолетняя Кэрри, как его дочь, была удостоена слишком большой чести для ребёнка: ей было предоставлено право открыть первую игру сезона и попробовать отбить удар знаменитого подающего Глена Стьюиса.

— Не подведи, — прошептала Кэрри бите и, поправив бейсболку, направилась к выходу на стадион.

Зрители встретили её рёвом и улюлюканьем. Команда профессиональных бейсболистов, одетых в бело-красную форму, снисходительно поаплодировала девочке. Их соперники, коренные ирландцы в зелёном, поприветствовали соотечественницу более холодно. Дочь человека, который спонсировал команду чужой страны, не вызывала у них чувства восторга. Один аутфилдер даже сплюнул на траву, высказав что-то нелестное по поводу ребёнка на поле.

Кэрри закусила губу и встала на отмеченное для бьющего место. Она слегка постучала битой по траве и приняла стойку: сам ритуал она много раз видела по телевизору и теперь просто его повторила. Глен Стьюис занял свою позицию в центре поля и показался Кэрри настоящей скалой. Бейсбольный мяч выглядел крошечным в его огромной руке. Стадион замолк, и Кэрри смогла увидеть, как на огромном экране, транслирующем матч, появилось её испуганное и напряжённое лицо.

Глен Стьюис потёр мячик, готовясь к броску, и Кэрри чуть согнула ноги в коленях. Биту она положила на плечо, чтобы не утомлять лишний раз руки. Сердце билось так сильно, что девочке казалось, её шатает от этих ударов. Глен выждал секунду и с плеча бросил мяч. Казалось, что воздух прорезала белая молния, таким быстрым был бросок. Кэрри много раз видела коронный финт подающего Ред Сокс по телевизору, но никогда не задумывалась, что в жизни это выглядит столь стремительно. Она даже не сразу поняла, что одновременно с тем, как Глен совершил свой бросок, она махнула битой. Мяч глухо стукнулся о полированную деревянную поверхность, и Кэрри показалось, что удар был подобен грому. Бита вылетела из её ослабевших пальцев, но отбитый мяч, получив обратное направление, взлетел в небо прямо над головой подающего.

Стадион уже ревел от восторга, но Кэрри ничего не слышала. Ей казалось, что её сердце лопнуло. В груди стало необыкновенно горячо, глаза затянуло пеленой, и всё вокруг стало огненно-жёлтым. Янтарный мяч остановился в зените жёлтого неба и с хлопком рассыпался на части, обдав жёлтого Глена Стьюиса снопом золотистых искр. Кэрри не сразу поняла, что теперь весь стадион уставился на неё, она недоумённо рассматривала обрывки мяча под своими ногами.

— Мутантское отродье! — раздался громкий голос с трибуны, и в Кэрри полетела бутылка.

Девочка коротко взвизгнула и отпрыгнула в сторону. И в ту же минуту со всех уголков стадиона в неё полетел различный мусор. Люди с руганью швыряли всё, что попадалось под руку: пивные бутылки, и пустые, и полные, скомканные бумажные стаканчики. Пара особо рьяных парней даже отломала от трибуны пластиковые стулья.

Кэрри закрыла голову руками и бросилась прочь со стадиона. В служебном коридоре она поравнялась с Ирэн, светловолосая девочка прижалась к стенке и закрыла глаза, надеясь, что подруга её не заметит, и Кэрри промчалась мимо, вытирая рукавом слёзы.

Выбежав на улицу, она бросилась к своей гувернантке и зарылась лицом в складки её костюма на груди. Миссис Финнич бережно гладила её по голове и ничего не спрашивала. Она не знала, что случилось на стадионе, поэтому решила, что Кэрри не смогла попасть по мячу и расстроилась из-за этого.

* * *

Все три последующих дня Кэрри не выходила из своей комнаты даже для того, чтобы поесть. Она не включала свет, а воду пила прямо из-под крана в собственной ванной. Но настойчивое шептание преследовало её день и ночь. Она слышала, как переговариваются слуги, слышала голос дяди, сидящего в кресле у камина на первом этаже, слышала молитвы тёти перед сном, в которых не было ни капли смирения и доброты. Постоянное шептание затихало лишь на время, а потом начиналось с новой силой, и скоро слилось в такой хор голосов, что невозможно стало разбирать слова.

Кэрри забилась в угол и заскулила. Боль почти достигла предела, когда в груди снова, как тогда на стадионе, полыхнуло огнём. Глаза зажгло, будто бы в них плеснули шампунем, и в этот момент кровать разлетелась на куски.

— Замолчите! — взвизгнула Кэрри. Настольную лампу разорвало в клочья. — Заткнитесь!