Тет-а-тет. Беседы с европейскими писателями

Современность вам интересней давнего прошлого?

Писать о более отдаленном прошлом начинаешь, когда стареешь, — в моем случае — да, кажется, и не только в моем — это определенно так. Когда ты совсем молод, какая тебе разница, кто были твои бабушка с дедом! Живешь сегодняшним днем, живешь будущим. Но с годами постепенно начинаешь задаваться вопросом, как ты стал тем, кем стал, откуда ты родом, кем мог бы стать. В молодости я, кажется, ни за что не собралась бы писать книгу, охватывающую большой период времени, — да мне бы это и не удалось. Как бы то ни было, горизонты у человека меняются. В моем недавно вышедшем романе «Повелительница моря» (The Sea Lady) много говорится о детстве, о том, становится ли ребенок взрослым. Когда я была моложе, меня это не интересовало. Собственные дети — да, интересовали, но мое детство — нет, я и не вспоминала о нем. А теперь я вижу, что все чаще и чаще обращаюсь к тем источникам, к тем неясным образам, что были в начале жизни. Это всего лишь отражает процесс старения. В молодости об этих вещах думать не нужно — нужно думать о настоящем. Тогда как с возрастом естественным образом начинаешь оглядываться назад.

Как родился замысел книги «Ведьмы из Эксмура»?

О господи! Не помню… «Эксмурская ведьма» (The Witch of Exmoor)… Да, эту вещь я задумывала как роман о социальной справедливости — да-да, о социальной справедливости. Идея была написать о мультикультурной Британии, о миссис Тэтчер и о социальной справедливости. Я тогда как раз прочла «Теорию справедливости» (Theory of Justice) Джона Роулза. В основе романа лежит вопрос: возможно ли построить более справедливое общество? В то время наше общество таким определенно не было; теперь ситуация начинает меняться. Одним словом, это было своего рода философская басня, а не роман. Это была басня, и я включила туда разные элементы британского общества, которые видела вокруг, и решила посмотреть, как они будут взаимодействовать между собой. Но это было… Да, это был мой отклик… Если посмотреть на этот роман — а я очень редко возвращаюсь к «Эксмурской ведьме», потому что это — роман с весьма дурным характером, я была очень сердита на мир когда его писала. И в нем есть некая жесткость, которая теперь, наверное, мне бы не понравилась, прочти я всю книгу с начала до конца. Перед тем как за нее взяться, я довольно долго писала только в жанре нон-фикшн, это был большой перерыв. А в тот момент, когда вернулась к художественной литературе, я пребывала в весьма сердитом настроении. Книга — об этом; о том, как же нам превратиться в более справедливое общество. Ответ: это невозможно.

Вы надолго отказались от беллетристики. А почему?

Я написала несколько книг в жанре нон-фикшн. По сути, это бывало просто потому, что одна прозаическая линия заканчивалась, а мне предлагали какую-то работу. Например заказывали написать биографическую книгу — у меня вышли две биографии, обе по предложению со стороны. Мой издатель, выбрав тему, предлагал мне этой темой заняться, и я решала, что было бы неплохо на время сменить род деятельности. Так что… Это была просто перемена работы, поиски нового занятия. Когда пишешь роман, степень риска и неопределенности очень велика. С романом никогда не знаешь, закончишь ли ты его, получится ли он. А работая в жанре нон-фикшн, какой бы трудной книга ни была, знаешь, что способен ее написать. В какие-то периоды жизни мне нужна была уверенность в том, что я пишу книгу, которую могу написать, а не такую, которая может исчезнуть у меня на глазах. Работать над биографиями пришлось очень много, но в этом была некая определенность. А редактировать «Оксфордский путеводитель по английской литературе» было настоящее удовольствие, поскольку каждый день что-то удавалось сделать, каждый день происходил какой-то прогресс. Ведь в работе над романом прогресс бывает не всегда — с романом можно иногда день, неделю потерять впустую, когда роман тебе не дается. А с другими вещами… Да, мне в жизни, наряду с неопределенностью, порой требовалась полоса определенности.

За чью биографию вы могли бы взяться сейчас?

Ни за что! Не хочу больше писать никаких биографий. Авторы, которыми я занималась, Арнольд Беннет и Энгус Уилсон — обоими я в высшей степени восхищалась как писателями. Но по собственному почину писать о них не стала бы. Опять-таки, это были фигуры слегка непопулярные — не станешь ведь писать о Диккенсе, о Диккенсе все и так пишут. Снова писать биографии мне не хочется — это очень и очень тяжелое дело. Попадись мне какая-нибудь менее значительная личность, о которой захотелось бы написать, возможно, я бы и вернулась к этому занятию. Однако данный жанр предъявляет к автору огромные требования. Вложение времени, труда и денег никогда не оправдывает себя целиком. У тебя появляется надежное дело, работа на несколько лет, но хорошим вложением это не назовешь.

А над чем вы сейчас работаете?

Я только что закончила книгу, она выйдет в будущем году, называется «Узор на ковре» (The Pattern in the Carpet). Поначалу она задумывалась как небольшая документальная вещь — мне хотелось отдохнуть от последнего романа. Я планировала написать книжечку об истории головоломок-пазлов. Вы знаете, конечно, что это такое — пазлы бывают во всех странах, такие головоломки, которые составляются из кусочков. Мой муж тяжело болел, и мне нужно было какое-то домашнее занятие — я никуда не выбиралась, ухаживала за мужем. Так вот, я начала писать эту книжечку про пазлы, а она все росла и росла и выросла в книгу воспоминаний о моей тете, в историю детства как явления, в историю игры, о том, как дети учатся играть. Теперь это весьма необычная книга в жанре нон-фикшн, где есть кое-какие воспоминания, а кроме того — страшно интересные факты об истории всего, что связано с детством.

Какие игры вы сами любили в детстве?

О, я обожала собирать головоломки вместе с тетей! Мне нравились… да все те настольные игры, в которые мы играли в детстве. Позже, когда у меня росли дети, я эти настольные игры терпеть не могла — тогда мне вообще не хотелось играть в игры. Но пазлы собирать я и сейчас люблю — от этого возникает чувство, что тебе удалось что-то закончить: складываешь кусочки, один, другой, получается целое, и это всегда удается. В отличие от написания романа, что порой не удается вовсе. А здесь — некое удовлетворение… К тому же это деятельность совместная. Теперь мы вместе с дочерью иногда проводим за этим время: садимся, складываем головоломку, болтаем, пьем что-нибудь — очень приятное занятие. Перевод Анны Асланян