Калужский вариант

Почему прокатили Озола?

Занять вакансию мастера, по всем официальным прогнозам, предстояло В. Озолу (назовем его так). Благополучнее кандидатуры не сыщешь. Судите сами: в недавнем прошлом — рабочий самой высокой квалификации, нормы постоянно перевыполнял, рационализатор, имя с газетных полос не сходило. Руководители цеха не тянули с решением. Да и мнение общественного отдела кадров было таким же единодушным — рекомендовать. Отчего же только рекомендовать, а не просто взять да и назначить! Но в рижском производственном объединении «Коммутатор» мастеров не назначают, а выбирают. И на выборах В. Озол провалился «самым блистательным образом».

Я пересказываю вызвавший много споров репортаж рижского журналиста Игоря Дижбита «Рабочие выбирают мастера». Трудно даже сказать, в чем выразилось повышенное мнение Озола о собственной персоне. Ничего вопиющего, никакого «компромата» не было, но люди чутки к тончайшим нюансам. «Поэтому-то и возражений против его кандидатуры никаких не было. Ну как вдруг встать да и сказать, что тон не тот, здоровается он нехотя, это просто несерьезно, а проголосовать за него душа не позволила».

На «Коммутаторе» заранее, за две недели, сообщает о предстоящих выборах заводской радиоузел, вывешиваются объявления. В общественном отделе кадров предварительно обсуждают все кандидатуры. Каждый, кто хочет, может высказаться в пользу кандидата или же привести веские возражения. Неделя предоставляется на то, чтобы прикинуть, соответствует ли потенциальный мастер всем требованиям. В конце концов остается один, самый достойный, по мнению рекомендующих, претендент. Его кандидатуру и выносят на голосование. Выборы проводятся прямым тайным голосованием, обязательно участие не менее 80 процентов работающих в данном подразделении. Избранным считается тот, кто набрал не менее трех четвертей голосов присутствовавших на собрании.

«Литературная газета» напечатала репортаж из Риги в своем «Дискуссионном клубе». Никто не думал, что идея может иметь одних лишь сторонников, «Прочитав совместно с товарищами статью «Рабочие выбирают мастера», мы пришли к убеждению, что эта мера будет способствовать росту производительности труда и снижению текучести кадров. Мы за введение таких демократических начал на предприятиях, как выборность мастера и начальника участка. Хотелось бы узнать: будет ли по примеру рижан распространяться этот метод?» (настройщики объединения «Мелодия»: Бриллиантов, Петров, Чусов, Лихачев, Мальнев, Редькин, Тула).

«Напрасно некоторые уповают на выборность...

Выборность на производстве способна лишь привести к обезличке, потере чувства ответственности. Во всяком случае, об этом нужно как следует подумать и проверить, прежде чем решиться. Если бы меня спросили, я бы голосовал против» (А. Никифоров, Москва).

«Необходимо заменить принцип назначения принципом выборности. Только так... Люди не изберут себе в начальники самодура или некомпетентного. Замена назначения избранием имела бы политическое значение. Это был бы шаг в сторону дальнейшего развития нашей демократии» (Г. Коржов, Алма-Ата).

Нетрудно заметить, что некоторые доводы прямо противоположны. То, что для одних белое, для других черное, и наоборот. Кому поверить? Обратимся к репрезентативным опросам. Социолог Я. Капелюш, кандидат философских наук, давно уже исследует проблему выборности, и его позицию, с которой тоже можно соглашаться или нет, в нашем разговоре не обойдешь.

Зондаж общественного мнения показал огромный интерес к проблеме, свидетельствует Капелюш, однако интерес неоднозначный. «Прослеживалась определенная закономерность: чем больше группа причастна к управлению производством, тем выше ступенька на лестнице должностей, тем больше противников выборности». Среди рядовых инженеров и рабочих их лишь единицы, среди мастеров — каждый четвертый, начальников цехов — каждый третий, директоров — каждый второй. «Подчеркнем общее: полного единства нет ни в одной из групп. Нельзя сказать, что представители одной социально-профессиональной категории «за», а представители другой — «против». Нет, все группы предлагают многозначные решения».

Анализ анкет привел социолога к мысли, что многие вообще не понимают вопроса или понимают его упрощенно. В их представлении выборность руководителя ассоциируется с шумным собранием, вече, голосованием путем поднятия рук и т. д. Но собрания может вообще не быть, и суть не в способе голосования. Принципиальное различие между выборностью и назначением, по мнению Капелюша, в характере и направленности полномочий. В одном случае руководитель получает их «сверху», соответственно и освобождение происходит по решению вышестоящих, а в другом — это полномочия «снизу», получаемые управляющим от управляемых, руководителя контролируют и сменяют те, кем он руководит.

При назначении главный порок — опора на субъективные оценки отдельных лиц, а применение объективных оценок ограничено в принципе, поскольку управление не только наука, но и искусство. Есть своя беда и при выборности: хотя в оценке уже участвуют многие и вероятность ошибки меньше, но и круг кандидатур сужается, как правило, не выходит за рамки одного коллектива. «Лучший из числа имеющихся» еще не означает «лучший из возможных». Однако метод назначения проигрывает по другой причине: кандидатов много, а знания о каждом из них слишком малы, неглубоки. При выборности решение по кадровым вопросам принимает коллектив и, стало быть, исчезает опасность протекционизма. Правда, возникает боязнь безбрежной коллегиальности, потери ослабления единоначалия. Многие видят в этом едва ли не основной порок выборности. Капелюш решительно не согласен. Беду он считает мнимой: коллегиальность не тождественна выборности, единоначалие и выборность совместимы. Возможны случаи коллегиального, но не выборного руководства, и наоборот. Управление производством должно оставаться единоначальным, но к вопросу о выборности это отношения не имеет. Точно так же и выдвигаемый некоторыми ложный тезис о якобы несовместимости выборности с принципом профессионального управления. Учить руководителя можно и до и после избрания.

Наиболее дискуссионный вопрос о перспективах выборности в сфере хозяйственного управления, ее границах, должностях. Как только речь заходит об этом, замечает Капелюш, разговор сразу начинает спотыкаться.

«Под выборностью понимаются только прямые выборы. И, обоснованно отвергая их в случае с директором, противники необоснованно ставят крест на идее в целом. А разве нельзя применить ступенчатую систему? Рабочие выбирают бригадира, мастера, начальника участка. Мастера — начальника своего цеха. Начальники цехов и отделов — высших лиц заводоуправления... Ступенчатость выборов на производстве имеет заметные преимущества. Для каждой категории выборщиков при такой системе сохраняется условие относительной немногочисленности и постоянного общения. Люди, находящиеся на одном этаже управленческой структуры, хорошо знакомы друг с другом, они выступают как единое организационное целое и в новой своей роли — избирателей. От выборов до выборов избиратели-сотрудники могут непосредственно наблюдать за деятельностью руководителя, постепенно в процессе общения с ним и между собой вырабатывать оценку. Резко возрастет компетентность избирателей...»

Есть, есть резон в этих рассуждениях! Разве Кебич не подошел вплотную к выборности главного инженера, когда на станкозаводе в Минске проводили опрос руководителей цехов и служб, кого они хотели бы видеть на этой должности? Когда предложили несколько кандидатур и ящик для голосования поставили? Мнения опрошенных и тех, кто фактически принимал решение, совпали. Локальный эксперимент Кебича, думается, опровергает аргументы о некомпетентности потенциальных выборщиков. «Эксперимент — серьезный, представительный, хорошо подготовленный — не только возможен, но и необходим», — убеждает всех нас социолог Капелюш. Инициативе рижан он отдает должное, и тем не менее этот новый «росток» представляется ему ненадежным и слабым: «Не зафиксированы исходные данные, не обозначены объекты сравнения». Он утверждает, что нужны хорошая программа, чистота опыта, тщательность обработки данных. Кто спорит? Но разве не наука должна приходить к практике с подобными программами и предложениями? Не она ли, наука, обязана «тщательно обрабатывать данные» опыта, рождающегося в самой жизни?

Все это сказано мной не в упрек социологу и социологии, а лишь в защиту и поддержку рижского «ростка».