Жизнь за океаном

Александр Лопухин
100
10
(1 голос)
0 0

Аннотация: Предисловие

Книга добавлена:
29-09-2023, 16:58
0
147
79
Жизнь за океаном
Содержание

Читать книгу "Жизнь за океаном"



IX. В лагере спасения

Летний сезон и религия. – Исход пасторов. – Религиозные лагери. – На берегу океана. – Воины спасения. – Воскресный день. – Цветной проповедник и негритянский гимн.

Американское лето – настоящая огненная печь. Жара начинается очень рано; уже к концу мая ртуть в термометре приближается к 40 градусам и скоро затем избирает этот пункт своей постоянной резиденцией, делая лишь по временам экскурсы выше. Самое существование становится бременем, и бюллетени ежедневно возвещают о целых десятках смертных случаев от солнечного удара. Что всего тяжелее, так это то, что жар ничуть не спадает к ночи; ночь приносит лишь удручающую духоту. Постель горяча даже для ощущения рук, и американцы ложатся спать, кладя около себя веер и ставя кувшин воды со льдом. Днем нет облегчения даже под тенью каштановых деревьев, которыми в избытке усажены тротуары. Самые листья их вместо прохлады дышат палящим зноем. Нечего уже и говорить поэтому о духоте, которая бывает внутри зданий с большим собранием народа. Она просто невыносима.

Такая духота с особенною силою заявляет о себе в церковных собраниях. Несмотря на то, что в церквах, благодаря определенному количеству мест, бывает просторно, пот выступает на всех лицах и ручьями льется по щекам. На помощь богомольцам приходят церковные попечители и заготовляют целые горы китайских пятикопеечных вееров, которые и раскладываются до начала богослужения по всем местам. Всякий богомолец, без различия пола и возраста, имеет в своих руках это орудие прохлады. Мужчины, женщины и дети – все усиленно работают веерами, и производимый ими шелест наполняет церковь каким-то странно музыкальным шумом. С целью же произведения прохлады принимаются и другие, более действительные меры. Так, стены и пол в церкви обкладываются льдом и чрез него искусственно пропускается воздух, который, пройдя чрез это холодное чистилище, теряет значительную долю своей знойности и является приятным зефиром. Но и такие приспособления действительны только весной, когда ртуть еще не поднялась до высшего пункта. Уже в июне месяце такие меры оказываются недостаточными, и тогда американцы прибегают к другому способу борьбы с жаром: совсем закрывают церкви. Так наступает летний сезон в религии, церковные вакации. В газетах ежедневно появляются объявления, извещающие о закрытии то той, то другой церкви – до известного числа, и на передовых церковных колоннах вывешиваются бланки с тем же содержанием. Закрываются, конечно, не все церкви, но по меньшей мере две трети их предаются летнему покою. Прихожане разъезжаются по дачам и сами пасторы, вдыхая свежий воздух полей и лесов, запасаются новыми силами для деятельности следующего года. Большинство из пасторов очень образованные и вместе богатые люди, и потому они обыкновенно посвящают лето на далекие экскурсии и путешествия. Особенно большое количество их отправляется в Европу. Каждый летний океанский корабль увозит их целыми десятками, и газеты то и дело печатают списки их под заглавием: «исход пасторов». Там они проводят лето по столичным городам, по преимуществу в Париже, Лондоне, Вене, Риме и других, запасаясь новыми впечатлениями из нравственной и религиозной жизни человечества. Некоторые даже отправляются в Иерусалим и другие священные города. Масса присылаемых ими в газеты корреспонденций служит некоторыми образом заменой для прихожан их живого учительного слова. Сами прихожане, впрочем, из высших богатых классов, тысячами отправляются на лето в Европу и проводят летний сезон в Швейцарии или других приятных европейских уголках. Европа для американцев еще до сих пор родная страна и они находят в ней много таких прелестей, которых не представляет Америка.

Но в Европу отправляются, разумеется, не все; масса остается дома. Как же проводить летний сезон эта масса? Мне приходилось прежде отмечать факты энергии религиозного чувства у американцев. Представленный факт закрытия церквей на целое лето может показаться противоречием. На самом же деле он служит только подтверждением. С закрытием церквей не прекращается религиозная потребность; она требует своего удовлетворения, и в Америке она нашла замечательный исход, представляющей одну из своеобразнейших сторон в религиозной жизни американского народа. Не имея возможности совершать богослужение в действительных храмах, народ перенес богослужение на открытый воздух и тут создал летние подвижные храмы из полотна, в роде скиний. Новая часть Нью-Йорка, так называемый «Верхний город» представляет еще много незастроенных пустырей, покрытых зеленью. С наступлением лета большинство этих пустырей забелело палатками, на фронте которых обыкновенно красуется крупная надпись: «Каждый вечер – проповедь! Свободный вход!» Это так называемые религиозные лагеря, наподобие военных лагерей, но только здесь не воины разрушения, а воины спасения, борющиеся против темного царства14. Народ каждый вечер собирается в скинии, где поются священные гимны и говорится проповедь. Это простейшая форма религиозного лагеря. Но за городом он принимает более сложную форму, разрастаясь в действительный лагерь, со множеством палаток, служащих местопребыванием для целых тысяч народа в продолжение всего лета. Чтобы дать наглядное представление об американских религиозных лагерях, я опишу свою поездку в один из них – на берегу океана, в так называемой Океанской Роще, в соседнем штате Нью-Джерси.

В Океанскую Рощу ведут две дороги – морская и железная. Во время летних жаров, разумеется, всегда выбор склоняется на сторону первой, и я отправился на берег Гудсона, где между множеством пароходов всякого рода стоял и величественный четырехэтажный плавучий дворец-пароход «Плимутская скала». Это было в субботу, когда машина будничной жизни начинает тормозить своими колесами и народ массами устремляется в загородные летние убежища – вздохнуть свежим воздухом и успокоиться от шестидневной горячки труда и житейской суеты. «Плимутская скала» быстро наполнялась народом, по преимуществу из среднего класса ремесленников, механиков, клерков всякого рода. Раздался последний свисток и плавучий дворец двинулся в путь. По сторонам замелькали – слева коричневые громады Нью-Йорка, а справа живописные высоты с расположившеюся на них столицею соседнего штата Нью- Джерси. Эти два штата разделены лишь потоком реки Гудсона, и столицы их смотрят одна на другую с двух противоположных берегов, составляя как бы один город, но имея свои различные законы и свое особое самоуправление. Впереди все шире расплывался величественный поток реки, разрезаемой по всем направлениям густым роем судов, кораблей и пароходов, а вдали открывались уже ворота в океан. Морской ветерок благодатью пронесся по палубе и истомленный духотой городской атмосферы народ с жадностью и блаженством начал вдыхать в себя живительное дыхание дедушки-океана. А вот и самые ворота, вереями которых служат холмы с меднолобыми церберами, молча глядящими из-за брустверов. Это те самые ворота, которые составляют единственный для кораблей доступ к Нью-Йорку и которыми я впервые вступил в Новый Свет на корабле «Скифия» в конце прошлого года. Теперь мне невольно вспомнилось, в каком настроении вступал я сюда. В настоящее время я ничего не вижу здесь особенного: холмы совершенно такие же, какие мне тысячу раз приходилось видеть в России, и песок, как всякий песок. Но тогда все это казалось чем-то совсем другим, и самый берег Америки казался скорее берегом луны или какой-нибудь другой планеты, а не земли. С напряженным трепетным вниманием всматривался я в каждый бугорок, каждый кустик и каждую песчинку и – к удивлению – видел в них что-то такое необычайное, новое. Теперь уже ничего не было такого и мне оставалось внутренне смеяться над собой и невольно повторять глубокомысленное изречение древнего мудреца, что человек «мера всех вещей».

Между тем на палубе послышались звуки неизбежного на каждом американском пароходе оркестра музыкантов. По обыкновению я ждал какой-нибудь лихой веселой песни, – вдруг слышу совершенно иной мотив. Оркестр взял священный гимн, звуки его подхватила масса пассажиров и скоро вся передняя часть парохода слилась в одушевленное пение чрезвычайно популярного гимна: «Есть страна светлее дня» с заключительным стихом: «мало-помалу мы встретимся там» (in the sweet by-and-by). В гимне воспевается загробная жизнь, и мне нельзя было не удивляться, как этот истомленный рабочей люд, отправлявшийся на праздничный отдых, предпочитал подобные гимны другим, в которых он мог бы найти больше веселья. Но я вспомнил, что этот пароход направляется не в какое-либо обычное загородное увеселительное учреждение, а в «религиозный лагерь». Это был корабль воинов спасения. Присмотревшись к надписям на стенах, я нашел, что все они были исписаны текстами священного Писания: «любите друг друга», «хвалите Бога» и т. п. и на самых спасительных поясах значился текст: «На Бога мы уповаем». Но более всего меня поразила одна надпись, которая значилась во многих местах парохода. Надпись гласила: «Плимутская скала есть пароход воздержания». Я догадался, в чем дело, но для большего разъяснения отправился в буфет и спросил себе стакан калифорнийского красного вина. Буфетчик удивленно взглянул на меня и молча протянул руку по направлению к висевшему над буфетом бланку. Бланк опять гласил о воздержании. «Неужели вы не имеете даже красного виноградного вина?"– спросил я. «Нет, сэр, ни капли никакого! Да никто и не спрашивает», – добавил управитель «буфета воздержания» с легкой улыбкой насчет нарушителя правила. Странный народ, думалось мне. У нас в России нет таких буфетов воздержания. А оркестр все продолжал играть священные гимны и голоса пассажиров сильной волной поддерживали их.

Было уже около 8 часов вечера, когда пароход, плавно раскачиваясь на тихой зыби океана, приближался к Океанской Роще. Солнце скрывалось уже за холмами и разливало по прибрежью и по горизонту море огненно-золотистых лучей. По волнистому берегу, спускающемуся к океану золотистым песком, забелело множество палаток и по сторонам выдавались ряды деревянных домов простой летней постройки. Пароход остановился у пристани, длинным мостом вдающийся в море. Не зная, что предпринять, я стал расхаживать среди палаток, которые бесконечными рядами раскинулись по холмам. Все было мертво кругом – ни звука, ни шелеста кустов. Жутко почувствовалось на душе. Посмотрев минут десять на волшебную игру океана с лучами заходящего солнца, я не заметил, куда делась вся масса пассажиров. Вдруг из-за одной гряды холмов послышалось пение многочисленных голосов, и я направился туда. «Брат, любите-ли вы Иисуса?» – вдруг раздался чей-то голос, когда я проходил мимо одной палатки. Дрожь невольно пробежала по телу, и я смущенно пролепетал утвердительный ответ. «Любите также ближнего и помолитесь за меня – грешную старую собаку!», – каким-то тяжелыми тоном проговорил тот же голос и – я ускорил свои шаги. За холмом открылась большая поляна и она чернела народом. Это было вечернее богослужение. Народ расположился на траве и перед ним на особом возвышении стоял пастор перед столиком. Пастор назначил гимн; вблизи его раздался чей-то звучный голос и все собрание мгновенно подхватило его; тысячи голосов слились в одну восторженную музыкальную волну и она каким-то чудовищным эхом отдавалась в соседних холмах, кутавшихся в ночной полумрак. После нескольких гимнов выступил проповедник с речью. Он сначала прочитал молитву, чтобы Бог благословил его слово, сделал его плодотворным, как плодотворен весенний дождь для посевов, росой для жаждущих истины и обоюдоострым мечом для закоснелых сердец. Молитва была продолжительна и состояла в перечне всевозможных прошений, наподобие представленных. Чтение ее было раздельно и на каждое прошение народ хором отвечал – «аминь». Проповедник избрал своим текстом слова: любовь Божия подобна горам. При рассматривании гор у проповедника всегда являлась в голове мысль о подобии их любви Божией. Основания их так же пространны, как всеобъемлюща любовь Божия, и внутренность их так же глубока, как глубока любовь Божия. Они так же неизменны, как неизменна любовь Божия. Все в природе изменяется со временем, но горы стоят из века в век. Они, наконец, не требуют доказательства своего существования, как не требует доказательства любовь Божия. Слепец не видит их, но, взбираясь на них, он чувствует их присутствие; так всякий немощный чувствует на себе действие любви Божией. Импровизированный оратор продолжил в этом роде натягивать свои сравнения и, замечательно, они производили сильное впечатление на массу. По массе то и дело проносились отдельные восклицания – «аминь», «аллилуйя». Между тем на небе заблистали яркие звезды, красноречивее оратора поведуя о любви и славе Божией, и из темной утробы океана выплывал огненный шар луны. Когда бледно-серебристые лучи ее разлились по холмам и по скученной на поляне массе, то это было дивно восхитительное зрелище, которому еще больше прелести придал заключительный гимн, прославлявший величие Творца.


Скачать книгу "Жизнь за океаном" - Александр Лопухин бесплатно


100
10
Оцени книгу:
0 0
Комментарии
Минимальная длина комментария - 7 знаков.
Внимание