Жизнь за океаном

IV. Американцы в русской церкви

Американские посетители русского воскресного богослужения. – Их впечатления. – Общественное положение русского священника. –Потребность в ознакомлении с русскою церковью. – Важное значение церковного органа. – Заключение.

Открытие русской православной церкви в Нью-Йорке в 1870 году было для американцев новым и необычайным явлением. Столица Нового Света есть настоящая митрополия церквей. Тут на одной улице можно насчитать добрый десяток храмов – и все они разных исповеданий и сект. Но до того года среди них не было церкви, которая, как величавая царица, восседает на троне далекого и таинственного для американцев Востока. Издавна существующие у них дружественные отношения к русскому народу, как главному представителю православной церкви, пробуждали интерес и потребность в ближайшем ознакомлении с таинственною для их представления церковью дружественного народа. Когда поэтому далекая и дотоле недоступная церковь вдруг явилась среди американцев, то они с живейшим интересом отнеслись к ней, внимательно вникая в обряды и учение православной церкви. На американском материке, правда, существовала уже и прежде православная церковь и даже целая епархия – именно в «далеком западе» в Аляске и Сан-Франциско, но этот далекий запад, удаленный на семь тысяч верст от главного центра американской жизни, до самого последнего времени, когда были проведены железные дороги, был совершенно особыми миром, и существованье там православной церкви до сих пор не имеет почти ровно никакого значения в смысле ознакомления американцев с нашею церковью. Та церковь есть церковь для существующего уже там православного населения и для возжигания света истинной веры среди полудиких сынов далекого севера. Для американцев могла иметь значенье только церковь на восточном океанском прибрежии материка, и потому появление православной церкви в Нью-Йорке для них было такою новостью, как если бы православная церковь дотоле совсем не существовала на американском материке.

С самого открытия церкви в Нью-Йорке она сделалась предметом живейшего общественного интереса. Несмотря на ее скромную внешнюю обстановку, совершенно не соответствующую господствующим у американцев представлениям об ослепляющем блеске восточных церковных обрядов и церемоний, и вообще на незначительное положение среди величавых храмов других исповеданий, она сразу заняла видное положение в обществе и на первых порах не проходило ни одного воскресного богослужения, о котором бы газеты не давали самых подробных отчетов. Со временем, конечно, этот интерес, возбуждавшейся новизной предмета, немного ослабел, но и в настоящее время всякий более или менее выдающийся праздник в церкви привлекает газетных репортеров от лучших газет и массу американцев разных исповеданий и общин. За десять лет из случайных американских посетителей успело выделиться несколько лиц, которые теперь составляют регулярных посетителей воскресной службы. По великим годовым праздникам их приходит обыкновенно столько, что церковь не вмещает и половины всего количества. Запоздалые с сожалением возвращаются домой, а более счастливые вплотную наполняют церковь, хотя после обыкновенно и жалуются на неудобство такой тесноты. Для американцев, привыкших к комфортабельным сидениям в своих церквах, наш русский обычай допускать в церковь не по билетам и номерам, а свободно и по усердию приходящих, кажется верхом неудобства, и только самый живой интерес взглянуть на православное богослужение заставляет их игнорировать такое неудобство. Американцы ведут себя в церкви чрезвычайно благопристойно, внимательно следят за всеми малейшими подробностями богослужения и лица их вытягиваются в замечательную картину любопытства, когда, напр., отворяются царские врата, делается великий выход или даже просто переставляется с одного места на другое подсвечник. Самыми любопытными бывают газетные репортеры. Не понимая славянского языка, на котором обыкновенно совершается служба по великим праздникам, они все свое внимание сосредоточивают на внешней обстановке церкви и богослужения: описывают картины (иконы), знамена (хоругви), пересчитывают свечи и описывают их месторасположение, следят за распространением клубов курения и за способом самого произведения курения ладаном, рисуют внешность и приемы священника и певца и делают соображения относительно сходства или различая между православным богослужением и богослужением других церквей, определяют количество молящихся и их поведение и т. п. По окончании службы они набрасываются на священника или псаломщика с расспросами относительно внутренней стороны богослужения, расспрашивают о значении тех или других обрядов, о содержании молитв или песнопений и справляются о тексте читанного евангелия и апостола. На другой день, а часто и в тот же самый день в вечерних изданиях, в газетах появляются подробные отчеты, красноречиво составленные на основании наблюдений и расспросов, с курьезными заглавиями вроде: «Отец Биерринг и его русский алтарь», и с массой курьезов в самом содержании. Некоторые американские посетители церкви остаются на несколько времени и после богослужения и обращаются к священнику за объяснением наиболее поразивших их сторон или актов богослужения, а американская леди нередко просит поближе рассмотреть церковные одежды, их покрой и материал, из которого они сделаны.

Кроме простых американцев, в церковь нередко приходят представители разных американских церквей – пасторы и епископы. Иные приезжают издалека. Недавно, напр., был пастор из г. Чикаго, за полторы тысячи верст от Нью-Йорка. Как образованные богословы, они смотрят на церковь и богослужение не с простым любопытством, а с критикой, и в беседе со священником или псаломщиком входят в рассмотрение исторических и богословских основ православной церкви. Из этих бесед как с пасторами, так и простыми американцами можно было отчасти подметить общие черты в их отношении к богослужению православной церкви. Американцы вообще чрезвычайно любезны и наговорят вам массу комплиментов, прежде чем перейти к критическому выражению своих взглядов. Поэтому на первые вопросы касательно того, как понравилось им русское богослужение, они всегда отвечают, что оно им «очень и очень понравилось» и что они выносят «лучшее в мире впечатление». Их чрезвычайно интересует самая внешняя обстановка храма и они с любопытством расспрашивают о всех подробностях его, заручившись сначала уверением, что эта церковь представляет тип русского храма вообще. На наш храм они смотрят как на замечательный археологический памятник, сохранившейся от золотых веков христианства. Переходя затем к самому богослужению, они также не могут не признать его древности, но тут они смотрят уже более с практической точки зрения и считают его несколько устарелым для нашего времени. Они не могут понять, зачем в нашем богослужении делается столько повторений одних и тех же молений («паки и паки миром Господу помолимся»). По их мнению, это большой анахронизм для нашего времени. Вместо этих повторяющихся молений гораздо лучше было бы, по их умствованию, ввести в богослужение по возможности больше нравственных уроков из священного Писания или в форме проповедования. Богослужение у американцев сокращено до последней степени и состоит всего из нескольких гимнов и главным образом из проповеди. Отсутствие проповеди при нашем богослужении более всего удивляет их, так как у них вся слава церкви основывается, на проповедничестве. Свои отчеты в газетах репортеры, обыкновенно заключают словами, что «проповеди, согласно восточному обычаю, при богослужении не было», а когда она бывает, то делают из нее большие выдержки. Отсутствие музыки в церкви также, по их мнению, многое отнимает у русского богослужения в сравнении с западными. Они не могут понять, почему наша церковь ригористически относится к музыке, когда музыка, по извещению св. Писания, существует даже на небе и трубные гласы архангелов немолчно славословят Творца. В этом отношении американцы действительно больше подходят к архангелам: в музыкальной программе их богослужений сплошь и рядом значится «трубный глас» в виде какого-нибудь соло на корнете. Такие замечания о недостатке музыки в нашей церкви скорее вызываются, впрочем, бедностью вокальных сил в богослужении собственно нью-йоркской церкви. Небольшой хор вполне устранил бы это замечание, как можно судить по отзыву петербургского корреспондента «Геральда» о церковном пении в больших соборах нашей столицы. По его мнению, «трудно представить что-нибудь лучше русского церковного пения хором из мужских и детских голосов». В Америке детские голоса обыкновенно заменяются женскими, и потому это замечание особенно интересно с известной стороны. Несмотря, однако же, на убожество русского пения здесь, американцы интересуются им, удивляются своеобразию мелодий и нередко просят посмотреть самые ноты. В одно из воскресных богослужений нашу церковь посетил епископ Юнг из Флориды, со своей супругой, и подробно рассматривал ноты, употребляющиеся при богослужении. Некоторыми мелодиями он так заинтересовался, что попросил псаломщика выписать для него из России несколько подобных музыкальных церковных произведений. Епископ много путешествовал на востоке, был в Петербурге и в Москве, и с живым интересом передавал свои впечатления. Он состоял членом комиссии, которую американская епископальная церковь отправляла в 60-х годах на восток для исследования вопроса о началах соединения церквей. Из других епископов более других посещал нашу церковь епископ Квинтард из Теннеси. Он особенно интересуется каноническим правом нашей церкви и однажды в затруднительном случае в своей епископской практике обращался к о. Николаю Биеррингу с вопросом о том, как подобные случаи разрешаются в русской православной церкви. Вообще приятно видеть, как американцы интересуются нашею церковью, но еще приятнее слышать, как они, обобщая свои наблюдения, в конце концов заключают, что во всяком случае они выносят «лучшее в мире впечатление».

Одну из интересных сторон церковно-религиозной жизни американцев составляет общественное положение у них священника. Священник у них составляет, можно сказать, душу общества. Без него не обходится ни одно более или менее значительное собрание, и он в тоже время первый друг всякого дома в своем приходе. Благодаря высокому уровню образования и сильным ораторским талантам, пасторы играют важную роль и в политической жизни страны, и на всяком политическом митинге среди ораторов всегда выступает несколько «божественных докторов», как официально величаются пасторы с высшею ученою богословскою степенью. Вследствие такого порядка вещей у американцев составился взгляд на священника как на важного общественного деятеля и помимо церкви, человека с большими связями и влиянием, так что к нему скорее всего прибегают за «протекцией» в случае каких-либо затруднений или нужд Чем влиятельнее священник в этом отношении, тем выше ценится его церковь. Настоятель русской церкви занимает очень выгодное с этой стороны положение. Он состоит членом весьма многих обществ и благотворительных, и литературных, и ученых, и политических, и благодаря этому имеет обширное знакомство как в городе, так и за его пределами. Из ученых обществ он, напр., состоит почетным членом известного «географического общества». Американцы страстные любители клубов и их рассыпано по городу бесчисленное множество, с разными названиями и целями, и каждый клуб имеет у себя священника, который произносит при собраниях речи и читает молитву пред торжественными, месячными или годичными, обедами членов клуба. Молитва американцами считается необходимою даже и пред общественными обедами, в клубах. У нас, как известно, музыка давно вытеснила молитву в таких случаях. О. Николай Биерринг занимает такое положение в одном из богатейших клубов города, именно в «клубе св. Николая», что дало ему возможность войти в ближайшие отношения с такими первостепенными государственными лицами, как, напр., бывший демократический кандидат на президентство генерал Генкок, с которым у него поддерживается семейное знакомство. Небезынтересно здесь, кстати, отметить одну черту, напоминающую известное изречение: Amicus Plato, sed magis amica veritas. О. Николай Биерринг, как американский гражданин, по своим политическим убеждениям издавна был республиканец, т. е. сторонник республиканской партии. Теперь избрание демократами на президентство его семейного друга естественно должно было бы перетянуть его на демократическую сторону, но он остался верен своей партии и подает свой голос за республиканского кандидата, заявляя, что в этом случае он предпочитает начала партии интересам личных отношений. Зато тем большим почетом он пользуется у республиканцев. При недавнем приеме в Нью-Йорке бывшего президента знаменитого генерала Гранта предводитель республиканской партии сделал ему личное приглашение участвовать в торжестве. Такое общественное положение русского священника чрезвычайно важно для здешнего русского населения. При его протекции всякий русский может найти для себя более или менее приличное положение, если только этому не препятствуют способности, образование и «убеждения» просителя. К несчастью, большинство здешних более или менее образованных русских с «радикальным» настроением, а рекомендовать таких господ доверию американцев значит терять собственное доверие. Нигде, наверное, люди с «радикальным» настроением не пользуются большим презрением, чем в этой свободной стране. Для других русских он оказывает важные услуги. Различные общества часто приглашают русского священника в качестве гостя на свои торжественные собрания, где присутствуют представители науки, литературы, искусства, и тут иногда не обходится без курьезов. Таково, напр., было собрание в клубе «Аркадия», где присутствовали поэты, философы, политики и, между прочим, приглашен был русский священник. На собрании по обыкновению говорились бесконечные речи –неизбежная принадлежность всякого американского собрания. Между ораторами особенно отличились поэт Джоакин Миллер и о. Николай Биерринг. Газетный отчет так передает об этом: «Следующим оратором вызываем был поэт Джоакин Миллер, но он ответил на вызов, что он порешил на этот раз не говорить никакого спича и спокойно сел опять на свое кресло. Этот довольно известный американский поэт производит странное впечатление. Он выглядит точно русский мужик. Он ест много, пьет много и молча работает зубами в продолжение всего обеда. Следующим оратором был русский священник, который восхвалял американскую конституцию и заявлял, что если и есть некоторые недостатки в правлении, то в этом виноват сам народ, который должен бы быть более осторожным в избрании людей, которым он вверяет власть. Очень любопытно было наблюдать внешность двух vis-a-vis, популярного американского поэта и скромного русского священника. Американский поэт походил на русского прасола, собравшегося на нижегородскую ярмарку, между тем как русский священник имел вид очень приличного американского фермера». Очень легко догадаться, кому из соприкосновенных лиц больше понравился этот отчет.