Жизнь за океаном

При всех этих церемониях мертвая тишина царила кругом, тысячи масонских лиц как бы окаменели в благоговейной настроенности, и только одно солнце улыбалось на небе и легкий ветерок шаловливо играл с перьями и лентами масонских мундиров.

Достопокланяемый затем воздал должную честь великому архитектору за удачное заложение фундамента; после него выступили великий маршал великой ложи и во имя великого мастера масонов нью-йоркского штата окончательно провозгласил, что краеугольный камень египетского обелиска, известного под именем иглы Клеопатры, должным образом положен. Такое провозглашение он сделал на все четыре страны света – юг и север, восток и запад, и на каждое провозглашение та сторона четырехугольника, образуемого масонскими колоннами, по направлению к которой направлялось провозглашение, по три раза хлопала ладонями. В знак окончательного утверждения дела. В заключение всего достопокланяемый великий мастер обратился к масонам с длинною речью, в которой рассматривал значение Египта в истории человечества, причем выказал массу знаний – литературных, научных, археологических, строительных, астрономических, и доказывал что все современные науки имеют свою колыбель на берегах Нила. Там же, по его мнению, имеет свою колыбель и масонство, хотя то масонство, конечно, много отличалось от современного, в которое привзошло много новых элементов, выработанных новейшей цивилизацией. Начертав историю обелиска, достопокланяемый заключил: «Древний каменщик созидал не для одного века, а для вечности. Так, братья, должно быть и с нами. Давайте же трудиться верно в настоящем, ожидая награды, обещанной тому, кто исполняет весь свой долг, и прошедшее, настоящее и будущее всякого и каждого удостоит его приветствием: хорошо сделал, добрый и верный раб»! Масоны восторженными кликами одобряли речь, а великий капеллан вознес благодарственную молитву ко Всемогущему за этот славный день, который навеки связал Египет, землю прошедшего, с Америкой, землей будущего, и просил, чтобы союз штатов существовал во веки. «Аминь, да будет так»! – грянули десять тысяч голосов, и эхо нисколько раз повторило масонский клик в гротах парка. Раздалась команда, масонские колонны заколыхались, разбились на отряды и под звуки марша двинулись в обратный путь. А солнце уже скрылось за береговыми высотами Гудсона, и масонам улыбались только яркие звезды, блиставшие на тёмно-голубом небе.

Масонское общество чрезвычайно обширно и многочисленно в Америке. Отдельные ложи его раскинуты по всем Соединенным Штатам. Членов своих оно считает сотнями тысяч и в одном нью-йоркском штате их числится более 100.000. Оно ведет усиленную пропаганду и при всяком удобном случае заявляет о себе громкими и блестящими демонстрациями. Три раза в году обыкновенно бывает генеральный совет масонов в каком-нибудь из главнейших городов страны и каждый раз такое событие ознаменовывается торжественными парадами. Погребение всякого масона совершается с генеральскими почестями, с музыкой и парадным шествием рыцарей. Как общество, масонский орден пользуется большим общественным уважением, и без преувеличения можно сказать, что к нему принадлежат все высшие, богатые и образованные классы американского общества. По своей сущности масонский орден есть религиозно-благотворительное общество, без всякой политической примеси. По крайней мере с политической стороны он нисколько не заявляет о себе даже во время президентских выборов, когда политические страсти всего народа бывают распалены до невозможности. Благотворительность его, впрочем, ограничивается только своими собственными членами, и с этой стороны каждый член масонского братства может считать себя обеспеченным от нужды и бедствий, где бы он ни находился. Каждый масон имеет значок, который только стоит ему показать в масонской ложе, чтобы его призрели в болезни, дали денег в нужде, защитили на суде и т. д.

В религиозном отношении касательно масонского общества существуют неясные представления. Несомненно, однако же то, что к нему принадлежат весьма многие пасторы американских церквей, считающие, очевидно, совместимым свое представительство в христианской церкви с членством масонского общества. Есть однако же и противники такого порядка вещей. В этом отношении небезынтересны рассуждения, происходившие на одном заседании генерального синода реформатских церквей. От некоторых общин было прислано в синод заявление с выражением решительного отвержения всяких связывающих себя клятвою обществ как антиреспубликанских, противохристианских и противореформатских. «Мы, священники и старшины, – говорилось в заявлении, – не позволяем масонам быть членами в наших церквах. Мы запрещаем им участвовать с нами в совершении таинства евхаристии. Но когда мы присутствуем на частных или общих синодах, нам приходится иногда слушать проповедь и принимать причастие из рук их, кого мы отлучаем, что поставляет нас в неловкое положение и оскорбляет нашу совесть». Из этого заявления видно, что, между тем как одни реформаторские священники отлучают масонов от церкви, другие состоят членами масонского общества. Когда вопрос предложен был на обсуждение синода, то тут высказалась та же разность во взглядах на масонство. Так, достопочтенный Винтер напал на масонство с жестокой критикой. Он изобразил «унизительные церемонии при поступлении в ложи» и доказывал, что эти церемонии противохристианские, так как они учат, что брат масон, прошедший масонскую школу, живущий для масонства и получающий масонское новое рождение, – тем самым обеспечивает за собою право на царство небесное. Затем он говорил о клятвах разных степеней и доказывал, что в них масоны клянутся защищать убийц и преступников от закона, если таковым окажется брат масон. Ни один масон, по его мнению, не может быть верным самому себе, своему семейству, своей церкви или своему Богу. Для человека-де невозможно быть в одно и тоже время добрым масоном и добрым христианином. Ему отвечал «божественный доктор» Портер в не менее жестоких выражениях. Он сказал, что он сам «царственный архимасон» и в тоже время служитель Господа Иисуса Христа, и отрицал, чтобы масонство препятствовало кому-нибудь быть добрым христианином. «Я перед Богом желаю, – говорил он, – чтобы христианская церковь достаточно умела действовать по образу масонских лож, и тогда она будет больше делать добра. Вы никогда не найдете вдов и сирот масонов в богадельнях». После него поднялся достопочтенный Лепельтак – и опять набросился на масонство. Масонские молитвы, обряды и учения, по мнению этого оратора, противны идее единого и истинного Бога. Масонство-де издевается над словом Божиим и способствует неверию. Он стал было рассказывать, как у масонов изображается Моисей пред пылающей купиной и как кандидат на третью степень посвящается в полунагом состоянии, – но приверженцы масонства не дали ему договорить. Один из них сердито прервал Лепельтака вопросом, знает ли он то, о чем говорит, по собственному опыту, или слышал от какого-нибудь масонского отступника, а другой подпрыгнул с своего места и закричал: «Каждое слово, сказанное собратом о масонских обрядах, ложно, каждое слово – ложь»! Произошло страшное смятение, все кричали, и никто не слушал, звонок безнадежно и жалобно дребезжал в руке председателя. Силы борющихся сторон оказались равными и потому смятение прекратилось только тогда, когда все утомились от бесплодной борьбы. Без решения однако же нельзя было оставить дела и синод выработал следующее определение; которое могло быть принято обеими спорящими сторонами: «Синод на основании имеющихся в его распоряжении сведений и данных не может дать своего официального решения ни за, ни против масонства и других связывающих себя клятвою тайных обществ. Считая священным и неотъемлемым право всех своих священников и членов на личное убеждение совести и свободу слова, с подчинением только Христу и Его церкви, синод однако же объявляет сим, что ни один член или священник реформатской церкви в Америке не должен иметь ничего общего с таким обществом, тайным или открытым, принципы и деятельность которого противны христианству или противны вере и деятельности церкви, к которой мы принадлежим».

Определение это, разумеется, не решило спорного вопроса, но благодаря своей неопределенности оно удовлетворило обе стороны. Только что пред тем распаленные противники, теперь любезно разговаривали между собой и в знак мира закуривали друг у друга сигары.

Родные отголоски