Жизнь за океаном

Республиканская конвенция в Чикаго навсегда останется памятным событием в истории американского народа. Она ясно обнаружила такие стороны в политической жизни его, которые дотоле не замечались. С внешней стороны она обращала на себя внимание уже тем, что самым сильным кандидатом на ней выступал генерал Грант, выбор которого на «третий срок» просто выводил из себя добрую половину республиканской партии, видевшую в этом вопиющее нарушение и оскорбление республиканских традиций, явный цезаризм и узурпаторство. Вследствие этого борьба между приверженцами и противниками Гранта ожидалась ожесточенная и для наблюдения за перипетиями ее собралось в Чикаго более 100.000 человек. И без того многолюдный, город в первых числах июня представлял целое море людей, и тем более бурное, что в каждом горячилась и кипела политическая кровь. Партии производили здесь до начала заседаний последние бумы за своих кандидатов, устраивали по городу шумные процессии с знаменами и музыкой, а ловкие комиссионеры с недвусмысленною любезностью встречали депутатов на станциях железных дорог и предлагали даровые помещения в отелях, – разумеется на счет известных незнакомцев.

Каждый штат посылал на национальную республиканскую конвенцию своих депутатов под предводительством искусных политиканов. Всех депутатов было 756, из них для избрания необходимо 379. Кандидатов явилось несколько, но главных было трое: генерал Грант, имевший за собою самую сильную партию; сенатор Блэн, искусный политик, и государственный секретарь Шерман, открыто употреблявший свой важный финансовый пост в пользу своей кандидатуры. Было еще несколько кандидатов, но совершенно незначительных, поддерживавшихся только своими отдельными штатами. Центр борьбы должен был находиться между тремя главными кандидатами. И борьба началась. Самую сильную партию представляли грантовцы, но однако же в рядах их не все одинаково были преданы Гранту, и многие из них склонны были предпочесть золотого тельца самому доблестному генералу. Противники, конечно, смекнули это и открыли настоящий аукцион. Цветные депутаты, которые вообще стоят за Гранта, как за своего освободителя от рабства, оказались самыми податливыми и многие из них пошли по такой цене, по которой они не продавались во время рабства. По отношению к другим, менее продажным депутатам спорящие стороны употребляли другие средства; агитация в зале собрания, вмещавшем более десяти тысяч народа, часто доходила до такой степени, что все собрание казалось охваченным магией безумства и крика, и трудно было думать, что кто-нибудь из депутатов остается не глухим и не с надорванными легкими. Приступать прямо к баллотировке каждая пария опасалась, и потому целых шесть дней они занимались предварительной борьбой, вырывая друг у друга голоса.

Наконец началась подача голосов и результатом ее явилась следующая табличка:

Грант получил … 304

Блэн « … 284

Шерман » … 96

Вашборн получил . . 32

Эдмундс « . . 40

Виндом » . 10

Результат этот показал, что Грант за себя имел все-таки большинство голосов, но, однако же не такое, которое могло доставить бесспорную победу. Приверженцы других кандидатов были все против «третьего срока», и потому в случае соединения сил на каком-нибудь одном кандидате они легко могли побить грантовцев. Но, как бы то ни было, первая подача никому не дала необходимого для избранья числа голосов – 379. Поэтому приступлено было ко второму голосованию. Результат оказался тот же самый. Партии во время предварительной ожесточенной борьбы так перетасовались, что лучшей перетасовки депутатов и ожидать было нельзя. Во время второго голосования произошли лишь весьма незначительные перемены в распределении голосов и, между прочим, один голос подан был за генерала Гарфильда, о котором при первой подаче и помину не было. На этот голос никто не обратил внимания, но ему суждено было стать роковым для конвенции. Так как необходимого для выбора количества голосов опять не было, то приступлено было к третьему голосованию – и опять с тем же результатом. И так прошел целый день, было сделано двадцать голосований, и двадцатое в общем нисколько не разнилось в распределении голосов от первого. Пот градом лил с депутатов и тысячей зрителей, скученных в душной зале; многие из них готовы были голосовать за первого попавшегося кандидата, чтобы только поскорее покончить с этими делом; но другие заявляли, что они готовы вотировать целое лето, лишь бы удержать поле битвы за своим кандидатом. Заседание закончилось в 11 часов ночи, партии разошлись с чувством досады и неопределенности; только у грантовцев некоторые черты на лице повеселели: двадцатая подача дала Гранту 308 голосов, на 4 больше против первой. Гарфильд со своим одним голосом то появлялся, то опять исчезал.

Ввиду непоколебимой стойкости приверженцев крупных кандидатов естественнее всего ожидать, что победа останется за кем-либо из них, так как приверженцы мелких кандидатов неизбежно должны подать свой голос за того или другого из крупных На самом же деле политическая тактика, опирающаяся на распаленность страстей, выработала для подобных случаев совсем иной исход. Президент в Соединенных Штатах в государственном отношении обладает весьма незначительными правами, он просто олицетворяет только исполнительную власть по отношению к определениям конгресса. Но он имеет весьма большое значение в административном отношении; в его непосредственном заведывании находится обширная область государственной администрации, с целой армией должностных лиц или чиновников. В этой связи чиновников с президентом заключается вся тайна и ожесточенной борьбы за кандидатов, и доблестной стойкости их приверженцев. Практика выработала такую форму избрания депутатов на конвенцию, что в число их в большинстве попадают или чиновники, или еще только чающие хороших местечек. Вот они-то и шумят на конвенции, всячески стараясь отстоять своего кандидата – в полной уверенности, что усердие их будет награждено по заслугам в случае удачи. Это чиновническое отношение к президентским выборам получило в настоящее время страшное развитие и угрожает серьезною опасностью стране, внося порчу и растление в республиканское правление государства. Им же объясняется и тот неожиданный исход, которым конвенции все чаще начинают озадачивать страну. Партии борются до последней крайности, но когда видят, наконец, невозможность отстоять своего кандидата, обеспечить за ним необходимое количество голосов, то переносят свои голоса не на сторону сильнейшего кандидата, чтобы дать ему превосходство, – нет, а на какого-нибудь самого незначительного кандидата, который прежде и в расчет не брался. Единственное соображение, которым руководятся при этом, состоит в том, что отдать свои голоса в пользу сильнейшего кандидата, значит только добровольно уступить все должности с их жирным жалованьем его приверженцам, не оставляя для себя ничего. При усилении же незначительного кандидата все-таки остается, в случае его избрания, надежда, что он, не имея специальных клевретов, будет распределять должности беспристрастно, поровну для всех партий. Ясно, что вместо видных и популярных кандидатов из конвенций при таком состоянии вещей только и могут выходить «темные кони» (dark horse), как называются эти неожиданно выскакивающие кандидаты.

Двадцать голосований 7-го июня не решили дела. На следующий день с новыми надеждами и страхами заведена была вновь скучная машина подачи голосов. Партии стояли как каменные столпы. Одно за другим голосования давали одни и те же результаты. Тридцать третье голосование было почти тождественно со вчерашним первым. Казалось, и конца этой Сизифовой работе не будет. Но терпение участников ее, наконец, лопнуло. При тридцать четвертой подаче голосов маленькие партии подались и наклонились в пользу «темного коня». Гарфильд вместо обычного одного голоса получил вдруг 17. Это сразу должно было произвести деморализацию в конвенции, но она нашла противовес в том, что и Грант в тоже время выиграл еще несколько голосов и получил 312. Тридцать пятая подача, однако же, совершенно смешала ряды приверженцев крупных кандидатов. Гарфильд получил в этот раз уже 50 голосов, и судьба конвенции была решена. Все сразу увидели, где центр тяжести, и тридцать шестая подача голосов была последнею. Она с избытком наделила голосами «темного коня». Вот какую таблицу представила эта последняя подача:

Гарфильд………………. …399 Блэн……………………… 42

Грант 306 Шерман 3

Самое сильное поражение потерпели хитрый сенатор Блэн и честолюбивый секретарь Шерман. Грантовская колонна осталась непоколебимою и с честью вышла из этой адской борьбы. Сам Грант первое известие о результате конвенции получил на телеграфной станции. Получив эту неутешительную табличку, знаменитый генерал пристально посмотрел на нее, кивнул головой и, сказав: all right (ну, ладно), отправился домой. Все эти три кандидата сразу же сошли с политической сцены долой, а на их место величаво выступила фигура бывшего канального лямщика, он стал предводителем республиканской половины народа. Очевидно, он выдвинут был неожиданно и вышел из конклава республиканцев как «темный конь»; но и такой выбор его совпал с политическим смыслом народа, и в самый день избрания Гарфильда многие видели, как над скромным домиком теперешнего президента царственно парил и кружился орел.