Жизнь за океаном

I. Открытие кампании

От лямки до президентства. – Частные кандидаты. – Президентский бум. – Американская Пифия. – Конвенции республиканской партии в Чикаго. – Отчаянная борьба и поражение Гранта. – «Темный конь» и парящий орел.

Лет тридцать тому назад на одном из каналов, составляющих их водную систему в окрестности великих озер, среди пестрой массы рабочих, занятых сплавкой и проводом судов, можно было видеть небольшого пятнадцатилетнего мальчика, который работал на лямке в качестве погонщика лошадей. Мальчик отличался умным, открытым и энергичным лицом, и был любимцем взрослых рабочих. Труд его был не легок, но он с бодростью отдавался ему каждый день, и был бесконечно счастлив, когда по окончании недели получал обычную плату в несколько долларов. Прошли с того времени десятки лет и многие из взрослых рабочих теперь уже старики, но до сих пор работают на канале, как тридцать лет тому назад. А что сталось с маленьким лямщиком? О, он много пережил перемен за это время и в прошлом году всенародно был избран президентом в величайшей республике мира. Но одинаково ли он счастлив и теперь, как тогда на канале? – Об этом можно узнать только от самого президента Гарфильда, который благодаря президентству теперь бессильно борется со смертью...

Политическое движение, которое, к счастью или несчастью, возвысило канального лямщика на президентство, называется президентской кампанией, и очерк ее может служить небезынтересной характеристикой политических нравов наших заатлантических друзей. Первые признаки ее обнаружились с начала президентского года. Каждая из главных политических партий (а их две – республиканская и демократическая) должна была выставить своего кандидата для всенародного избрания. Партии, в свою очередь, делятся на разные фракции, и вот первая борьба началась между фракциями. Каждая из них, в соответствии своим частным интересам, старалась выставить своего кандидата, как наилучшего представителя своих интересов. Борьба между этими частными кандидатами представляет живую картинку. Политиканы прибегают ко всевозможным средствам, чтобы только возвысить и популяризировать своего кандидата и унизить противника. Они производят открытые шумные демонстрации и тайные собрания; ведут открытую и подпольную агитацию; издают памфлеты и дифирамбы; ставят кандидата на театральную сцену с выставлением пороков чужих и добродетелей своего кандидата. На лавочных вывесках вы можете то и дело видеть кандидатов, фигурирующих в том или другом положении, смотря по политическим воззрениям хозяина; на спекуляторских объявлениях, театральных афишах и оберточной бумаге встретите приглашение вотировать за этого, а не другого кандидата. Одним словом, куда вы ни повернетесь, везде и во всем встретитесь с кандидатами. Самую главную роль в агитации, однако же, играют шумные демонстрации. Человек вообще, а американец в особенности устроен так, что он больше всего обращает внимание на то, где больше шуму и грому, – там, дескать, больше силы. Пользуясь этою слабою стороною, партии действительно «шумят», производя так называемый «boom». В газетах то и дело можно было читать, что в таком-то штате идет «бум» такого-то кандидата, а в другом другого. Это характерное название шумной демонстрации в президентской кампании взято из торгового базарного мира. Иностранец, по прибыли, напр., в Нью-Йорк, в первые же дни встретится с бумом. Придя в один из первых дней своего пребывания здесь в столовую на обычный завтрак, я поражен был страшным криком, который в несколько голосов разносился по обыкновению тихой улице. Я бросился к окну и увидел человек пять-шесть, которые, как бешеные, бегали по улице, перебегая от одного подъезда к другому и с одного тротуара на другой, и отчаянно кричали какие-то непонятные слова.

– Что это, что это такое? – почти с испугом спросил я своих компаньонов; но те, привыкшие к этому явлению, только засмеялись над моим недоумением и не объяснили, в чем дело. Тогда я обратился к хозяйке, американской старожилке, прося у нее разъяснения; но и она ответила мне неопределенно, что это безумные люди кричат.

– Как безумные? Что же они кричат? Какие слова они кричат? –с нетерпением и досадой допытывался я.

– Мы знаем, что они кричат, а что они кричат, ни один человек в мире не знает, – ответила наконец американская старожилка.

Видя мое серьезное недоумение, мои компаньоны американцы объяснили мне, что эти люди просто производят «бум» или шум. Кто заинтересуется их криком и спросит в чем дело, они скажут, что в таком-то устричном дворце получены самые свежие в мире устрицы, или что в такой-то театр ангажированы три величайшие светила мира в женских юбках, причем сунут и карточку. Точно такой же бум производят и партии за своих кандидатов.

Самый грандиозный бум в республиканской парии, о которой теперь только и будет речь, производился приверженцами генерала Гранта. Агитация за него началась с самого вступления его на американскую почву после кругосветного путешествия. Встречать его собралось до 80 тысяч человек. Затем начался ряд блистательных демонстраций, устраивавшихся во всех городах, куда приезжал генерал. Грантовский бум гремел по всей стране и ясно давал знать если не о силе, то о выработанности политической тактики в рядах друзей генерала. Большая газета «Times», вторая по своей влиятельности в Америке, явилась выразительницею грантизма, как стало называться грантовское движение, которое в скором времени грозило заглушить все другие движения в республиканской партии. Причина такого успеха грантизма объясняется как влиятельностью его друзей, так и особенно политическим и общественным состоянием страны. В последнее время в политической и общественной жизни наших заатлантических друзей стали обнаруживаться такие симптомы, которые внушают опасение друзьям республики. В правительственных сферах в ужасающих размерах развивается чиновничество с искательством должностей и взяточничеством, а в экономической быстро подготовляются опасные условия для столкновения труда и капитала. Вследствие всего этого, люди, для которых дороги интересы республики, не видя другого исхода от угрожающих опасностей, начинают терять веру в здравый общественный смысл и спасение видят только в таком «сильном человеке», который бы сумел и смог подавить опасные симптомы. Взоры их остановились на генерале Гранте, который во время войны заявил о себе как об энергичном бойце за единство союза, а в продолжение двухсрочного президентства – как об энергичном правителе.

Но как везде, так и в политике – что одному здорово, то другому смерть. То, что грантовцы считали спасением республики, противники их провозгласили величайшим бедствием, неминуемо влекущим за собою гибель республики. Когда более или менее выяснились взгляды грантовцев, то противники их усмотрели в них ни более ни менее как узурпаторские стремления, направленные к великому политическому перевороту, вроде того, каким в свое время удивил мир покойный Наполеон III. Мысль эта, как молния, пронеслась по стране и нашла выражение даже в «Herald’е», самой большой и распространенной американской газете. Газета поместила ряд статей, где серьезно громила и генерала, и его партию за цезаризм, которым они угрожают стране. Что особенно смущало политиканов антигрантовского лагеря, так это то, что Грант добивается президентства на «третий срок», чего не было за все существование республики и опасаться, чего завещал великий освободитель страны Вашингтон, сам отказавшийся от президентства на третий срок. Если генерал Грант теперь добивается президентства на третий срок – вопреки республиканским преданиям страны и завещанию освободителя ее и учредителя республики, то ясно, что за этим кроется узурпация, цезаризм, – аргументировали антигрантовцы. Таким образом, грантовская партия встретилась с серьезным противником, опиравшимся на живое республиканское чувство народа и действовавшим во имя этого чувства. Печать стала против Гранта, юмористическая и сатирическая газеты изображали его не иначе, как в короне, и на сценах народных театров появились комические оперетки, изображавшие восшествие генерала Гранта на императорский престол под именем Улисса I. На колоссальном балу, на котором участвовало 15.000 народа, среди разгара танцев и удовольствий из боковой двери вдруг показался всадник с короной на голове, а за ним ринулась целая масса царедворцев со знаменами, трубами, литаврами и криками: «Да здравствует император». Физиономия всадника с удивительною точностью изображала генерала Гранта, а на знаменах красовались гербы с именем Улисса I. Эта шутка над грантовской партией имела большой успех и популярность.

Друзья американского императора однако же не унывали и с полною уверенностью отправились на республиканскую конвенцию в Чикаго.

В центральной части Нью-Йорка, где фешенебельный элемент начинает брать перевес над промышленным, под острым углом сходятся две главнейшие и богатейшие улицы города – Бродвей и Пятая Авеню, образуя тонкую стрелку, обращенную к тенистому скверу, любимому месту вечерних гуляний горожан. Стрелка командует всем обширным сквером, обыкновенно переполненными народом, и всем тем людным пространством, которое образуют соединившаяся улицы до самого их разделенья. Такое бойкое и видное место не могло остаться здесь без специального употребления. Один сметливый янки устроил над стрелкой нечто вроде волшебного фонаря, который посредством машины, увеличительных стекол и электрического света каждый вечер дает зрелище громадных картин, видных со всего сквера и прилегающего к нему пространства. Картины сменяются через пять-шесть минут, или вообще время, достаточное для прочтения текста на них. Текст же поучает вас, где вы можете кушать самые свежие в мире устрицы, достать самый дешевый и однако же самый изящный костюм, нанять самую комфортабельную в мире квартиру, жениться на красивейшей и однако же самой скромной в мире женщине и т. п. Одним словом, здесь вы видите преоригинальное применение волшебного фонаря к области спекуляторских объявлений. Картины только служат приманкой. Эта форма объявлений здесь пользуется большою популярностью, и счастливый изобретатель фонаря просто завален заказами и собирает большие барыши. Но он в то же время ярый политикан, и по временам его волшебный фонарь сообщает прежде всех важные политические бюллетени. Во время президентских выборов фонарь играет первостепенную роль и пред ним на сквере и на всех свободных местах собираются несметные массы народа, ожидая от фонаря важных известий. Такими массами политиканствующего люда запружен был сквер в первых числах июня 1880 года. В это время в г. Чикаго происходила конвенция республиканской партии для назначения республиканского кандидата на президентство, и в Нью-Йорке все с жадностью ловили доносившиеся оттуда известия. Когда 7-го числа фонарь стал показывать уже цифры, представлявшие счет голосов за того или другого кандидата, то смотря по тому или другому их наклону, площадь оглашалась то торжествующим ура, то злобным шипением, и толпа многих тысяч страстно препирающихся политиканов представляла интересное зрелище в темноте, под мерцанием лишь звезд на темном небе. Те из политиканов, которые почему-либо сами не могли явиться на площадь, подсылали мальчуганов, которые, как бесенята, шмыгали по толпам и, справившись с показанием американской пифии, стрелой мчались к своим таинственным подсылателям. Так волновались политиканы за тысячу миль от места самого события; что же происходило в самом Чикаго на конвенции – это трудно описать.