Жизнь за океаном

III. Страна, текущая молоком и медом

Сыновья и пасынки. – Торговый Вавилон. – Небывалое развитие торговли. – Отзывы торговых людей. – Земля – истинное богатство. – Урожай прошлого года. – Революция в агрокультуре. – Море пшеницы. – Финансы страны. – Бесконечные цифры. – Прилив и производство золота. – Царь Крез и янки. – Гениальный самопродавец. – Царица драмы.

Судьба не для всех одинаково родная мать. Для нее одни сыновья, другие пасынки. В последнее время она как будто нарочно решилась одною рукою немилосердно бичевать наше бедное отечество и другою щедро рассылать свои ласки для наших заатлантических друзей. Никогда еще быть может два друга не находились в столь различном состоянии, в каком теперь находятся эти друзья – русские и американцы. В то время, как родная земля изнывает под тяжестью всевозможных бед и невзгод и вопль безотрадного положения болью отзывается в русском сердце и за океаном, американцы утопают в богатстве и довольство широкою волной разливается по стране. Это вполне отражается на печати. Я с болью в сердце всегда брался за русскую газету. Это нескончаемый вопль земли, пораженной египетскими казнями. Напротив, американская газета, это – ликующий, самодовольный голос народа, живущего в стране, текущей молоком и медом. Цифровые данные русской газеты показывают количество собранного с полей жука и кузьки и миллионы рублей, просимые у правительства голодающими губерниями. Американские цифры содержат сотни миллионов бушелей собранной пшеницы и миллиарды долларов торгового оборота23.

Небо щедрою рукой рассыпало за последнее годы свои дары для наших заатлантических друзей, но в прошлом году оно оказалось для них даже щедрее, чем за все минувшие двадцать лет со времени гражданской войны. Урожай прошлого года считают беспримерным. Это под прямым углом отразилось на торговле страны, и торговая часть Нью-Йорка или так называемый Down-town представлял замечательное зрелище. Эта часть города и без того постоянно кипуча и суетлива, но в прошлом году там совершалась какая-то дикая оргия обезумевших от восторгов поклонников доллара. Массы суетливого народа высунув язык бегают по тротуарам; улицы загромождены до непроходимости чудовищными колымагами; народный гвалт, сливаясь с грохотом и скрипом торговых обозов, стоном стоит над городом; по берегам у пристаней нагромождены горы вывозных и ввозных товаров, а вся поверхность окружающих вод покрыта бесчисленным флотом торговых кораблей. Это живая картина древнего финикийского Тира или цветущего Карфагена, если только эти торговые исполины седой старины могут идти в какое-либо сравнение с теперешним Нью-Йорком. Представители богатейших торговых фирм задыхались от хлопот, и газетные репортеры не могли добиться от них более или менее определенных данных относительно состояния торговых оборотов.

– Не можете ли вы уделить мне десяти минут из вашего дорогого времени – сказать несколько слов касательно осенней торговли и общих видов на промышленность? – спросил репортер «Геральда» представителя одной богатой фирмы, поймав его в наиболее свободную минуту.

– Ах, пожалуйста! – замахал тот и руками и ногами. – Вам совсем не нужно десяти минут! Торговля – первый сорт! Никогда лучше не было! – и опять бросился к своему делу, оставив репортера, который только что было вынул свою записную книжку.

Такими же лаконизмами отделывались от назойливых репортеров и другие представители фирм, и коротко заявляли в один голос: «Мы теперь на вершине холма благосостояния и, по всей вероятности, долго останемся на нем и на будущее время. Только один из них в качестве отдыха уделил несколько минут на разговор с репортером и сделал несколько сообщений, небезынтересных для характеристики теперешнего положения страны.

– Наша торговля теперь находится в таком цветущем состоянии, до какого она на моей памяти никогда прежде не достигала, –самодовольно говорил почтенный янки, утирая пот со лба, ручьями лившийся на его седую бороду. – Это прежде всего, разумеется, зависит от урожая, которым небо благословило нас. Провидение особенно щедрою рукой рассыпало свои дары для юга и запада. Мне приходилось говорить с сотнями южан, и все они единогласно заявляли, что от хлопка они в нынешнем году реализируют больше денег, чем когда-либо прежде. Урожай на все громадный и цены удовлетворительны. В Луизияне сахарный тростник уродился в большом избытке, уже зреет, а цены наполовину выше прошлогодних Рис также превосходный, цены высоки и, наверное, останутся такими. Урожай на пшеницу в Техасе выше среднего, и сбор хлопка обещает дать около полутора миллиона тюков.

– От чего, по вашему мнению, зависит этот быстрый и небывало высокий прилив благосостояния в нашей стране – после еще недавнего ужасного кризиса?

– По моему мнению, это зависело от крутого поворота в промышленности нашей страны, произведенного этим самим кризисом. По окончании войны сотни тысяч незанятого люда в поисках за работой ринулись на север и наводнили северные города. Благодаря такому наплыву дешевых рук, а также высокому протекционному тарифу, наша мануфактурная промышленность сразу выросла до громадных размеров – но к ущербу наших земледельческих интересов, так что вскоре мы принуждены были покупать за границей наш собственный хлеб. Лишенная действительной основы, мануфактурная промышленность не могла долго процветать, и вот, действительно, в 1873 г. произошел этот ужасный крах. Когда разразился этот неизбежный кризис, и паника охватила весь промышленный мир, рынок был переполнен предметами мануфактурных произведений; покупателей не было, и цены рухнули в бездну. Заводы и фабрики вдруг остановились, рассчитывая рабочих, и каждый день к тысячам праздных рук прибавлялись новые и новые тысячи. Не находя больше заработка в промышленных городах, вся праздная рабочая сила тогда двинулась на далекий запад. Там весь этот рабочий люд взялся за плуг, и вот чрез несколько лет результатом этого было почти чудесное возрождение страны. Это сразу показало, в чем наше истинное богатство. Мы народ более земледельческий, чем промышленный. Урожай прошлого года был так велик, что почти невозможно было ожидать лучшего, и, однако же, по всем признакам нынешний превзошел его. Наше благосостояние уже начало заявлять о себе в увеличении ввоза, что для теперешнего времени необычайное явление. Наш вывоз также возрос. Монета льется к нам таким же широким потоком, каким Гудсон изливает свою воду в океан, – с улыбкой закончил свою речь самодовольный коммерсант.

Чтобы дать понятие о море пшеницы, произведенной в прошлом году Соединенными Штатами, достаточно привести один пример. Один штат Миннесота, который, впрочем, год от года возвышается до первенствующей пшеничной житницы государства, произвел в прошлом году по среднему расчёту около 40.000.000 бушелей пшеницы, а по сангвиническому расчёту горячих спекулянтов эта громадная цифра возвышается до 53.000.000 бушелей. В позапрошлом году этот штат произвел 31.000.000 бушелей, теперь на 10, если только не на 20 миллионов больше. Причина такой чудовищной прогрессии в производстве объясняется тем, что громадное пространство штата представляет собою еще ненаселенную девственную почву, и она каждый год занимается новыми поселенцами из европейских эмигрантов, год от году расширяющих площадь обрабатываемой земли. Так, в прошлом году под обработкой находилось земли на 200.805 акров более предыдущего. Всей государственной земли в прошлом году было куплено и заселено переселенцами 1.696.896 акров. А там к северо-западу от Миннесоты находятся еще неизмеримые пространства плодородной девственной земли. В нынешнем году сотни тысяч эмигрантов направляются туда, и чрез год пшеничное море разольется еще шире. К особенным удобствам этой земли относится то, что поселенцы не остаются в ней отделенными от остального мира непроходимыми дорогами. Железные дороги прокладываются в эту отдаленную глубь страны чуть не впереди эмиграции. В настоящее время в территорию Дакоты, лежащей к северо-западу от Миннесоты и представляющей девственную почву, способную к бесконечному развитию, идут уже шесть линий железных дорог, и все они, за исключением одной, построены в течение последних двух лет, а на несколько миль подвинуты вперед уже нынешним летом.

Такое бесконечное богатство плодородной земли грозит революцией в пшеничном производстве Америки и со временем произведет подавляющее влияние на хлебный рынок мира. Земля в этих новых территориях (к западу от верховьев реки Миссисипи) так плодородна и дешева, что не только занимается европейскими эмигрантами, но и туземными американскими фермерами, которые оставляют свои старые фермы и переселяются на новую землю, чтобы воспользоваться всеми выгодами ее дешевизны и плодородия. Это не значит, что старые фермы истощились, и обработка их уже не так выгодна, как прежде; нет , они по-прежнему дают хороший сбор хлеба; но при всем том они не могут идти в сравнение с новыми землями, дешевизна и плодородие которых угрожают роковой конкуренцией старым фермам. На новой земле один акр дает столько пшеницы, сколько четыре акра в старых восточных штатах. Благодаря неизмеримым пространствами земли, здесь начинается применение нового метода в обработке.

Мелкое фермерство уступает место крупному, кооперативному, со всеми преимуществами последнего в дешевизне, быстроте и совершенстве. Целые полки рабочих стройными рядами, наподобие атакующей армии, производят там полевые работы, и производимая таким способом пшеница самая дешевая в мире. Крупное фермерство практикуется на «далеком западе». Ясное представление о нем может дать описание одной из самых крупных ферм, обрабатываемых новым методом. Эта ферма имеет в себе 36.000 акров под плугом, из которых 24.000 засеяны пшеницей и 12.000 овсом. Это какое-то бесконечное море, переливающееся золотою волной. Когда пришло время жатвы, то на поле выступила как бы громадная артиллерия с многочисленной прислугой. Это были жатвенные машины – в количестве 125. Каждая жатвенная машина работает тремя лошадьми или мулами и управляется одним рабочим. Эта жатвенная артиллерия разделена на дивизии, и каждая дивизия находится под начальством особого суперинтенданта или офицера. Когда по команде артиллерия двинулась на эту беспримерную атаку, то лязг и звон машин какой-то волшебной мелодией раздался по безбрежному золотому морю, и для фермерского уха нет ничего сладостнее ее. Позади артиллерии остается уже голая земля. Рабочее наняты по контракту на сорок дней с платою по 1 доллару 75 центов в день, на хозяйском содержании. Обедают они в обширной столовой вместе с хозяйским семейством. По окончании жатвы производится очистка зерна посредством молотильных машин, и опять с тою же военной дисциплинарностью. Предполагаемый сбор на этой ферме равняется 18 бушелям пшеницы и 90 бушелям овса с каждого акра. Таким образом, пшеничное производство одной этой фермы восходит до 432.000 бушелей, для перевозки которых требуется 45 поездов, в 20 вагонов каждый.

Весь сбор пшеницы за прошлый год в Соединённых Штатах определяется в 455.000.000 бушелей. Небезынтересно сравнить его с производством прежних годов. В предыдущем году было собрано 422.122.000 бушелей, что составляет на 65 процентов более против 1870, на 143 процента против 1860 и более чем в четыре раза более производства 1850 года. Количество, оставляемое для туземного потребления, возросло от 100.931.000 бушелей в 1850 году до 169.000.000 в 1860, 224.000.000 в 1870 и 298.000.000 в 1879 году. Количество вывезенного хлеба поднялось от 792.768 бушелей в 1850 году до 4.155.000 в 1860, 37.000.000 в 1870 и 124.000.000 в 1879 году, причем вывоз запрошлого года почти вдвое превзошел вывоз 1878 года. Возрастание в вывозе относительно, хотя и не абсолютно, гораздо больше, чем в домашнем потреблении. Количество потребления на душу не возрастает особенно заметно. В 1850 году оно было в 4,35 бушеля на человека, в 1860 – 5,37, в 1870 – 5,81 и в 1879 году 6,03. При всем таком громадном количестве пшеницы, американцы в то же время производят еще в три раза больше кукурузы. При этом интересно, что они и потребляют последней в четыре раза больше, чем пшеницы, показывая тем, что они во вкусе расходятся со своими русскими друзьями и есть народ, в сущности, кукурузоядный, не в обиду будь сказано им.