Макбет

Акт пятый, сцена 3

Он слишком сильно сжимал её запястья; кожа казалась холодной и немного липкой, и Гермиона чувствовала учащённый пульс там, где их руки соприкасались. Было ли это её собственное сердцебиение или пульс Драко, она не знала.

— Кровь лили встарь, когда закон ещё не правил диким древним миром, — начал Драко, глядя ей прямо в глаза. Его голос звучал низко и глубоко — достаточно громкий, чтобы долетать до дальнего конца Большого зала, но не менее мрачный и пугающий.

Они дошли до середины сцены пира, сразу после первого появления духа недавно убитого Банко. Этот эпизод был у Гермионы одним из любимых — по крайней мере, до тех пор, пока состояние Драко не наложило на него тень мрачной иронии.

— И после продолжали совершать… — его пауза затянулась чуть дольше обычного, и Гермиона была единственной, кто заметил лёгкую дрожь в плечах. — …ужасные убийства, невыносимые для слуха. — Драко выпустил запястье Гермионы, чтобы коснуться её щеки с той стороны, которая была видна зрителям. Грейнджер размяла освобождённую руку, радуясь наличию банкетных столов, которые скрыли это действие. Ей бы не хотелось объяснять, почему Драко так крепко вцепился ей в запястье.

Он отступил от неё на шаг, выпуская вторую руку и качая головой.

— Но, бывало, расколют череп, человек умрёт — и тут всему конец. Теперь покойник, на теле чьём смертельных двадцать ран, встаёт из гроба, с места нас сгоняя… — Продолжая отступать, Драко подошёл к самому концу стола, обессилено падая на стул и зажимая рот ладонями, которые затем скользнули ниже, обхватывая шею. — И это страшнее самого убийства, — закончил он, не сводя глаз с Гермионы, голос его едва слышно дрожал, а каждое слово будто давалось с трудом.

Гермиона двинулась вперёд, склонившись рядом с ним.

— Без вас скучают гости, государь, — с особым выражением проговорила она.

Под прямыми углами от королевского стола, формируя букву «Т», располагались столы лордов. В день представления они будут уставлены едой, благодушно приготовленной домашними эльфами, но сейчас столы пустовали, за исключением кубков, которые требовались для тоста. Группа лордов, состоящая в основном из пятикурсников, которые не смогли получить роль со словами или произносили всего пару строк, расположилась по оба конца от королевского стола, изображая оживлённую беседу и бросая любопытные взгляды в сторону короля с королевой.

— Задумался, — произнёс Драко со вздохом, затем прикрыл глаза, словно собираясь с мыслями, и поднялся на ноги. Гермиона тоже выпрямилась и отступила, сражаясь с внезапно подступившим желанием чихнуть. Сцену возвели совсем недавно, и запах свежей краски настойчиво лез в нос.

— Друзья, не беспокойтесь, — начал Драко бодро и громогласно, улыбаясь лордам и перемещаясь к левому концу стола. Он небрежно отмахнулся от временного помутнения, продолжив: — Не удивляйтесь недугу моему. Он не опасен. Домашние мои давно к нему привыкли. Я выпью за здоровье всех гостей!

Жестом указав на жену, он добавил:

— Налейте мне вина. — И это был знак для Гермионы, чтобы натянуть на лицо самую гостеприимную улыбку и наполнить его бокал. На столе стоял графин с водой — в день постановки её должен был заменить фруктовый сок, смешанный до цвета красного вина — из него Гермиона наполнила кубок Драко. Тот принял его и высоко поднял над головой. — За процветание всего стола и за недостающего нам друга, за дорогого Банко! Как жаль… — Драко снова замолчал, улыбка на его губах померкла, но он быстро взял себя в руки. По крайней мере, должен был по сценарию. Гермиона заметила искру, блеснувшую в его глазах, пальцы, крепко сжимавшие кубок, совсем как до этого они сжимали её запястья. — Как жаль, что с нами нет его!

Лорды подняли свои кубки в ответ и заговорили вразнобой (режиссёры потратили несколько недель, чтобы отучить их говорить синхронно, что выглядело крайне неестественно):

— Здоровье ваше!

Они отпили из кубков, но ровно в ту секунду, когда Драко поднёс к губам воображаемое вино, на сцене вновь возник дух Банко, прозрачный и мерцающий. Он сел на единственный свободный стул, предназначавшийся Макбету, глумливо подняв призрачный кубок в сторону короля.

Драко на мгновение замер, а затем пронзительно воскликнул:

— Сгинь! — и запустил кубком в стул, разбрызгивая воду, которая замочила одежды ближайших лордов, охнувших от неожиданности. — Скройся с глаз моих! — голос Драко был чем-то средним между криком и мольбой. Он попятился к правой стене и продолжил уже с отчаянием: — В костях твоих нет мозга, кровь застыла…

Он не должен был останавливаться.

— Кровь застыла…

В роли леди Макбет Гермионе следовало смотреть на него со смесью волнения и плохо скрытого раздражения, но внутри всё похолодело.

— Кровь…

Она увидела, как Драко нервно сглотнул, как его глаза заволокло туманом, когда он уставился на насмешливого, ужасающего призрака, как наигранное удивление лордов в ответ на поведение Макбета превратилось в настоящую растерянность, и в этот момент у неё не осталось сомнений.

— Кровь твоя…

Его губы продолжили двигаться, но из горла не вырывалось ни звука.

— Драко? — это была Меган, в вопросе которой звучало вежливое недоумение. — Ты в порядке?

Он не ответил. Гермиона понимала, что должна что-то сделать.

— Драко? — позвала она и, не получив ответной реакции, пересекла сцену, останавливаясь рядом. Он даже не заметил, что она подошла, не отрывая глаз от видения. В любую секунду трещина в сознании Драко могла пойти глубже, заставив его сказать что-то изобличительное — что-то, что в лучшем случае вызовет подозрения и раскроет тайну, а в худшем…

— Драко! — снова позвала она и протянула руку, чтобы потрясти его за плечо. Он вздрогнул и моргнул, возвращаясь в реальность. Гермиона готова была упасть от облегчения, но им требовалось объяснение произошедшему. Быстро перебрав в голове варианты, она спросила: — Опять голова?

— Гермиона? — переспросил он, недоуменно моргнув. — Что?

Она остро ощущала взгляды всех присутствующих, направленные на них.

— У тебя снова началось головокружение? — повторила Гермиона, встречаясь с ним взглядом, стараясь, чтобы Драко понял, что она пыталась сделать, и подыграл ей. — Как в прошлый раз? От того оглушающего заклинания.

— Оглушающее… — Его взгляд на мгновение переместился в сторону, где как раз стоял любопытный лорд-пятикурсник, вытянувший шею, чтобы получше всё рассмотреть, затем в другую сторону — на режиссёров, стоявших на дальнем конце Большого зала, и в его глазах зажглась искра понимания. — А, да.

Драко поднёс ладонь к виску, словно у него болела голова; Гермиона всё ещё могла разглядеть остатки растерянности и ужаса в его глазах.

— Тебе нужно сходить к мадам Помфри? — обеспокоенно спросила Рут.

— Нет-нет, я в порядке, — заверил Драко с тёплой улыбкой. Гермиона видела, что она неискренняя — улыбка, использованная, чтобы убедить в своих словах, — но сомневалась, что кто-то ещё это заметил. Только не человек, незнакомый с ситуацией, только не тот, кто недостаточно хорошо знал Драко. — Это случалось пару раз раньше, но я в порядке.

Рут нахмурилась.

— Но если это происходит не в первый раз и ты не знаешь причину, тебе всё же стоит сходить к мадам Помфри. Или к кому-то, кто разберётся в ситуации, — настаивала она.

— В конце концов, — вступил Стэн с неизменной улыбкой, — нельзя, чтобы у тебя закружилась голова во время выступления, верно? А премьера уже через неделю.

— Схожу сразу после репетиции, обещаю, — заверил Драко.

Меган одобрительно кивнула.

— Отлично, тогда начнём сначала. Бэкстейдж, вы готовы?

Голова парня-семикурсника высунулась из-за кулис.

— Можешь называть меня просто Питер, — заметил он с ухмылкой. — И да, я готов.

— Не дай этому кубку никого ударить, пока он летит, — мрачно попросила Меган. — Хорошо, с самого начала.

Питер поднял кубок с того места, на которое тот приземлился — куда его направили несколько использованных заклинаний — и протянул Гермионе, которая стояла ближе остальных. Забирая кубок у Питера с вежливым «спасибо», она заметила, что её рука дрожит. Они оказались так близко к раскрытию тайны. Если бы режиссёры не поверили, что состояние Драко было лишь следствием неудачного заклинания, если бы Драко сказал что-то изобличающее, если бы он не смог так легко выйти из своего состояния. Им просто повезло.

Прилагая все усилия, чтобы не расплескать воду, Гермиона вновь наполнила кубок для Драко. Нельзя надеяться, что удача будет сопутствовать им постоянно. Не существовало никакой гарантии, что в следующий раз он не разоблачит себя. И это могло произойти где угодно: на уроке, за обедом, во время репетиции, в общей гостиной Слизерина, когда Гермионы не будет рядом, чтобы помочь. И если его тайну раскроют…

Гермиона передала Драко чашу, уставившись на дрожащую поверхность воды, пока не почувствовала, как его пальцы обхватили основание кубка, лёгким движением коснувшись её кожи, и Гермиона невольно задержала дыхание. Глаза Драко были ярко-серого цвета, наполненные тёмной болью, слишком привычной в этом взгляде — словно небо в ожидании бури.

— Спасибо, — произнёс он, принимая кубок, и Гермиона была единственной, кто знал, за что именно он её благодарил.

* * *

Гермиона скользнула большим пальцем вдоль края страницы, почти не обращая внимания, что на ней написано. Даже убаюкивающие чернила «Истории Хогвартса» не могли отвлечь её. Рон и Гарри справлялись с этой задачей лучше: они хотя бы могли вытащить Гермиону из задумчивости, если она выглядела уж слишком взволнованной, но парни ушли на тренировку больше часа назад, а Гермиона успела прочитать едва ли пять страниц книги, пока беспокойство за Драко не заняло её мысли без остатка.

Премьера постановки приближалась с угрожающей скоростью, а сразу после выступлений начинались рождественские каникулы, которые означали, что Драко вернётся домой к своему отцу. Гермиона изо всех сил пыталась помочь ему, но его почти-приступ во время репетиции доказал, что Драко становилось только хуже. До этого момента он всегда скрывал своё состояние на людях.

И что произойдёт, если он сорвётся прямо при отце? Даже в Хогвартсе, где Драко мог отвлечься на домашнюю работу и рассчитывать на помощь Гермионы, он не мог долго сохранять здравый смысл. Возможно, его хватит на день — о целой неделе даже речи не шло, при этом каникулы длились больше четырнадцати дней. В конце концов Драко сорвётся — это был лишь вопрос времени. И отец узнает о его безумии, узнает, что убийство маглов и маглорождённых сводит его с ума, узнает об участии самой Гермионы во всей этой истории, узнает, что его сын… испытывал чувства к маглорождённой девушке.

Как он поступит? Гермиона не была близко знакома с тонкостями семейных отношений между Драко и его отцом, но никак не могла представить, чтобы человек вроде Люциуса Малфоя принял новости с понимающей улыбкой и позволил Драко никого не убивать, если ему этого не хочется. В лучшем случае он попытается усилить убеждённость сына в том, что маглы — бесполезные недо-люди, страдания которых должны доставлять Драко удовольствие, тем самым разрушив любой прогресс, которого тот достиг в избавлении от предрассудков. А в худшем случае?