Макбет

Гермиона не хотела представлять, что Люциус Малфой мог сотворить в гневе.

Она не хотела отпускать Драко домой. Он должен был остаться здесь, в Хогвартсе, где она могла помочь ему избавиться от предубеждений и, возможно, объединиться со Снейпом и убедить Драко покинуть Волдеморта. Но Гермиона уже спросила, не хочет ли он остаться, и Драко отказался, хотя на его лице явственно читалась внутренняя борьба. Драко сказал, что он Малфой; он должен поступать так, как велит его отец, а Люциус желал, чтобы сын приехал домой. Для практики в Тёмных искусствах и прислуживания Тёмному Лорду, как подозревала Гермиона, но уточнять не стала.

Но ещё он был Драко, просто Драко, и Гермиона знала, что если позволит ему уехать домой, то будет жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.

Тем временем до конца семестра было рукой подать; оставалось меньше недели до постановки, а через день после премьеры студенты разъезжались по домам. Гермиона упала духом; за такой короткий срок она никак не могла убедить Драко остаться в школе. Она попытается, конечно, попытается — только это ей теперь и оставалось. Возможно, если она…

— Гермиона? Алло?

Внезапно раздавшийся голос выдернул её из задумчивости, и Гермиона подняла голову, встречаясь взглядом с Роном. Его лицо разрумянилось от полёта на метле, а в каждой руке он сжимал по бутылке сливочного пива. Рон смотрел на неё из-под сведённых бровей, но широко улыбнулся, когда Гермиона обратила на него внимание.

— Значит, ты всё-таки слышишь. Я уж было решил, что ты научилась спать с открытыми глазами, — беззлобно пошутил он, протягивая ей бутылку. Гермиона с улыбкой приняла угощение, и Рон опустился в кресло рядом с ней.

— Как прошла тренировка? — поинтересовалась Гермиона — это был первый вопрос, пришедший в голову, к тому же ещё и на весьма безобидную тему. Вопрос, который скорее всего не свернёт на обсуждение опасных вещей вроде Драко, Пожирателей смерти или безумия. — Но вы закончили чуть раньше, верно?

Гермиона уже собиралась спросить о Гарри, но вспомнила, что у него было назначено занятие по окклюменции.

— Да, но ты видела, какая там погода? — отозвался Рон, указывая на ближайшее окно горлышком бутылки. Небо за стеклом потемнело, затянувшись мрачными кучевыми облаками, предвещавшими грозу, и Гермиона только сейчас поняла, что уже давно уловила лёгкий свист и призрачный шум дождя.

— Не самая лётная погода, согласна? — заметил Рон.

— Тогда я удивлена, что вас не было так долго, — отозвалась Гермиона, сведя брови. Одежда Рона не промокла — вероятно, высушивающие чары — но это не оправдание для рассекания на метле под дождём. — Ты, наверно, совсем замёрз.

— Ну, во время полёта немного согреваешься, — отмахнулся Рон. — Меня больше удивляет, что ты не заметила. Что ты там читаешь? — Он потянулся за книгой, которая мирно покоилась на коленях подруги, и потянул к себе. Гермиона не стала ему мешать. — Эти частицы могут оставаться в крови носителя до полугода после того, как он покинет школу, однако также могут быть немедленно выведены из организма с помощью зелья, как в случае директора четырнадцатого века, изгнанного из школы после… Постой. «История Хогвартса», да? — догадался Рон, подняв глаза на Гермиону и улыбнувшись, когда та утвердительно кивнула.

— Ты слишком хорошо меня знаешь, — пожаловалась она.

— Не-а. Гарри сказал, что ты читала её, когда мы уходили. А ещё он сказал, что ты была в самом начале, так что… — Рон перелистнул несколько страниц. — Ты или закончила книгу и начала снова, или прочитала три страницы.

Гермиона ощутила, как лицо заливается краской.

— Я отвлеклась, задумалась кое о чём. Ты же меня знаешь.

— Чёрт, — весело выругался Рон, но, заметив недоумение на лице Гермионы, пояснил: — Мы с Гарри поспорили; я должен ему три сикля.

— Вы поспорили на то, как много я прочитаю? — уточнила Гермиона, и эта мысль странным образом её позабавила.

— Не совсем. Я сказал, что ты будешь читать, пока мы на тренировке, а Гарри утверждал, что ты попытаешься читать, но не сможешь сконцентрироваться, — пояснил Рон и сделал глоток сливочного пива, с любопытством наблюдая за Гермионой, прежде чем спросить: — Так о чём ты думала?

— Эм… ни о чём особенном, — ответила она, чувствуя себя крайне неуютно. Гермионе никогда не нравилось лгать, даже если она ни при каких условиях не могла рассказать Рону правду — чувство вины всё равно не давало покоя. — Просто о домашней работе и всякой ерунде. Замечталась.

Рон расплылся в неожиданно триумфальной улыбке.

— Не-а, — весело сказал он, — я тебе не верю. Тебя что-то беспокоит, — добавил Рон, не делая паузы и не давая Гермионе возможности ответить. — Мы с Гарри говорили об этом по дороге на тренировку, пытались выяснить, что могло тебя так взволновать. — Он сделал ещё один глоток сливочного пива, не спуская глаз с Гермионы. Его лицо при этом сохраняло выражение любопытства с толикой беспокойства. После стольких лет дружбы с Роном, Гермиона знала, о чём он думал.

— Я просто волнуюсь за постановку, — услышала она свой голос, чувствуя, как щёки вновь заливает румянец. — До премьеры осталось совсем немного, и вдруг я забуду слова или…

Но Рон уже отрицательно качал головой.

— Мы думали об этом, — сказал он, смерив её долгим взглядом поверх бутылки. — И решили, что если бы ты волновалась за постановку, то вела бы себя, как во время прослушиваний: бегала бы как сумасшедшая и бормотала свои слова. И это не волнение за Гарри: когда ты переживаешь за него, ты постоянно за ним следишь, даже когда не осознаёшь этого, и спрашиваешь, как он себя чувствует.

Гермиона открыла было рот, чтобы поспорить, но, приняв поражение, тут же снова его закрыла.

— Ты слишком хорошо меня знаешь, — снова пожаловалась она, в ответ на что Рон лишь приглушённо хохотнул. Чтобы занять себя хоть чем-то, Гермиона сделала глоток сливочного пива.

— И обычно ты рассказываешь нам, что тебя тревожит, — добавил Рон. — Или как минимум мне, если волнуешься за Гарри. Но не в этот раз. Так что теперь волнуемся уже мы, потому что, ну, значит, это что-то важное, да?

Гермиона отвела взгляд, искоса уставившись на умирающие языки пламени в камине, пускавшие жутковатые отблески по всей гостиной. Она хотела рассказать обо всём Рону и Гарри. Ей никогда не нравилось хранить секреты от друзей, и Гермиона очень, очень нуждалась в помощи. Не для того, чтобы ей сказали, что делать, или сняли часть ноши, связанной с безумием Драко. С этим мог справиться и Снейп. В тот момент Гермиона по-настоящему хотела, чтобы кто-то просто её понял. Немного сострадания и поддержки.

Вот только если она расскажет Рону, он наверняка услышит лишь то, что Драко стал Пожирателем смерти, и начнёт волноваться за её безопасность. К тому же Гермиона не могла предать Драко. Ради его же безопасности рассказать обо всём Снейпу — это она могла оправдать перед своей совестью; посвящать в тайну Рона ради собственного спокойствия казалось как минимум неправильным.

— Гермиона? — раздался терпеливый голос друга. — Ты опять заснула.

— Прости, — вздохнула она, прокручивая бутылку сливочного пива в ладонях. — Просто задумалась.

— Видишь? Именно о этом я и говорю, — заметил Рон, мгновенно посерьёзнев. Он тяжело выдохнул и откинулся на спинку кресла, задумчиво обводя пальцем горлышко бутылки. — Гермиона, ты же знаешь, что можешь всё нам рассказать?

Она улыбнулась в ответ. Не только из-за сентиментальности в голосе друга и лишнего подтверждения, что Рону и Гарри она не безразлична, но ещё и потому, что фраза прозвучала так предсказуемо в их стиле. Подтверждение их дружбы Гермионе не требовалось — она и так была в ней уверена, вот только это всё равно не позволяло открыть парням истинную причину её волнения.

— Тебя Гарри подбил на этот разговор, верно? — предположила Гермиона. — Или вы задумали всё вдвоём.

Рон едва заметно нахмурился.

— Ну да. По большей части это была его идея. Но ты же понимаешь, что я говорю совершенно искренне? — быстро добавил он, поднимая голову, чтобы встретиться с Гермионой взглядом; и взгляд этот был мягким и немного взволнованным.

— Конечно, знаю, — отозвалась Гермиона, невольно улыбаясь и чувствуя, как по телу разливается тепло, которое нельзя было списать исключительно на сливочное пиво.

— Хорошо, — бодро сказал Рон, делая ещё один глоток, после чего поставил бутылку на стол и вернулся в своё кресло, бросив быстрый взгляд на Гермиону. Та с возрастающей неловкостью чувствовала, что Рон ждёт, когда она заговорит. Гермиона набрала в лёгкие воздуха, но почти сразу выдохнула. Как объяснить, что она не может открыть друзьям правду?

— Я очень-очень хочу, чтобы вы обо всём узнали, — начала она, думая, что это не самый плохой вариант. Рон кивнул и подался вперёд. Гермиона сделала решительный вдох. — Но я не могу никому рассказать.

Рон подскочил на месте, прежде чем она успела объясниться.

— Ты можешь рассказать нам, — настаивал он. — Всё что угодно. Неважно, даже если это что-то неприятное, мы не…

— Я никому не могу рассказать об этом, — повторила Гермиона, твёрдо глядя ему в глаза. — Потому что… Потому что я кое за кого волнуюсь. И это его проблема, а не моя — я не могу предать его доверие, — пояснила Гермиона, видя, как хмурится Рон, и ощущая некоторую неловкость. Она знала, что он просто хотел помочь, и знала, что своим беспокойством заставляет волноваться Рона и Гарри, но с этим Гермиона ничего не могла поделать. Выдать тайну Драко было бы гораздо хуже.

— Как скажешь, — сдался Рон со вздохом. — Можешь хотя бы сказать, за кого ты так переживаешь?

Гермиона прикусила губу. Если она ответит на вопрос честно, то придётся слишком многое объяснять, а Рон будет лишь сильнее волноваться и, возможно, разозлится, а ещё станет строить догадки, которые, к сожалению, окажутся верны. По крайней мере, в том, что касается участия Драко в делах Пожирателей — о сумасшествии Рон вряд ли узнает.

— На этот вопрос я тоже не могу ответить, иначе ты догадаешься, — произнесла Гермиона извиняющимся тоном. — Ты не знаком с этим человеком близко.

Рон слегка нахмурился, словно пытаясь угадать, но затем сдался и пожал плечами. И всё-таки он не выглядел слишком довольным.

— Хорошо, — кивнул Рон, — но я всё равно считаю, что ты можешь рассказать нам о чём угодно.

— Обязательно. Когда это станет возможно, — пообещала Гермиона, думая, что «если» в данном случае было бы уместнее, чем «когда». — Хочешь сыграть партию в шахматы, пока Гарри не вернулся? — спросила она, надеясь отвлечь Рона.

К тому же ей всё ещё предстояло решить, что делать с Драко.

* * *

Жалкая неделя пролетела слишком быстро — в замкнутом круге домашней работы и репетиций, друзей, встреч и уроков, с ужасающей скоростью приближая день премьеры.

Коридоры Хогвартса были наполнены радостным возбуждением; если бы не суббота, учителям пришлось бы отменить занятия. Первокурсники с криками носились по коридорам, понарошку убивая друг друга с непосредственностью, доступной лишь детям. Старшекурсники, не задействованные в постановке, делились бесконечными слухами: кто был лучшим актёром, какие костюмы сшили для пьесы, кто собирался пойти на премьеру.