Три Царя

Маруська захлюпала по сырой земле и надрываясь подняла скользкий камень. Он скользил по детским пальчиками, поэтому она торопилась. Девочка, оказавшись перед Пилоратом, мысленно извинилась и закрыв глаза отпустила. Пилорат издал глухой рык, и с удивлением в глазах посмотрел на девочку. Камень упал на его левое мясистое плечо. Он не понимал зачем она так поступила? Неужели была настолько зла на него или испугана, что пыталась убить? Нет… не может быть. Пилорат повернулся к ней, как вдруг почувствовал, что может встать.

Плечо болело ужасно и изнывало от пульсирующей боли. К счастью, это всего лишь был ушиб, однако рана на животе его не тревожила вовсе. Маруська в страхе смотрела на Пилората, как тот поднимался во весь рост. Он всегда для неё был «Дядей-Горой», за которой можно спрятаться, хоть она его так никогда и не называла. Меридинец лишь потом поймет почему она это сделала, но это не главное. Главное, что он мог наконец встать и, вернув себе свой нож, отправился с остальными к столбам.

К тому времени, как они все спрятались за спиной Пилората, звуки битвы постепенно утихали, и он смог различить, что серые на самом деле не звери, а обычные люди, обличенные в шкуры волколаков. Они к тому моменту уже добивали выживших. Еще он заметил, что это был точечный вырез, точно такой же каким он и сам занимался ранее. Серые не искали заложников, не выпытывали информации, они просто резали и убивали, явно наслаждаясь этим. Пилорат, с другой стороны, всё еще не мог понять, кем окажутся внезапные гости? Одно их объединяло, они разделяли общего врага, но только вот как поступят с ними после этого, неизвестно. Быть может, попросту отпустят или заберут в рабство? Пилорат решил не бежать, чтобы не получить стрелы в спину, поэтому просто сидел, наблюдая за ними.

— Жопа Сварога, никогда не привыкну к этой вони! Как эти чёрные выпердыши её переносят? Пасёт так, словно кто-то обоссался, облевался, сдох, успел завоняться, а потом решил весь круг повторить.

— Формальдегид. Они его в кожу втирают и нюхают, а самые прожжённые в бутылку добавляют.

— Да знаю я! Только вот, ах да чтобы у тебя они отвалились! Опять сиськи вывалила? Ну перед богами хоть постеснялась бы. Мы Чёрных резать идём, а у неё посмотрите ли опять сиськи наружу. Если ты эт самое, оседлать кого хотела, то поздно, мёртвые они совсем. Мертвее некуда. Убери их куда подальше, а то видят боги, наступит день я их отрежу и свиньям брошу.

— Ну попробуй, я тебе хрен оттяпаю скорей, было бы, что резать еще. Не вывалились, а слегка выглянули. Бабы у вас славичей грудями хорошо вышли, а только вот плечи то хрупкие. Как не затягивай броню, всё равно паскуда спадает. Я говорила, что никак не могу подходящий набор найти.

— Или конь тебе нужен. Хороший, крепкий и мощный, а ты всё по кобылам ходишь, вот и вываливаешь в компании мужиков. Просишь, да все просишь. Ты сама, если бы без своих явных выпуклостей сошла бы за одного.

— Еще слово и… а там кто?

— Где?

— Там у двух столбов. Неужто не добили?

— Не похоже. Рожи не вымазанные, да и гляди как трясутся. Рабы пади скорее всего, чёрные, чтоб их паскуд в детстве топили. Ладно, пошли поговорим. Не люблю я возиться с рабами, привыкли к плети хозяина и послушанию, так и липнут потом в поисках нового. Помнишь, как той весной на обоз целый нарвались?

— Помню. Этот вроде слишком крепкий для раба, походу он им назвался.

— Да ну? Ну давай спросим, эй ты!

Они подошли к Пилорату, который встал перед ними в полный рост. Он не убрал ножа, как и был готов любой момент к защите. За его спиной любопытно выглядывала Маруська, а Закхра заботилась о беременной. Серые осмотрели его с головы до ног, одобрительно качая головами, а затем взглянули на остальных недовольно цокая и сплевывая.

— Кто такие?

Пилорат, не теряя ни секунды, ответил:

— Чёрные нам, как и вам, враги. Мы шли мимо и нарвались на их лагерь. Я так понимаю вы не их очередное подкрепление?

— Да у нас, паскуда, гений объявился. Ты видишь, чтобы у меня рожа была вымазана в черной жиже или прёт как от сифилитика? — мужчина сам посмеялся над своей шуткой, а затем пнув труп продолжил. — Мне всегда было интересно, как они потом её смывают?

— В смысле? — непонимающе спросила вторая.

— Ну ты хоть раз смолу пыталась на харю намазать? Она же твердая как… ну ты поняла, то есть они горячей мажутся? Тогда бы передохли давно от ожогов и боли-то.

Она устало выдохнула и ответила:

— Какой же ты баламошка. Они себе хари сначала маслом мажут, а потом уж смолу налепливают. Проще говоря маски это, и не более того. Отваливаются сами по себе.

— Вот увальни, рожи обмазали, а за огонь забыли, — мужчина вновь рассмеялся. — Видела, как тот горел?

— Которого я подстрелила?

— Да они все горели. Тот, что бежал с таким большим…

— Вы нас отпустите? — вмешался Пилорат, что больше не мог стоять ровно на ногах. Слишком многое произошло за последнее время, и последнее, что ему хотелось это начать новый бой или попытаться заключить новый договор.

— А? — мужчина посмотрел на него, как на обычного прохожего в обычный день. — Да идите вы куда хотите. Рогалик думаю не против будет, пока нашей атаманши рядом нет. Только совет напоследок.

Пилорат уж было почувствовал облегчение, как вновь обернулся и увидел на себе серьезный взгляд Серого.

— Ты назвался Пибалдуром?

— Да, — не стал врать тот.

— Каким бы Пи ты не был, не называй себя именем того, кто тебе башку оторвет. Просто совет.

Меридинец вдруг понял, что они не только наблюдали за ним всё это время. К тому же они прекрасно слышали, что он говорил. Неужели в отличие от Чёрных они раскусили его блеф в отношении Маруськи, и сколько они видели? С того ли момента, когда он окропил свой нож первой кровью, или когда пытался освободить пленников? У него не было ни желания, ни сил узнавать. Всё что сделал Пилорат это просто кивнул и поспешил к Маруське и пленникам.

— Двадцать Чёрных в одного. Прилично, — хмыкнул вслед ему серый.

Пилорат принял это как комплимент хоть и не от собрата, но такого же воина, что не собирался их брать в рабство. Он убедился, что Маруська и Закхра могут идти, и подошел к беременной, что едва дышала. Она была бледнее снега в ослепительный зимний день, еще и держалась за живот, проливая материнские слезы.

— Коман… Главный! — раздался молодой голос паренька за спиной.

Мужчина, что отпустил пленников на все четыре стороны, обернулся и злобно оскаливаясь произнес:

— Рогалик главный, его так называй. Закончил блевать в кустах, новичок?

— Именно так! — без доли сомнения в голосе ответил тот. — Блевать закончил, и нашел вот этого вот. Он там чародеял и колдовал в кустах. Как пить дать старый работал на чёрных и хотел всех нас превратить в свиней.

— Отличное пополнение ганзы, — мужчина зажмурил глаза, и что-то прошептав себе под нос, затем размахивая руками, продолжил. — Ты засранец видишь, что у него рожа размазанная? Или что формахренью воняет? Волхв он, раз старый и колдует.

— Живы. Целёхоньки, — улыбался со слезами на глазах Семирод.

— Ваш?

— Наш, — ответил Пилорат. Маруська выглянула из-за его спины, и виновато потупив глаза, протянула ему грушу, что сумела сохранить в маленьком кармашке.

Новичок посмотрел на свой отряд и на Пилората, и пытаясь выйти из положения продолжил:

— Ну я же видел, как он колдует! По-чёрному колдует!

Мужчина прошептал пару фраз рядом стоящей с ним МидСхвальке и объявил:

— Теперь ты Гривастый! Тебе запрещается блевать в кустах от запаха, трогать детей, женщин и стариков, если они на тебя с оружием не бросаются. Ясно?

— Именно так!

— А теперь ради всех богов, отпусти этого бедолагу.

В тот момент, Закхра закричала, будто чёрные снова вернулись. Она, шатаясь стояла на ногах и размахивала руками, пытаясь привлечь внимание остальных. Ведь та, что еще совсем недавно лежала и ждала своего часа, резко завопила от пронзительной боли. Она схватилась за живот и столб, к которому до этого была прикована. Разорванное платье на бедрах вымокло в крови, и невинной попыткой рвалось наружу.

Новая жизнь стремилась стать частью этого мира. Маленькое и невинное дитя, что устало наблюдать за муками матери, рвалось наружу, чтобы спасти её жизнь. Жизнь той, что дарует ему свободу посреди крови, убийства и хаоса.