Три Царя

— Везде ходишь? Все знаешь?

— Хожу, но знаю, что знаю, не гневайся, господин.

— Тогда скажи мне, Коклоток. Не слышал ли ты о других провалах? Не было ли гостей с поверхности, таких как я, что не принадлежат месту этому безымянному?

Низкорослый почесал две волосинки на макушке и быстро застучал зубами, прежде чем неуверенно ответил:

— Дрался кто-то у Пальцев, но там постоянно режут и скребут, Коклоток-раб туда не ходит, я там засыпаю сразу, а как проснусь желчью рыгаю до новых ветров.

Мира с Яриком бы без боя не сдались, и уж тем более Дэйна, что сама готова погибнуть, и не позволит себе перед Всеотцом появиться с такой ношей на сердце. Быть может и Сырник вместе с ними. Балдур на это очень сильно надеялся. Тряхнуло еще раз, в этот раз намного сильнее. Пыль посыпалась со стен и потолка, а несколько свитков и книг обрушились на пол. Время играло не на стороне Стервятника, и чем дольше он ничего не делал, тем всё дальше отдалялся шанс спастись. Он протянул руку Коклотоку, и тот поднявшись на ноги, сразу почувствовал холодное лезвие у своего горла.

— Отведи меня к Пальцам, туда, где ты слышал драку.

— Милосердный господин, — писклявым голосом проскрипел раб. — Я рассказал всё что знаю, молю тебя, отпусти меня. Господин с Госпожой если узнают, что ничтожный раб потерялся и не выполнил указа, меня снова в яму бросят, а Бурый Камень похоронит. Не гневайся, Милосердный, молю тебя.

— Нет, Коклоток, — отрезал Балдур как с плеча. — Ты уже нарушил клятву своим владельцам. Ты чужаку раскрыл секреты об их доме. Как ты думаешь, что они с тобой сделают, если узнают? Или, когда узнают. Проведи меня, и помоги найти своих, и видят боги, я выведу тебя из этого места.

— На свет? — с надеждой в голосе пробормотал раб.

— Именно, на свет, — кивнул Балдур.

Коклоток слегка улыбнулся, но лишь на мгновение. Надежда в его глазах потухла моментально, под незримой плетью верности и страха боли перед хозяином. Он сделал два шага назад, засунув палец в рот, откусил себе ноготь вместе с фалангой. Такого Балдур явно не ожидал, но решил посмотреть, что тот будет делать дальше. Коклоток сплюнул остатки на ладошку, и припрятал в кармашек прогнивших штанов.

— Плохой раб. Нельзя рабу думать о побеге, нельзя рабу мечтать о жизни во свету. Плату за мысль раб должен отдать, — он посмотрел на Балдура, и с кровавыми дрожащими губами продолжил. — Господин был милосерден к Коклотоку, и раб проведет его к Пальцам, но потом если Господин не пожелает его убить, раб вернется к своим владельцам, и будет бить челом в пол, до прощения.

Нельзя было сказать, что Балдур не чувствовал ничего к бедолаге, но в глубине души ему было абсолютно плевать что с ним станет. Стервятник зашел в эту комнату в поисках ответов и пути, и он их нашел. Коклоток послужит, как и любой свиток с картой, а за ненадобностью сгинет. Именно так размышлял Балдур в тот момент, и не было никого рядом, чтобы упрекнуть его за это. Он посмотрел на низкорослого и ответил.

— По рукам. Доведешь до места, а потом иди куда в голову взбредёт, а если обмануть решишь, — Балдур достал один из уцелевших пустых кристалликов. — Высосу досуха так, что ты даже после смерти не встретишься со своими хозяевами, и не сможешь прощения просить.

— Раб послушный, — тихим и покорным голосом произнес Коклоток. — Раб сделает как приказано. Милосердный господин, как накажешь тебя называть?

Балдур покрепче перехватил нож и его внимание приковало острое и начищенное до блеска лезвие, что еще совсем недавно было покрыто слоем ржавчины. Карлик лишь подтвердил его слова и опасения по поводу этого места. Он не был полностью уверен, но доверял чутью Миры не меньше, чем своему, и если они оба правы, то впереди ждет долгая и извилистая дорога. Дорога, на которую он, вступив однажды, получил своё прозвище, что знают многие.

— Красный, — Балдур произнес без дрожи и сомнения в голосе. — Зови меня, Красный.