Когда погаснут все огни

— Сколько вы здесь находитесь? — спросил я, обратив внимание на руку Мишки, на которой отсутствовала повязка. Помнится, там была рваная рана, а сейчас он был хоть и в рваной, но чистой футболке, и кожа была целой.

— Не знаю, но достаточно долго. В первый день, было страшно, а потом, эти мальцы сделали нам кровати, и кормили, лечили… правда сначала мы попали на допрос к их главному старцу, который принёс волшебное зеркало. Они выясняли, что мы за люди и не будем ли опасны для их народа. И ты знаешь, оказалось, что мы не такие уж говнари, как нам это могло казаться, хе-хе, — усмехнулся Мишка.

— Ага, зеркало это помогло все вопросы разложить по полочкам. Нам бы в люди такой прибор, и глядишь, жить бы начали по-другому, — добавила Катя.

— Странно, что вы тут так долго, а у меня ощущение, что это всё один бесконечно долгий, сумасшедший день, — задумавшись, сказал я, заметив, как над нашими головами начала спускаться сверкающая пыль, что сплетаясь узорами, образовывала нити, которые соединялись в прочные верёвки.

Взглянув наверх, я увидел огромную хрустальную паутину, что переливалась завораживающим свечением. Это из неё сыпалась волшебная пыль, и к ней наверх вели необычные верёвки. Рыг указал мне на них, пояснив, что с их помощью мы поднимемся наверх, пройдём через потайные ходы и вернёмся в ледяной город, где нас ждёт Ябме-акка. Я посмотрел на свою руку, и усмехнулся, мол, как я заберусь туда? Но шаман заверил меня, что это будет несложно, веревки сами доставят нас наверх, стоит их коснуться.

Прикольно. Ну, что ж, проверим.

Первыми наверх отправились воинственные чахкли, продемонстрировав нам механизм работы подъёмника. Миха улыбнулся, и сказал, что не уверен в том, что эта тонкая верёвочка его выдержит. Но, чахкли засмеялись в ответ, призывая проверить прочность, ибо другого варианта у них для нас нет. И мы по очереди начали подниматься наверх. Сначала девчонки, потом Лысый с Мишкой, а затем я и шаман.

Мы стояли на небольшом выступе. Отсюда город чахкли был как на ладони. На высоте, над хрустальной паутиной было видно много дыр, зияющих в стенах пещеры. Но, они были маленькими для нас. Я уже не сомневался, что и здесь будет какая-то магия, с помощью которой мы пролезем по этим ходам. И не ошибся. Чахкли, плюнув на свои ладони, протягивали нам руки, приглашая за собой в маленький тоннель. И как в случае с разломом, тут сработали волшебные слюни. Наши тела трансформировались, и нас буквально всосало внутрь, словно пылесосом. Точно скоростным поездом, наши трансмутировавшие тела, прибыли к месту назначения.

Я не знаю, на что мы были похожи, но ощущение было таким странным. Я поочередно ощущал себя то колобком, то змеем. Увидеть своих друзей в процессе трансмутации мне не удалось. Когда мы вышли, а точнее пулей вылетели в ледяном городе, то уже выглядели абсолютно нормально. Мы стояли точно на том месте, где в прошлый раз нас с Верой поглотила песочная сущность. Воспоминания не из приятных…

Я спросил у шамана, нормально ли здесь находиться, напомнив ему про песчаный лабиринт и мерзкую сущность. Он заверил меня, что сейчас нам здесь ничего не грозит, пока с нами чахкли. Они как нейтрализаторы. Их волшебная пыль в мешочках, усыпляет её.

На душе отлегло. Какие они всё-таки хорошие. И слюни волшебные, и пыль. Хоть бери и носи с собой чахкли, как талисман.

— Ну, что? С богом! — перекрестился Мишка, окинув всех напряжённым взглядом.

— Это ты когда так уверовал? — спросил его Лысый, наморщив лоб и прищурив взгляд.

— Эх, лысая ты башка неверующая, — покачал головой Мишка, скорбно пожевав губами.

— В отличие от твоего бога, нас спасают другие силы. А это чахкли, шаман и наш избранный друг с его женой, — буркнул Лысый, перечисляя последнее на пальцах.

Шаман спрятал взгляд, пытаясь абстрагироваться от этих разговоров, и явно к чему-то прислушиваясь. А вот чахкли, с неприкрытым любопытством глазели на нас, повторяя между собой слово «бог», и пожимая плечами.

— Не спорьте. Это сейчас не поможет, — вмешалась Катя.

— Ч-ш-ш, — шаман приложил палец к губам, чем привлёк к себе всё внимание.

— Что там? — напряжённо вылупив глаза, вопрошал Мишка.

— Сайвок здесь, — прошептал шаман, глядя наверх.

— Блин… этого ещё не хватало, — заволновалась Катя, теребя в руках край своей оборванной футболки.

— Они спят, — ответил шаман, — нужно идти, пока они не проснулись.

— Ты серьёзно? — покраснев, опешил Миха.

— У нас нет другого выхода. У тебя есть иные предложения? — изогнув бровь, обратился к нему шаман, и Мишка сразу потупил глаза.

— Отдых у чахкли вас расслабил, и вы, видать, забыли, где мы находимся и почему? — усмехнулся я, вспоминая, через что пришлось пройти мне с Верой.

— Ой, ну вот только не надо винить нас в везении, — обиделась Катя, — мы же не виноваты в том, где были вы, и куда попали мы.

— Так, сейчас не время для споров и обид. Давайте соберёмся с мыслями и воспрянем духом, — вмешался Лысый, получив одобрительный взгляд шамана.

— Идём тихо. Не болтаем. Вообще. Ясно? — предупредил шаман, окинув нас не читаемым взглядом.

— А если они проснутся? Что делать тогда? — задала резонный вопрос Катя.

Рыг посмотрел на чахкли, и те закивали головами, показав на свои поясные мешочки.

— Тогда будем отбиваться. Не без помощи наших друзей, конечно же, — ответил шаман.

— Обалдеть, — восхищённо прошептал Лысый, разгребая песок руками.

— Что такое? — все взгляды обернулись к нему.

— Камера… моя милая камера, а-ха-ха, — счастливый, как ребёнок, тихо ответил он.

— Блин, Лысый, опять ты со своей камерой, — фыркнула Катя.

— Поверить не могу. Надо же, она работает, — дрожащими руками и со скапливающимися в глазах слезами, промолвил Лысый.

— Фетишист ты, Лысый. На что тебе камера? Она мешать будет. Оставь её здесь, — тихо сказал Миха, сложив руки на груди.

— Ни за что! — крепко вцепился в неё руками друг, хищно бросив взгляд на Мишку.

— Да не ори ты, — шикнула Катя, грозно сверкнув глазами.

— Друзья, время, — напомнил шаман, и все замолчали.

— Ты помнишь, где нас ждёт Ябме-акка? — спросил я у него.

— Примерно. Думаю, она сама проявится, когда мы будем в нужном месте, — ответил он.

Я посмотрел на свёрток ткани с кольцом в руке и, закрыв глаза, мысленно попросил у духов подземелья удачи в этом деле. Затем, мы буквально на цыпочках двигались к предполагаемому месту встречи с матерью мертвых. Как и говорил Рыг, мохнорылые спали по окраинам свода ледяного потолка в выемках скалы. Их было много. Они лежали мохнатыми кучами, подергивая во сне лапами и тихо поскуливая. Глядя на них, я подумал, что возможно на них так влияет свет, как например на сов. И если у нас получится их не разбудить, то мы так же тихо уйдём, как и пришли.

Рыг сделал сигнал рукой, привлекая наше внимание, когда мы подходили к уже знакомой нам пирамиде из гладкого песочного камня с чёрной верхушкой. Это точно то самое место. Сделав ещё несколько шагов, мы в этом окончательно убедились. Пространство, как и в прошлый раз, начало искажаться и шипеть. С той стороны к нам проникла рука в пригласительном жесте, и я без страха и сомнения, схватился за неё. Меня в мгновение ока втянуло в глухое, тёмное пространство, пробирающее смертельным холодом каждую клетку тела.

— Принёс? — раздался властный голос Ябме-акки.

Я без лишних слов развернул на ладони свёрток, на котором лежало то самое кольцо, подаренное матери мёртвых самим Солнцем. Ябме-акка восхищённо вздохнула, и кольцо поднялось в воздух, металлическая крышка слетела с него, оголяя спрятанный солнечный камень. Ослепительный свет разрезал тьму своими лучами, что я не в силах был увидеть, что же происходило дальше.

— Наконец-то мы вместе, мой перстенёчек, — любовно прозвучал её голос, и мне на миг показалось, что могильный холод перестал студить мою кровь.

Мёртвая атмосфера стала не такой пронзительно-колючей, и я ждал, когда получу обещанную награду.

— Почему ты не избавился от Вагахке? — внезапно прозвучал требовательный вопрос, будто об этом был уговор.

— Она слишком сильна. И этого не было в уговоре, — ответил я, понимая, что такие вопросы ведут к тому, что кто-то пытается сорвать обмен. Это сильно тревожило, ведь что я могу сделать матери мёртвых? Кто я, а кто она? Без маски будет туго, если богиня меня вообще отпустит.

— Нет, она не так сильна, как ты считаешь. Ты сильнее, но не веришь в это. Людские страхи такие смешные, ведь вы всю свою жизнь проводите, окутавшись ними, не подозревая, зачем вообще живёте. Вот скажи мне, зачем тебе дана жизнь?

— Я ключ. Мне нужно не допустить открытия замка где сидит мерзость из другого измерения, — ответил я, как можно равнодушнее, потому что внутри всё переворачивались от мысли, что я не вернусь обратно. Я боялся, что из-за меня погибнет Вера и друзья.

— Не-е-ет, — вкрадчиво сказала мать мёртвых, с насмешкой в голосе. — Скажи мне правду. Я хочу услышать истинный смысл, голос твоего сердца, песню твоей души, — настаивала она, ввергая меня в пучину сущего, что захватывало меня своей рвущей мощью.

— Я хочу быть нужным. Я люблю и хочу сохранить жизнь своих друзей. Я хочу стать отцом… мне нужно всё исправить… позволь мне вернуться и закончить начатое, — откровенно признался я, ничего не тая.

— Это уже интересней. Жизнь не цель, она дана для любви. И надо быть круглым идиотом, чтобы тратить её на распри. Запомни, жизнь — это путь. Откуда ты пришёл, туда и вернёшься, если не будешь глупо растрачивать этот бесценный дар, — рассуждала о жизни мать мёртвых. Потусторонняя философия всё же нашла во мне отклик. Многое казалось не таким важным, как я считал до поездки сюда.

Она замолчала, а я не решался заявить о золотой маске, решив выдержать вежливую паузу. Яркий свет погас, и я открыл глаза, но ничего не видел в кромешной тьме. Как вдруг что-то сверкнуло, словно маленькая точка. Затем это повторилось вновь, и я разглядел в темноте, как ко мне в пространстве движется, кружась вокруг себя, та самая золотая маска. Приблизившись на расстояние вытянутой руки, она остановилась. И я замер в ожидании, не зная, могу ли я её коснуться сам, или нужно дождаться разрешения.

— Ты готов? — муторно прозвучал вопрос.

— Да, — ответил я.

— Будет больно. Но, ты сильный, и вытерпишь.

— Что? — едва успел спросить я, как дырка маски, где расположен рот, изогнулась в зловещей улыбке, взирая на меня пустыми глазницами, полными тьмы. В следующее мгновение, адская боль пронзила моё лицо. Маска вцепилась в него, прирастая к коже.