Три Царя

— Давненько. Как первый певчий слег, так и закон, и здравый смысл не позволяет паруса поднять. — Он протянул стакан с водой человеку, и тут же осёкся на Сырника, совсем забыв предоставить ему питьё. Аури махнул рукой в ответ, давая понять, что всё в порядке.

— Неужели нет никакого способа пересечь озеро? Перебраться на другую сторону, ведь речь идёт всего лишь об озере, даже не о море, и уж тем более не об океане.

Корабельщик улыбнулся и протянул стакан с кристально чистой водой, они сошлись чарками, и мужчина сделал глоток.

— Я понимаю, господин сборщик, дела у вас неотложные или заказ горит, но таков закон. Без певчих суда не ходят, да и я сам не пойду.

— Не называй меня господином, моряк, — сухо выдавил он. — Я Балдур, да и по статусу я практически никто, и откуда ты узнал, что я сборщик?

— Ну как, — сделав глоток, продолжил тот. — Молва по селу давно прошла, что пожаловали к нам господа колдуны, якобы с проклятьем разбираться, вот мне и стало интересно, колдуны какой масти. Узнать в вас сборщика было легко. Легкий и универсальный отряд, а прокаженного, ежели оскорбил этим словом прошу прощения, узнать легко. Все сборщики такие револьверы носят, и только они, остальным не положено, да и смысла не имеет.

— Имел дело с подобными? — спросил Сырник.

— Приходилось встречать парочку другую, когда по Янтарному ходил и груз возил.

— По поводу проклятья, — оборвал его Балдур. — Коллеги мои твердо уверены в его существовании и сейчас рыскают по вашему селу в поисках зацепок, меня вот к тебе направили. Что ты думаешь? Какова твоя версия?

Корабельщик сжал губы, выпячивая квадратный подбородок, и почесал голову:

— Да нет никакого проклятья, если вы моего мнения спрашиваете. Брешет народ, горазд люд на выдумки всякие. Приплетают то леших, то лихо, то других тварей обитающих, а ежели совсем худо, то и гнев богов наплетут.

— Первый человек, с мозгами вместо соломы, — заключил Стервятник, и протянул стакан.

Корабельщик засмеялся и ответил тем же.

— Не поймите меня неверно, я верю в их существование, и в гнев богов, но только тут иной случай. Проклятье может и выдуманное, но обитательница озерная настоящая.

— Да, ты упоминал, что тебе здравый смысл не позволяет паруса поднять, почему?

— А что вы знаете? — Спросил мужчина.

— Практически всё и ничего, — добавил Сырник, играясь с маленьким оружием в руках. — Знаем лишь что в озере нечто живет, хотелось бы услышать твою историю, твоё мнение.

Корабельщик задумался, словно подбирая нужные слова или вспоминая очередность своей истории, а затем начал:

— Ну как я и сказал, проклятья-то никакого нет, а вот озеро живое. Холопы то, на примете тех, с которыми вам удалось познакомится кличут её то царицей, то самой Мареной. Я, конечно, край наш люблю и озеро моим домом стало, но вряд ли думаю, что там сама богиня зимы и смерти поселилась. Что ей там делать, верно? Скукотища же ведь.

— Так что там, по-твоему, или твоя история может быть такой же выдумкой, как и про царицу, и Марену? — Произнёс стервятник.

— Дело в том, что царевна то была, ну точнее так её мужики звали. Баба на редкость высокомерная, да красотой не обделенная, но пёс с ней. Так я по началу думал, да только видел я всё своими глазами, в первый день мой было, когда предыдущий корабельщик за борт прыгнул.

— За борт? — удивился Сырник. — Сколько ты под этим парусом ходишь? Кабачник рассказывал, что предыдущий был трусливым малым, но обратно в порт вернуться смог.

— Сколько людей, столько и мнений, — улыбнулся мужчина. — А вариантов одной истории еще больше.

— Значение лишь имеет всего одна, та, что настоящая, — произнес Балдур.

— Не могу не согласиться.

Они вновь слились чарками.

— Я уверен, потому что и сам слышал, кабачник вам жути нагнал, приукрасил так, что хоть в басни с ходу. Страшно было, но не так. Холодным потом меня прошибло, а я под парусом хожу, скажи, что с пеленок, но только ни волн, ни ураганов не было. Тишина как на кладбище и дымка серая над водой. Штиль полный стоял в тот день, даже певчий управление потерял. Видел я женщину, нет, не то, чтобы женщину, скорее силуэт или нечто похожее.

Подозрение Балдура подтверждались всё больше и больше о прошлом корабельщика. В отличии от холопов и многих зажиточных персон в том числе, он аккуратно подбирал слова, когда дело касалось важной информации. Он замечал, как мужчина всё чаще хмурится, словно копаясь в памяти пытаясь отыскать отчетливое изображение, чтобы передать всё до мелочей.

— Не верещала она и не кричала, лишь парила над водой как дух или как утопленница, да шептала, только я слов разобрать не мог. Со мной тогда было десять человек экипажа и гражданских двенадцать. В основном торговцы да женщины с детьми. Они как увидели её, за головы похватались и носиться стали, как крысы по палубе.

— Дух? Утопленница? — перенял инициативу разговора Сырник. — Существуют истории и даже записи, как дев насильно топили, а затем они становились призраками озер и морей. Заманивали моряков в штиль, и они помирали от жажды и голода, постепенно сходя с ума. Иногда позволяли вернуться, но только лишь тогда, как мужики совсем с ума сходили. Месть своего рода или жестокая игра.

— Быть может, но мы пробыли там недолго. — Продолжил корабельщик.

— Да? Как вернулись раз штиль стоял, да певчий приливы не подчинял?

— Отпустила она нас, но прежде певчий несуразицу какую-то шептал, а затем привязал бочку к шее и за борт. Я хотел нырнуть за ним, да парализовало как ребенка, до сих пор чувство не могу забыть.

— Значит проклятье есть и нет его одновременно, — Сырник спрыгнул с плеча Балдура и сел на стол. Корабельщик угостил и его водой.

— Если это утопленница, то паршиво дело, среди нас нет тех, кто на их языке говорить умеет, и уж тем более расколдовать может. Единственное, что можем это амулетов и рун заготовить, но вряд ли они сработают. — Стервятник вновь бросил взгляд на щит и булатный меч. — Только вот одно «но» не складывается история.

— О чем ты, Балдур?

— Кабачник говорил, что вы и раньше дары преподносили.

— Да, всегда через певчего, он ритуал проводил и вопросов много не задавал. — Отрезал мужчина.

— Именно, только ты говоришь, что впервые её увидел несколько месяцев назад, и с тех пор ни судно, ни дары не покидали берега.

Корабельщик вновь улыбнулся:

— Разные варианты одной истории. Холопам не нужно видеть монстра, чтобы его боятся.

— Так как было всё на самом деле?

Корабельщик почесал бороду, опуская глаза, а затем ответил:

— Единственное что могу сказать, раньше было всё хорошо, а сейчас госпо… Балдур, всё очень хреново.

Он осмотрел своё жилище, и на его лице появились легкие лучики тоски. Мужчина явно скучал по былой жизни, хоть и не хотел это признавать открыто.

Секреты да некоторые раны лучше не теребить, иначе они раскроются кровавым лотосом агонии и боли. Балдур понимал, он понимал, как никто другой, что может значить всего одна рана, оставленная на дряхлой плоти или на бессмертном разуме. Ему было приятно пообщаться с корабельщиком. Их беседа была легкой и непринужденной, словно два старых приятеля собрались после долгого расставания. Ему хотелось посидеть и поговорить еще, но в тот момент, ему пришлось признать и произнести.

— Это ничего нам не даст. Значит озеро не перейти без певчего. — Заключил Балдур.

— Так.

— И даже если веслами грести, ты не пойдешь без него? — Решил поинтересоваться человеку.

— К сожалению, так.

— А на обход мы потратим несколько недель.

— Месяц, не меньше, — добавил корабельщик, почесывая бороду. — Вокруг Янтарного сопки да скалы, и опасные территории.

— Опасные, — подтвердил Балдур. — Особенно для нас.

— Как раз наоборот, — Сырник запрыгнул на плечо Балдура, оплетая хвостом его шею, и указал на выход.

— Сырник, обойти не получится, я уже…

— А? — вырвался из своих мыслей аури. — Не обойти, как раз наоборот, что это нам ничего не дало. Скажи нам, корабельщик, если певчего в чувства приведем, ты пойдешь под парусом со сборщиком и его отрядом?

— Сочту за честь, — не колеблясь ни секунды, ответил тот.

— Тогда жди, спасибо тебе за воду и рассказ. Балдур, нам срочно нужно найти Миру и Дэйну.

Балдур поморщился. — Мы не будем расколдовывать утопленницу, мы не…

— Помолчи, Балдур, никто и не собирался.