Волки не дремлют

I

Узкой чуть приметной тропинкой к берегу реки неторопливо спускались двое. В укромном месте их ожидала рыбацкая лодка.

И хотя день был солнечным, а разгулявшийся ночью ветер почти стих, река вела себя неспокойно. Волны с шумом набегали на галечный берег и откатывались, оставляя на камнях клочья грязно-белой пены.

— Как, не помешают? — капитан проводил взглядом очередную волну.

— С лодки работать, наверное, не придется, — ответил Черенков.

— Ладно, не успокоится — выйдем на берег, — капитан снял рюкзак.

Он сильно оттолкнулся от берега, и крупная волна резко качнула лодку. Умело работая веслами, Оллонов выровнял лодку, и она послушно пошла в нужном направлении. Плыли не спеша, времени было достаточно. Часа через полтора река заметно успокоилась.

— Смотри-ка, природа работает на нас, — ритмично налегая на весла, улыбнулся Оллонов, направляя лодку в густо заросшую осокой и камышом курью. Опустив весла, он встал во весь рост и осмотрелся. Убедившись, что поблизости никого нет, сказал:

— Ну, Юрий, начнем. И время в аккурат подходит.

— Есть начинать! Сейчас развернем нашу «Би-Би-Си», — Черенков потянулся к рюкзаку.

— На «Би-Би-Си» она у нас непохожа. Давай мы назовем ее по-своему. Ну, хотя бы «И-ЭР-ЦЭ».

— Не совсем понятно. Расшифруйте, Николай Спиридонович.

— Игра с разведцентром. Пойдет?

— Неплохо.

Привычным, заученным движением Черенков раскрыл чемоданчик, размотал антенну, забросил ее конец на стебель высокого камыша и, включив рацию, доложил капитану о готовности к работе.

— Отлично, но еще почти три минуты, — посмотрев на часы, проговорил Оллонов. — Обождем. Там точность любят.

— Признаться, Николай Спиридонович, я волнуюсь. Отчего бы это?

— А ты думаешь, я не волнуюсь? Полагаю, что и там, — Оллонов махнул рукой на запад, — тоже волнуются. От того, как у нас сегодня получится, зависит многое. — Он снова взглянул на часы и почему-то понизил голос почти до шепота: — Время, давай!

Лейтенант взялся за ключ, отстучал условный сигнал, затем знак настройки и сразу же позывной центра. Повторив вызов дважды, он переключил рацию на прием и осторожно стал вращать верньер настройки. Оллонов, опустившись на корточки, поглядывал то на лейтенанта, то на рацию, ожидая ответа. Его почему-то не было.

Повторив вызов еще раз, Черенков постарался поточнее установить заданную частоту. Однако и на этот раз ответа не последовало. Он виновато взглянул на капитана и пожал плечами.

— Молчат? — почти шепотом поинтересовался тот.

— Похоже на то, — также тихо ответил Черенков.

— Пробуй еще...

Вдруг в наушниках послышались слабые сигналы очень далеко работающей радиостанции.

— Есть! — вырвалось у Черенкова. Прижав плотнее руками наушники, он стал вслушиваться в слабый писк морзянки и вскоре понял, что связь установлена: принял сигнал «ЩСА?».

— Запрашивают, как я их слышу, — не отрываясь от рации, «перевел» сигнал лейтенант.

— А как ты их слышишь?

— Слабо.

— Работать сможешь? — уточнил Оллонов.

— Думаю, да.

— Тогда соглашайся на работу.

Черенков простучал сигнал «ЩСА4», что означало «слышу хорошо» и, получив согласие на прием радиограммы, стал передавать шифровку. После подтверждения корреспондента о приеме, он принял сигнал «АС-10-15».

Выключив рацию и сняв наушники, Черенков достал носовой платок, вытер вспотевший лоб и только после этого объяснил Оллонову, что их просят ждать десять-пятнадцать минут.

— Кха! — заулыбался Оллонов. — Нам что, мы подождем! Наверное, расшифровывают. Ну, а волнение как, прошло?

— Как будто, — засмеялся в ответ лейтенант.

— А Мэнсфилд-то обрадуется, пожалуй, — сказал Оллонов.

— А поверят они нам?

— Всякое может случиться. Но я думаю, должны поверить. Ведь специалисты дали тебе «добро» на работу. Эксперты считают, что тебя там не распознают по почерку. Выходит, не зря ты столько тренировался.

Ровно через пятнадцать минут они приняли ответ. Не задерживаясь, отправились в обратный путь.

Несмотря на то, что плыть пришлось против течения, они добрались почти за то же время.

Волнуясь, они обстоятельно доложили о выполнении задания. Выслушав рапорт, подполковник Турантаев поздравил их с успехом и заметил:

— А мне о вас уже звонили...

— Вот как!? — опешил Черенков, — значит, нас уже засекли?

— Уже, — у Турантаева усмешливо дернулся уголок рта. — Даже запеленговали, — уточнил он.

— Здорово! Но как же работать дальше?

— Как? — подполковник снова усмехнулся. — Так же, как сегодня. Мешать вам не будут. Небось, не терпится узнать, что тут? — он ткнул пальцем в полученную радиограмму. — Ладно, подождите минут тридцать.

В ответе разведцентра было сказано: «РАДЫ. СПЕШИТЕ. ЖЕЛАЕМ УСПЕШНОГО ВОЗВРАЩЕНИЯ. МЭНСФИЛД».

— Радуются господа, — весело проговорил Турантаев, — радуются. Но почему они так спешат? А может, это и к лучшему? Глядишь, еще и подмогу вам пришлют! Как, лейтенант?

Черенков смущенно повел плечами:

— Может быть и так. Но нам, ведь, как я мыслю, по ходу работы придется им что-то сообщать!

— А как же, будем обязательно! И не кое-что, а сведения, которые заслуживали бы их внимания. Эту разведку чертежи трактора «ЧТЗ» не устроят.

— А если, — вмешался в разговор капитан, — послать им микрофотопленки и письмишко на условный адрес...

— Постой, Спиридонович. А кто это письмо напишет? Ты, что ли?

Оллонов прикусил язык.

— То-то и оно. Тайнопись-то возлагалась на семнадцатого. А у нас даже образца его почерка нет. А о пленках подумать стоит. Идея неплохая. Ты вот что, Николай Спиридонович, пока до очередного сеанса продумай и подготовь вторую радиограмму. Еще раз проанализируйте с лейтенантом все материалы, а потом доложите свои соображения.

— Хорошо. Постараемся.

Радиоигра с разведцентром потребовала от чекистов особой собранности, чутья, смекалки. В первую очередь это касалось непосредственных исполнителей: лейтенанта Черенкова — агента Вольфа, капитана Оллонова — «шпиона под агентурным номером 17» и майора Марченко, который был оформлен на работу в геологическую экспедицию с задачей подробно изучить окружение Орешкина.

По рекомендации подполковника Иван Александрович Орешкин, работая над секретными документами и чертежами, в присутствии отдельных лиц часто прикуривал от своего портсигара, а затем, убрав документы в сейф и оставив портсигар на столе, выходил из кабинета. Но никто из присутствовавших при этом никакого интереса к портсигару не проявлял. И чекисты постепенно убедились: среди работающих вместе с Орешкиным шпиона, интересующегося делами экспедиции, работами главного инженера, могло и не быть. Но это вовсе не означало, что можно было успокоиться... Чекистами разрабатывались другие версии, но заслуживающих внимания данных получено пока не было.

А время шло. Приближался день очередного сеанса. Помня указание начальника, за три дня до срока капитан зашел к Турантаеву и показал подготовленные для противника «разведданные». Тот внимательно прочитал текст, взял карандаш и дробно застучал им по настольному стеклу. Оллонов насторожился, он понял, что Айсен Антонович чем-то недоволен. И не ошибся.

— М-да, — Турантаев посмотрел на капитана. — Липа. Прямо скажем, на простачка сработано. Не поверят они этому. Нужно что-то более правдоподобное. Постарайтесь, к примеру, использовать портсигар, пожалуйтесь на трудности, на отсутствие помощников. Так что, поработайте, подумайте еще.

На другой день капитан предложил начальнику новый текст радиограммы. Турантаев прочитал его, улыбнулся, внес небольшие коррективы.

— Вот теперь, по-моему, совсем другое дело. Перед сеансом зайди. К этому времени я ее зашифрую.

И вот капитан с лейтенантом снова на реке. На этот раз они связались с разведцентром сравнительно быстро. Слышимость была хорошей. То, что передал Черенков, в расшифрованном виде выглядело так: «ДЯДЯ БРОСИЛ КУРИТЬ. ПОРТСИГАР БЕЗДЕЙСТВУЕТ. ВЫПОЛНИТЬ ЗАДАНИЕ ВДВОЕМ ТРУДНО. ПРИНИМАЕМ МЕРЫ ПРИОБРЕТЕНИЮ НУЖНОГО ЧЕЛОВЕКА. ЖДЕМ УКАЗАНИЙ.»

Приняв подтверждение о приеме и сигнал «АС-30», Черенков сказал об этом капитану.

— Подождем. Не впервой, — спокойно ответил Оллонов и не спеша зашагал вдоль берега реки. Когда он вернулся к лодке, Черенков, пристроившись на самом носу, курил. Оллонов сел рядом, достал перочинный ножичек и принялся стругать какой-то корень. Наблюдая за капитаном, Черенков видел, как, казалось бы, ни на что не пригодный кусок дерева принимает определенную форму. А вскоре в руках капитана оказалась голова оленя с причудливыми раскидистыми рогами.

— Ну как?

— Здорово! Честное слово, здорово! Никогда бы не подумал, что из обычного корня можно вырезать такое чудо, — откровенно признался лейтенант.

Черенков надел наушники, включил рацию на прием и стал ждать. Назначенное время истекло, однако там молчали. И только на тридцать пятой минуте он принял ответ.

— Только и всего? — пробежав глазами пять групп цифр, недоумевал Оллонов. — Что-то сухо они с нами разговаривают. Интересно, что они тут состряпали? Ну да ладно, гадать не будем — дома узнаем.

Как ни странно, ничего нового в принятой радиограмме не было. Как и раньше, центр предлагал ускорить выполнение задания не ожидая помощи. Радиограмма и на этот раз была подписана Мэнсфилдом.

Еще раз прочитав ответ разведцентра, подполковник Турантаев посмотрел на присутствующих:

— Ну, и как вам нравится ответ?

— Честно говоря, — сказал капитан, — мне не очень...

— Мне тоже. Или они боятся рисковать и не намерены поэтому посылать вам помощь, или готовят какой-то сюрприз, — он потер пальцами поседевшие виски. — И почему вдруг все радиограммы подписывает Мэнсфилд? Задачка... Вот что, — он посмотрел на лейтенанта, — вы поедете в Якутск. А вас, Николай Спиридонович, мы тоже отправим в длительную командировку. Не уловил? — И поняв, что Оллонов действительно не уловил его мысли, Турантаев через стол склонился к нему: — Семнадцатый нам только мешает. К тому же вы на него совсем не похожи, так что недалеко и до греха. Вот мы и отправим его к черту на кулички...

— И об этом сообщим в центр?

— Именно. А сделает это Вольф, то есть Черенков. В министерстве заготовят письмо, исполненное почерком «Вольфа» и их тайнописью, в котором и сообщат об убытии семнадцатого. Плюс к этому вложат в конверт несколько непроявленных микропленок, изъятых якобы в свое время из портсигара. О пленках я позабочусь сам.

— А почему... — начал было Оллонов, но Турантаев остановил его.

— Ты хочешь спросить, почему непроявленные? Чтобы их проявить, нужна целая фотолаборатория, а это для шпиона небезопасно.

— А мне, Айсен Антонович, когда ехать? — спросил Черенков.

— Чего ж тянуть, сегодня и вылетайте. Самолет уходит вечером, успеете...

В Якутске лейтенант Черенков долго не задержался и через четыре дня вернулся в Адычан. Турантаев внимательно выслушал подчиненного и, когда тот кончил докладывать, спросил:

— Значит, Борис Иванович не возражал? Согласился с нашим мнением? Письмо, следовательно, вы опустили в Батагае по его рекомендации?